Израиль. Вчера, сегодня, завтра

Гражданское население вполне может оказаться заложником у террористов или нацистов, пришедших к власти.
При их освобождении "сопутствующие" неизбежны.
Интересно, будете Вы утверждать, что именно гражданское Газы население является целью ЦАХАЛ?

А Малашенко теперь «плохим» будет или всё-ещё «хорошим»?

Что там Шендерович про него пишет?

https://nypost.com/2021/05/17/press...lenews&utm_medium=inline&utm_source=applenews




Israel's Iron Dome missile defense system intercepting rocket attacks from Hamas in Gaza on May 16, 2021.

Photo by

To hear most of the western media tell it, war’s afoot in the Middle East, fueled once again by Israel’s unquenchable belligerence.
“Israel struck the Gaza Strip again Monday,” began the Washington Post’s report, and readers leafing through The New York Times would have similarly learned that “Israeli warplanes began another round of attacks.”
The BBC, showing that famous British reserve, merely informed its readers that “Israel’s military operation against Palestinian Hamas militants in Gaza will continue,” while NBC added a bit of news analysis, boldly stating that “As Israel inflicts a lopsided death count on the Palestinians, it’s clear that U.S. funds merely polish the armor of a regional Goliath in its contests with David.”
Not often or ever mentioned were the following inconvenient facts: The Palestinians, not Israel, began the current round of violence, with rioting in Jerusalem quickly followed by a barrage of missiles from Gaza. As of Monday, Hamas and other Palestinian terror groups have hurled 3,313 rockets on Israel, with at least 460 of those landing inside Gaza itself and claiming Palestinian lives.

IDF lauds Iron Dome performance in overnight rocket barrage from Gaza

By Judah Ari Gross
Some 55 rockets were fired at Tel Aviv and central Israel in Hamas’s Saturday midnight barrage, the Israel Defense Forces says.
Without releasing exact numbers, IDF Spokesperson Hidai Zilberman says the Iron Dome missile defense system performed well against the fusillade.
“We intercepted a very, very good percentage of them,” he says.

Перед вами? Мне как-то фиолетово. Я вас обычно не читаю.

Насколько я поняла -последовательность была именно та, что описала Лена.

Так что, коментов со стороны неполжывой либерасни не будет? Глазки прикрыли, воды в рот набрали... Ау, где вы все? Окей, я ещё подожду.

В кухне послышались чьи-то сдержанные, очень тихие голоса, топтанье, шум юбок, и в коридоре совершенно неожиданно появилась пожилая женщина, держа за руку ярко-рыжую заплаканную девочку.
Женщина была одета, как для визита, в черные муаровые юбки, мантильку и фильдекосовые митенки. На голове у нее несколько набок торчала маленькая, но высокая черная шляпка с куриными перьями. Из-за ее плеча выглядывали матово-бледное круглое лицо Нюси и котелок "Бориса - семейство крыс".
Это была мадам Коган со всей своей семьей.
Не смея переступить порог комнаты, она долго делала в дверях реверансы, одной рукой подбирая юбки, а другую прижимая к сердцу. Сладкая, светская и вместе с тем безумная улыбка играла на ее подвижном, морщинистом личике.
- Господин Бачей! - воскликнула она пронзительным птичьим голосом, простирая обе дрожащие руки в митенках к отцу. - Господи Бачей! Татьяна Ивановна! Мы всегда были добрыми соседями!.. Разве люди виноваты, что у них разный бог?..
Она вдруг упала на колени.
- Спасите моих детей! - исступленно закричала она, рыдая. - Пусть они разбивают все, но пусть пощадят детей!
- Мама, не смей унижаться! - злобно крикнул Нюся, засовывая руки в карманы, и отвернулся, показав свою подбритую сзади, синеватую шею.
- Наум, замолчишь ли ты наконец? - прошипел "Борис - семейство крыс". - Или ты хочешь, чтобы я тебе надавал по щекам? Твоя мать знает, что она делает. Она знает, что господин Бачей - интеллигентный человек. Он не допустит, чтоб нас убили...
- Ради бога, мадам Коган! Что вы делаете? - бормотала тетя, бросаясь и поднимая еврейку. - Как вам не стыдно? Конечно же, конечно! Ах, господи, прошу вас, входите... Господин Коган... Нюся... Дорочка... Какое несчастье!
Пока мадам Коган рыдая, рассыпалась в благодарностях, от которых папа и тетя готовы были провалиться со стыда сквозь землю, пока она рассовывала детей и мужа по дальним комнатам, пение за окном росло и приближалось с каждым шагом.
По Куликову полю к дому шла небольшая толпа, действительно напоминавшая крестный ход.
Впереди два седых старика, в зимних пальто, но без шапок, на полотенце с вышитыми концами несли портрет государя.
Петя сразу узнал эту голубую ленту через плечо и желудь царского лица. За портретом качались церковные хоругви, высоко поднятые в холодный, синеватый, как бы мыльный воздух.
Дальше виднелось множество хорошо, тепло одетых мужчин и женщин, чинно шедших в калошах, ботиках, сапогах. Из широко раскрытых ртов вился белый пар. Они пели:
- Спаси, го-о-споди, лю-у-ди твоя и благослови до-стоя-я-а-ние твое...
У них был такой мирный и такой благолепный вид, что в лице у отца на одну минуту даже заиграла нерешительная улыбка.
- Ну, вот видите, - сказал он, - идут себе люди тихо, мирно, никого не трогают, а вы...
Но как раз в этот миг шествие остановилось против дома на той стороне улицы. Из толпы выбежала большая, усатая, накрест перевязанная двумя платками женщина с багрово-синими щеками. Ее выпуклые черные глаза цвета винограда "изабелла" были люто и решительно устремлены на окна. Она широко, по-мужски, расставила толстые ноги в белых войлочных чулках и погрозила дому кулаком.
- А, прекрасных людейские морды! - закричала она пронзительным, привозным голосом. - Попрятались? Ничего, мы вас сейчас найдем! Православные люди, выставляйте иконы!
С этими словами она подобрала спереди юбку и решительно перебежала улицу, выбрав на ходу большой голыш из кучи, приготовленной для ремонта мостовой.
Следом за ней из толпы вышло человек двадцать чубатых длинноруких молодцов с трехцветными бантиками на пальто и поддевках. Они не торопясь один за другим перешли улицу мимо кучи камчей, и каждый, проходя, наклонялся глубоко и проворно.
Когда прошел последний, на месте кучи оказалась совершенно гладкая земля.
Наступила мертвая тишина. Теперь часы уже не щелкали, а стреляли, и в окнах были вставлены черные стекла.
Тишина тянулась так долго, что отец успел проговорить:
- Я не понимаю... Где же, наконец, полиция?.. Почему из штаба не посылают солдат?..
- Ах, да какая там полиция! - закричала тетя с истерической запальчивостью.
Она осеклась. Тишина сделалась еще ужаснее. "Борис - семейство крыс", присевший на край стула посредине гостиной, в котелке, сдвинутом на лоб, смотрел в угол косо и неподвижно больными глазами.
Нюся ходил взад и вперед по коридору, положив руки в карманы. Теперь он остановился, прислушиваясь. Его полные губы кривились презрительно, натянутой улыбкой.
Тишина продолжалась еще одно невыносимое мгновение и рухнула. Где-то внизу бацнул в стекло первый камень. И тогда шквал обрушился на дом. На тротуар полетели стекла. Загремело листовое железо сорванной вывески. Раздался треск разбиваемых дверей и ящиков. Было видно, как на мостовую выкатываются банки с монпансье, бочонки, консервы.
Вся озверевшая толпа со свистом и гиканьем окружила дом. Портрет в золотой раме с коронкой косо поднимался то здесь, то там. Казалось, что офицер в эполетах и голубой ленте через плечо, окруженный хоругвями, все время встает на цыпочки, желая заглянуть через головы.
- Господин Бачей! Вы видите, что делается? - шептал Коган, потихоньку ломая руки. - На двести рублей товару!
- Папа, замолчите! Не смейте унижаться! - закричал Нюся. - Это не относится к деньгам.
Погром продолжался.
- Барин! Пошли по квартирам, евреев ищут!
Мадам Коган вскрикнула и забилась в темном коридоре, как курица, увидевшая нож.
- Дора! Наум! Дети!..
- Барин, идут по нашей лестнице...
На лестнице слышался гулкий, грубый шум голосов и сапог, десятикратно усиленный в коробке парадного хода. Отец трясущимися пальцами, но необыкновенно быстро застегнулся на все пуговицы и бросился к двери, обеими руками раздирая под бородой крахмальный воротник, давивший ему горло. Тетя не успела ахнуть, как он уже был на лестнице.
- Ради бога, Василий Петрович!
- Барин, не ходите, убьют!
- Папочка! - закричал Петя и бросился за отцом.
Прямой и легкий, с остановившимся лицом, в черном сюртуке, отец, гремя манжетами, быстро бежал вниз по лестнице.
Навстречу ему, широко расставляя ноги, тяжело лезла женщина в белых войлочных чулках. Ее рука в нитяных перчатках с отрезанными пальцами крепко держала увесистый голыш. Но теперь ее глаза были не черными, а синевато-белыми, подернутыми тусклой плевой, как у мертвого вола. За ней поднимались потные молодцы в синих суконных картузах чернобакалейщиков.
- Милостивые государи! - неуместно выкрикнул отец высоким фальцетом, и шея его густо побагровела. - Кто вам дал право врываться в чужие дома? Это грабеж! Я не позволяю!
- А ты здесь кто такой? Домовладелец?
Женщина переложила камень из правой руки в левую и, не глядя на отца, дала ему изо всех сил кулаком в ухо.
Отец покачнулся, но ему не позволили упасть: чья-то красная веснушчатая рука взяла его за шелковый лацкан сюртука и рванула вперед. Старое сукно затрещало и полезло.
- Не бейте его, это наш папа! - не своим голосом закричал Петя, обливаясь слезами. - Вы не имеете права! Дураки!
Кто-то изо всей мочи, коротко и злобно, дернул отца за рукав. Рукав оторвался. Круглая манжета с запонкой покатилась по лестнице.
Петя видел сочащуюся царапину на носу отца, видел его близорукие глаза, полные слез - пенсне сбили, - его растрепанные семинарские волосы, развалившиеся надвое.
Невыносимая боль охватила сердце мальчика. В эту минуту он готов был умереть, лишь бы папу больше не смели трогать.
- У, зверье! Скоты! Животные! - сквозь зубы стонал отец, пятясь от погромщиков.
А сверху уже бежали с иконами в руках тетя и Дуня.
- Что вы делаете, господа, побойтесь бога! - со слезами на глазах твердила тетя.
Дуня, поднимая как можно выше икону спасителя с восковой веточкой флердоранжа под стеклом, разгневанно кричала:
- Очумели, чи шо? Уже православных хрестиян бьете! Вы сначала посмотрите хорошенько, а уж потом начинайте. Ступайте себе, откуда пришли! Нема тут никаких евреев, нема. Идите себе с богом!
На улице раздавались свистки городовых, как всегда явившихся ровно через полчаса после погрома. Женщина в белых чулках положила на ступеньки голыш, аккуратно вытерла руки о подол юбки и кивнула головой:
- Ну зараз здесь будет. Хорошенького помаленьку.
А то уже слышите, как там наши городовики разоряются Аида теперь до жида на Малофонтанскую, угол Ботанической.

Это уже не белый шум, это куриный помёт.

Альфред Кох

Вот бывает, что один народ идет на другой народ с войной и прямо говорит: я хочу уничтожить этот народ. Или: я хочу ограбить этот народ до нитки. Или: я хочу поработить этот народ.
И, что характерно, все остальные народы Земли знают, что в случае победы так оно и будет. И даже как-то не очень возражают: ну раз победишь, то куда деваться, делай как хочешь. Что уж тут, ты победил - победителей не судят...
Но вдруг раз: и тот, кто так бодро начинал - проигрывает... Ну вот хоть как Гитлер. Да мало ли других примеров? Наполеон тот же...
Справедливо ли будет, что с ним поступят так же, как он собирался поступить? Или в обратную сторону это не работает?
Вот объясните мне, я темный и невежественный человек: четыре раза арабы нападали на Израиль. С совершенно ясными и четкими намерениями Израиль уничтожить, а евреев - "сбросить в море".
Никаких вариантов для еврейского государства они не оставляли. Они объединились в коалицию, которая имела все основания считать себе сильнее. Их объединенная армия имела значительно больше солдат, танков, самолетов и всего прочего.
Но они проиграли. Причем сокрушительно. Израиль мог взять Каир и Дамаск. Он мог полностью оккупировать Иорданию. Он мог сделать с ними все что хотел. Но он их пощадил.
Более того: через какое-то время он вернул практически все оккупированные территории, включая Синайский полуостров с отстроенными за время оккупации гостиницами и всей инфраструктурой.
Что заплатили арабы за поражение? Контрибуцию? Нет! Территорию? Нет! Они по-прежнему настаивают на том, чтобы Израиль вернулся к границам 1947 или какого там лохматого года и т.д. Они по-прежнему требуют Палестинского государства для тех арабов, для которых они хотели вообще уничтожить Израиль.
Скажите, так бывает? Чтобы вообще никакой ответственности за поражение не понести, а более того: выставить себя жертвой?
А че так не воевать: если выиграешь - тебе все. А если проиграешь - ничего. И еще бабла каждый год будут давать от пуза. И так уже почти 50 лет. Поди херово? Вот уж точно: кому война, а кому мать родна...

Плохой Малашенко уже умер. А это - нейтральный Малашенко, востоковед.
По победной тематике российские и израильские обиходные представления
совпадают - это хорошо. Но для стратегического партнерства мало.
Россия поддерживает Сирию.

Сатановский, например, тоже относится к Израилю хорошо.
Но еще лучше - к России, продающей врагам Израиля С-300.
"Хороший" он или "плохой"? Плохой, естественно.

Да, есть такой народ.

На горе Синай он сошел к Моисею и заключил с ним за-
вет, то есть договор. Согласно этому завету, евреи обязыва-
лись поклоняться Яхве и одному только Яхве, а Яхве в ответ
обязывался отдать им в обитание Ханаан. Будучи ревнивым
богом, Яхве потребовал от них не вступать в союз с ханане-
ями и уничтожить их и их богов:
«Смотри, не вступай в союз с жителями той земли, в ко-
торую войдешь, дабы они не сделались ловушкой для вас.
Жертвенники их разрушьте, мацевот их сокрушите, выру-
бите их ашеры. Ибо ты не должен поклоняться богу ино-
му, кроме Господа; потому что имя Его – Ревнитель» (Исх.
34:12–14). «Предай их херему, не вступай с ними в союз и
не щади их» (Втор. 7:2).
Слово херем, употребляемое в этой заповеди, является од-
ним из ключевых слов Ветхого Завета.
Херем – это тот же корень, что в арабском «харам», за-
прет. Херем – и проклятье, и запрет, и джихад. Это священ-
ная война, в ходе которой истребляется все население дан-
ной земли, а его имущество уничтожается или передается
жрецам Яхве.
Именно совершение херема было главным условием вла-
дения Обетованной Землею. Во «Второзаконии», послед-
ней, заключительной книге Пятикнижия Моисея, Моисей
предупреждает Израиль:
«А в городах сих народов, которых Господь Бог твой да-
ет тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души,
но предай их херему: Хеттеев и Аморреев, и Хананеев, и Фе-
резеев, и Евеев, и Иевусеев, как повелел тебе Господь Бог
твой» (Втор. 20:16–18).

Кот, когда делать нехуй, яйца себе лижет.
Второзакония какие-то изучать - тоже занятие.

Нетаньяху грубой силой откомандировал на Евровидение (военнослужащую, чёрную!) эфиопскую еврейку.

И она сейчас поёт песню «Set me free».

ХАМАС придёт ей на помощь?

А Певчих нашли?

Mikhail Shevelev

К евреям особых претензий нет. Народ опрятный, и в ноты попадают.
Но есть у них одна неприятная черта, от них заводятся антисемиты.

Во!Умный мужик, всё правильно понимает!)))

почему флексер до сих пор недоенный ходит?.... кто недосмотрел....

разберитесь и доложите....