Украина 39

Дин, сложнее:
ничего не надо - это если захотеть перейти в Греческую Католическую Церковь, неподвластную Папе.
А вот если в Римскую - то надо написать-подписать бумажку о подчинении именно Папе. Говорят - волокита, хоть и не большая.
Так что, не понимаю я, чем поляки так Достоевского достали.
Вот Толстой - не любил всех подряд: и немцев, и поляков, и англичан, и католиков, и балет, и Шекспира.

Ущемление. Но капиталисты считают, что государство не все обязано обеспечивать, они же капиталисты, не коммунисты.

Привожу выдержки из статьи спеца по международному праву:
---------------------------
Право на самоопределение, равносильное отделению, можно легко считать одним из самых противоречивых принципов международного права. Он был предметом многочисленных споров на протяжении 20-го и 21-го веков и регулировал большую часть меняющихся государственных отношений в этот период, особенно во время деколонизации. В настоящее время в мире существует только семнадцать неуправляемых территорий, которым осталось отстоять свое право на самоопределение и стать деколонизированными, однако это право по-прежнему является весьма актуальным и часто обсуждаемым элементом международного права.[1] Во многом это связано с развитием принципа восстановительного отделения, который стремился применить право на сепаратистское самоопределение вне колониального контекста в случаях, когда территориальные этнические меньшинства сталкивались со структурной дискриминацией и серьезными нарушениями основных прав человека. Цель этого эссе — исследовать вопрос; может ли принцип самоопределения включать в себя право на отделение? В частности, возникло ли в недавнем международном праве право на «восстановительное» отделение? Это сложный юридический вопрос, не все из которых можно здесь проанализировать. Тем не менее, в этом эссе делается попытка дать аналитический обзор того, в какой степени право на исправительный выход развилось в международном праве и его влияние. Будет утверждаться, что имеются минимальные и противоречивые доказательства в отношении применения этого принципа на практике, требующие срочной консолидации со стороны Международного Суда.

Квинтэссенцией самоопределения является контроль над собственной жизнью. При политическом применении это относится к власти народа страны решать, как ею управлять.[2] Эта фраза была впервые использована таким образом президентом Вильсоном на Версальской мирной конференции, по поводу которой его госсекретарь Роберт Лансинг предупредил: «Эта фраза заряжена динамитом». Это породит надежды, которые никогда не осуществятся».[3] Многие ученые считают это верным, так как считается, что этот принцип «привлекателен до тех пор, пока он не достигнут», что и попытается доказать это эссе.[4] Стоит отметить, что этот принцип всегда следует применять в сочетании с Монтевидео-критериями[5], которые, хотя и не были ратифицированы, стали нормой jus cogens для определения того, может ли территориальное образование считаться государством[6]. ]

Принцип самоопределения в международном праве

Принцип самоопределения претерпел множество изменений в своем политическом и правовом значении за последнее столетие. Первым международным судебным делом, которое было рассмотрено в отношении самоопределения, было дело об Аландских островах в 1920 году. Архипелаг передал дело в Совет Лиги Наций, чтобы выяснить, могут ли граждане Аландов заявить о своем самоопределении и вернуться из Финляндии. в Королевство Швеция.[7] Совет постановил, что «позитивное международное право не признает права национальных групп как таковых отделяться от государства, частью которого они являются, путем простого выражения желания»[8]. Таким образом, право на самоопределение не считалось равным праву на отделение. В 1945 году вступил в силу Устав Организации Объединенных Наций, в статье 1 которого содержится ссылка на самоопределение[9]. Это означало, что впервые самоопределение было признано в официальном международно-правовом документе, подтверждающем, что это существующее право. Однако отсутствие определения и подробностей того, что влечет за собой самоопределение, предусмотренных в Уставе, оставляло мало возможностей для применения этого права, особенно в отношении отделения. Но Международные пакты 1966 г. изменили это, дав содержательное определение того, что входит в право на самоопределение; «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно определяют свой политический статус и свободно осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие».[10] Таким образом, это включало самоопределение как право человека, однако это включение предназначалось не для предоставления права отдельным лицам, а скорее для народов. Основная цель предоставления этого права заключалась в том, чтобы предоставить значимое средство деколонизации. Между 1945 и 1970 годами пятьдесят пять штатов стали независимыми благодаря применению принципа самоопределения, что свидетельствует о ценности этого принципа в этом контексте. Это предполагаемое использование также было ясно продемонстрировано в деле о Намибии, в котором Международный Суд постановил, что в котором МС постановил, что право на самоопределение стало применяться к несамоуправляющимся территориям, что делает присутствие Южной Африки в Намибии незаконным в соответствии с международным правом.[12] Таким образом, деколонизация была главной целью продвижения права на самоопределение, равнозначного отделению. Тем не менее, по мере того, как страны все больше использовали этот принцип и становились постколониальными государствами, международное сообщество все больше настороженно относилось к разветвлениям самоопределения, равнозначным отделению, которое считается правом в постколониальном мире.

Самоопределение снова стало упоминаться не как право, а просто как принцип, подразумевающий его ограниченную применимость за пределами колониальных ситуаций.[13] Этому только способствовало развитие обычного принципа uti possideits, который служит для защиты границ возникающих государств от дальнейшего отделения. В деле о пограничном споре было признано, что это «общий принцип, который логически связан с феноменом независимости, где бы он ни возник», предполагая, что приоритетом МС вне колониальных обстоятельств является сохранение границ, а не применение сепаратистских самоопределение.[14] Для такого ограничения права на самоопределение есть очевидные причины, как заявила ООН, «если бы каждая этническая, религиозная или языковая группа претендовала на государственность, не было бы предела раздробленности, а мир, безопасность и благополучие для всего стало бы еще труднее достичь».[15] Вердикт Верховного суда Канады по делу Квебека дал ценное новое юридическое определение принципу самоопределения, поскольку Суд провел юридическое различие между «внутренним» и «внешним» самоопределением, а также различными правами, которые влечет за собой каждый термин. [16] Хотя дело не слушалось в Международном суде, и Суд признал, что «остается неясным, действительно ли это отражает установленный стандарт международного права», это дело подразумевает, что принцип самоопределения может по-прежнему включать право на отделение[17]. ] Это способствовало развитию аргументов в пользу права на отделение в «крайних» случаях, которые будут рассмотрены в следующих разделах.

Аргументы в пользу исправительного отделения

Исправительное отделение начало серьезно обсуждаться в 1990-х годах, поскольку рост этнических конфликтов заставил академических комментаторов счесть необходимость предоставить тем, кто сталкивается с крайним отрицанием внутреннего самоопределения, возможность осуществлять правильное внешнее самоопределение. .[18] Юристы-международники и ученые признают, что одностороннее отделение является юридически нейтральным актом; это не принимается и не запрещается международным правом, поэтому доктрина исправительного отделения смогла развиться.[19] В случае с Аландскими островами было решено, что «отделение меньшинства от государства может рассматриваться только как совершенно исключительное решение, крайняя мера, когда у государства не хватает либо воли, либо полномочий для принятия и применения справедливых и эффективных гарантий». .[20] Отсутствие конкретики в этом утверждении побудило ученых интерпретировать его как применимое не только к колониальным ситуациям, но и к другим крайним случаям отрицания внутреннего самоопределения. Этому только способствовали другие двусмысленные нормы международного законодательства, такие как Хельсинкский Заключительный акт, в котором говорится, что «все люди всегда имеют право при полной свободе, когда и как они хотят, определять свой внутренний и внешний политический статус». , но это должно осуществляться в отношении территориальной целостности государств.[21] Поэтому ученые утверждают, что, если государство не может обеспечить «правительство, представляющее весь народ, принадлежащий к территории, без различия расы, вероисповедания или цвета кожи»[22], как того требует международное право, оно не может ссылаться на принцип территориальной целостности. ограничить право народов на самоопределение.[23] Таким образом, это предполагает, что там, где территориальной группе внутри государства отказано в реальном доступе к самоопределению, она может отстаивать право на самоопределение извне, путем отделения от этого государства.[24] Это было усилено недавними судебными решениями, особенно в 1990-х годах, когда суды уделяли все больше внимания развивающейся концепции в своих решениях, особенно в деле Квебека. Примечательно, что Суд постановил, что «когда народ лишен возможности полноценного осуществления своего права на самоопределение внутри страны, он имеет право, в крайнем случае, осуществить его путем отделения»[25]. Это также было поддержано в особом мнении судьи Юсуфа по делу Косово, в котором он считал, что «при таких исключительных обстоятельствах право народов на самоопределение может поддерживать требование об отделении государственности»[26]. Соответственно, можно считать, что существует сильное международное юридическое мнение, полагающее, что право на отделение, основанное на праве основанное на праве на самоопределение, применимо за пределами случаев колониального господства, в обстоятельствах, считающихся «исключительными».

Помимо признания того, что самоопределение имеет характер erga omnes, [27] как указывалось ранее, не было реальных решений Международного суда, которые бы давали окончательные рекомендации по самоопределению в контексте вне колониализма. Поэтому определение того, что подразумевается под «исключительными» обстоятельствами, до сих пор неясно. В деле Лоизиду против Турции было установлено, что право на самоопределение через отделение будет доступно там, где «права человека постоянно и грубо нарушаются, или если они вообще не представлены или в значительной степени недопредставлены в недемократическом и дискриминационном путь'.[28] Этого же придерживается и мнение судьи Юсуфа, в котором он сослался на требование преследования по этническому или расовому признаку, отказ в доступе к автономному правительству и исчерпание всех других возможных средств правовой защиты.[29] В настоящее время 64 государства признали Косово независимым государством. В знак признания, похоже, что государства учли этот критерий отделения в целях исправления в своем оправдании, в первую очередь как США, так и Великобритания сослались на нарушения прав человека и исчерпание переговоров с Сербией. Это подразумевает применение принципа на практике, однако это единственный пример, который не привел ни к фактическому отделению, ни к формированию нового государства Косово, что подчеркивает борьбу с применением исправительного отделения на практике.

Исправительное отделение на практике

Доказательства применения исправительного отделения на практике ограничены и в лучшем случае непоследовательны, только еще больше мутят воду в отношении того, можно ли считать, что право существует. Представляется, что по-прежнему существует нежелание применять этот принцип в действительности из-за отсутствия ясности в отношении его последствий для принципа территориальной целостности. Как заявил Клабберс, «существует сильное, но явное несоответствие между предполагаемым существованием права в конкретных ситуациях и его реализацией в тех же самых ситуациях»[31]. Мнение Косово было идеальной возможностью для Международного суда рассмотреть этот вопрос и прояснить истинное положение восстановительного отделения и самоопределения в международном праве, однако, во всяком случае, оно сделало доктрину еще более неясной. Косово — идеальный кандидат для доктрины восстановительного отделения, если она существует. Нация удовлетворяет критериям Монтевидео, поскольку ее постоянное население составляют косовские албанцы, говорящие на своем диалекте,[32] и она состоит из определенной административной единицы в Сербии, особенно после того, как в 1999 году она была передана под управление ООН. [33] Кроме того, распад Союзной Республики Югославии (СФРЮ) сопровождался широкомасштабной этнической чисткой косовского албанского народа от рук нынешнего сербского государства.[34] Распад СФРЮ вызвал споры во многих областях международного права, но раннее признание Хорватии и Боснии и Герцеговины государствами-членами ЕС подняло много проблем с самоопределением[35] и подверглось критике за пропаганду защиты меньшинств и неспособность учитывать стандартные критерии независимости, в частности, эффективный контроль над территорией.[36] Запутанная аргументация признания со стороны других государств сделала неясным, почему Косово не заслуживает такого же статуса и защиты.[37] В Косовском мнении 14 государств заявили, что существует право на исправительное отделение, 14 отрицали, а 25 занимали нейтральную позицию в этом вопросе.[38] Тем не менее, Суд по-прежнему предпочел не рассматривать этот вопрос, заявив, что «считает, что нет необходимости решать эти вопросы в настоящем деле», вместо этого сосредоточившись на законности декларации независимости.[39] Двое судей опубликовали отдельные мнения по этому вопросу и сочли, что потенциальное право на исправительное отделение может существовать, как показано выше, что только еще больше запутывает законность исправительного отделения и оставляет Косово в подвешенном состоянии в отношении его статуса.


Неспособность МКЮ внести ясность в отношении Косово только усугубила путаницу в других тематических исследованиях попыток одностороннего отделения

Нет на свете царицы краше польской девицы:
Весела — что котёнок у печки,
И как роза румяна, а бела, что сметана;
Очи светятся будто две свечки!

Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже
И оттуда привёз себе жёнку;
Вот и век доживаю, а всегда вспоминаю
Про неё, как гляжу в ту сторонку».

Сыновья с ним простились и в дорогу пустились.
Ждёт, пождёт их старик домовитый,
Дни за днями проводит, ни один не приходит.
Будрыс думал: уж видно убиты!

Снег на землю валится, сын дорогою мчится,
И под буркою ноша большая.
«Чем тебя наделили? что там? Ге! не рубли ли?»
— «Нет, отец мой: полячка младая».

Снег пушистый валится; всадник с ношею мчится,
Чёрной буркой её покрывая.
«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»
— «Нет, отец мой: полячка младая».

Снег на землю валится, третий с ношею мчится,
Чёрной буркой её прикрывает.
Старый Будрыс хлопочет, и спросить уж не хочет,
А гостей на три свадьбы сзывает.