Лента Peantr'а

Тут решили запретить последний роман Сорокина "Наследие". О, а я не читал и вообще пропустил трилогию о докторе Гарине.

"Гарин стал разглядывал зомби. От того попахивало. Но это не был запах нищего-бомжа. Пахло земляной прелью. На засаленной куртке у Байкала виднелся значок цой жив! с лицом кудрявого азиата.
– Кто такой Цой? – спросил Гарин Машу.
– Это вдохновляющий символ для всех дезактивированных зомби. Советский рокер. Погиб, но потом появлялся в разных местах.
– Думают, что зомби?
– Может быть…
– Маша, боливийская чёрная началась не в советское время. Как врач вы должны это знать.
– Я знаю, но тем не менее… Я одного не понимаю: зачем их дезактивируют?
– Коммерция. Используют как рабочую скотину на самых грязных работах. На фронтах – в похоронных командах.
Бармен принёс зомби стакан молока.
– Поставить твоё? – спросил он с улыбкой.
Зомби прогудел одобрительно. Бармен отошёл, и вскоре зазвучала советская рок-музыка. Услышав первые аккорды, зомби стал ритмично подёргиваться, замотал своей земляной головой в такт. Щельрот его разошёлся, и он глухо загудел песню, повторяя за поющим что-то про сердца, вены, глаза и перемены.
Гарин прислушался к звучащей в баре песне.
– Действительно очень похоже на голос зомби, – сказал Гарин.
– Я же вам сказала! – Маша похлопала его по руке."
Отлично!

Я даже не знаю, кто это, но кавер хорош

Зы. Подсказали
https://en.wikipedia.org/wiki/Axel_Rudi_Pell

АСТ остановило продажи романа "Наследие" Сорокина

Интерфакс
https://www.interfax.ru › russia
— INTERFAX.RU - Издательство АСТ остановило продажи романа-антиутопии Владимира Сорокина "Наследие", а также книгу Майкла Каннингема "Дом на краю .

"Теллурия"
— Дорогой вы мой, да как же вы можете помнить те времена, если вы родились, когда уже все произошло?! А я-то помню еще мальчиком и Москву-столицу, и автомобили бензиновые, ох, их была прорва, пройти нельзя было по Москве, не то что проехать. Толпы, толпы машин, понимаете ли, и все они были почему-то грязные всегда, да, да, почему-то всегда грязные!
— Почему?
— Вот загадка, не могу понять! Это я прекрасно помню, мы жили тогда на Ленинском проспекте, и каждое утро я выходил гулять с нашим спаниелем Бонькой и шел через эти грязные машины мимо универмага «Москва» в парк при Дворце юных пионеров.
— Красивое название. И во дворце жили эти юные пионеры?
— Знаете, я совершенно не знаю, кто там жил, но вот газон я помню, стелу такую бетонную, собачников. Магазины помню, в них было много всего лишнего, яркого. Такие сосалки на палочке, назывались смешно — «чупа-чупс». Знаете, я даже помню последних правителей России, они были такие какие-то маленькие, со странной речью, словно школьники, бодрые такие, молодые, один на чем-то играл, кажется на электромандолине, а другой увлекался спортом, это было модно тогда, и даже один раз полетел вместе с журавлями.
— С журавлями?
— Да-да, с журавлями, именно с журавлями, представьте себе!
— У него уже тогда были pro-крылья?
— Да нет, что вы, pro-крыльев тогда еще ни у кого не было, он полетел на каком-то аппарате и, кажется, что-то сломал себе… ногу или руку, не помню.
— Это странно.
— Тогда было много странного. Приемник назывался телевизором, по нему показывали почему-то или убийства, или что-то смешное. Помню, был какой-то толстяк, по имени Поэт Поэтович Гражданинов, эстрадник эдакий, весельчак, он выходил на сцену всегда в полосатом купальнике и в бабочке, читал нараспев свои смешные стихи, а потом подпрыгивал, делал антраша и хлопал жирными ляжками так, что все звенело. И этот хлопок почему-то назывался «оппозиция». А его безногий партнер с эдаким испитым, знаете ли, тяжелым лицом в это время ездил по сцене на тележке, пил водку из горлышка и материл всех и вся.
— Да уж, прямо скажем — странновато…
— Еще, помнится, тогда было много разных праздников, причем тоже странных, День полярника, например, или День бурого медведя, и надо было обязательно это отмечать, звать гостей, готовить салат «Оливье», пить водку, наряжаться медведем, реветь песни: «Я живу в своей берло-о-оге, у меня мохнаты но-о-оги…» Праздники, праздники, частые и странные… Помню огро-о-омный плакат: «Да здравствует великая победа сталинской холеры над гитлеровской чумой!»
— А я знаю, что люди тогда не кланялись друг другу, а к начальникам не обращались как положено.
— Да, да! И не носили летом головных уборов!
— Говорят, это делали специально, чтобы не кланяться. Дичь, да? А женщины одевались безобразно, выставляли голый пупок, а часто и прокалывали его. Помните таких красоток?
— С проколотыми пупками? А что в этом странного? У нас в Беломорье тоже летом ходят полураздетые. Мы не ваша Московия… дорогой, ну-ка, помогите-ка мне встать… вот так… спасибо, спасибо… я лучше так вот постою… так легче дышится…
— Ну а какой все-таки была Москва?
— Знаете, она мне казалась огромной, громкой такой, грубоватой, суетливой, моя тетя жила где-то в пригороде, мы с родителями ездили к ней, это были очень долгие поездки, и вокруг было море машин этих грязных, море, понимаете ли, плыло море, едем, едем чуть ли не целый день…

— А лошади были?
— Ни одной!
— Не может быть!
— Уверяю вас, дорогой мой, ни одной! Тогда же ездили только на бензине. Сейчас в вашей Москве воняет навозом, а тогда воняло бензином.
— Все ездили на бензине?
— Да, все.
— Какой разврат… И что Москва?
— Да, Москва… Москва… Знаете, она была густо заселена, чрезвычайно.
— Стен не было?
— Никаких стен, никаких.
— Каждый селился где хотел?
— Где мог. Каждый мог купить квартиру в том месте, где позволял ему достаток. Сословий не было. Были просто богатые и бедные.
— Вы помните московский голодомор?
— К счастью, мы уехали в Харьков к бабушке сразу после начала смуты. Если бы отец не принял этого решения, я бы сейчас вам рассказал про голодомор! Все как на духу! А может, и некому было бы рассказывать!
— А потом вы вернулись, но не в Москву.
— Как только Первая война окончилась и Беломорье стало демократической республикой, мы поехали из Харькова туда.
— А почему не в Москву?
— У вас тогда короновали Государя.
— Испугались конституционной монархии?
— Да не то что монархии… родители вообще как-то опасались Москвы. Боялись. Все-таки там много чего тогда случилось, ходили слухи, каннибализм, понимаете ли, все видели эти сцены страшные…
— Но все же кончилось, Государь навел полный порядок. Каннибалов и мародеров вешали на площадях.
— Да, конечно, все наладилось, но все-таки… родители почему-то не захотели, знаете ли. Эти разговоры про зверства опричников, про их красные машины с метлами…
— Это больше слухи, чем правда. Особых зверств не было.
— Эти казни показательные, порки…
— Это было необходимо. А как иначе навести порядок?
— Ну не знаю… в Беломорье у нас обошлись без опричников.
— Вам немцы и финны помогли, а Московия сама поднималась.
— Да, помогли, а как же… план Нойберта — Маллинена. Это решило, это спасло, так сказать… и Мурманск воскрес из пепла, и из Архангельска повышибали исламистов…
— А ваша тетя? Осталась в Москве?
— Тетя… она как-то пропала… я этого не помню… я ее с детства никогда больше не видел. Мама говорила, что тетя пару раз телефонировала из Москвы, а потом замолчала. Навсегда.
— А вы ни разу с тех пор не были в Московии?
— Ни разу, ни разу! Если я теперь попаду в Москву, то не отличу…
— Замоскворечье от Подмосквы?
— Да, да! Ничего не отличу, не узнаю… дорогой… теперь помогите мне… вот здесь присесть…
— Пожалуйста.
— Благодарю вас. Прекрасно… Но, сказать откровенно, я доволен вашим нынешним Государем. Я слушал его речь, когда он был с визитом в Беломорье. Он серьезный, знаете ли… И показался мне умным человеком.
— Наш Государь — мудрый правитель. Мы так его любим. Вы не представляете, как расцвела при нем Москва, да и вся Московия, какой стала Подмосква, как все радует глаз.
— Я слышал, у вас проблемы со снабжением города больше нет.
— Давно уж! Рынки кипят, а ярмарки какие. Таких у вас в Беломорье нет.
— Зато у нас рыба. Нашу селедочку москвичи лопают-с!
— Ну не задаром же?
— Да уж! И знаете, дорогой мой, я слышал, что у вас притесняют маленьких?
— Чушь! Клевета, наветы.
— Но их же всех в одночасье выселили из Москвы и Замоскворечья в Подмоскву. Несколько тысяч человек, ночью, да? Ловили специальными сачками, сети ставили на маленьких бомжат?
— Во всем должен быть порядок. В городе не должно быть эпидемий, антисанитарии. А сколько было форточников среди этих маленьких? Ужас! Государь обеспечивает всем равные удобства, равные права. Но закон есть закон.
— Да-да… Dura lex… Но я смотрел, я знаю, что ваш Государь действительно за что-то не любит маленьких. У него, говорят, какой-то комплекс… что-то связанное с женой…
— Ложь. Это европейцы, украинцы и ваши беломорцы распространяют заведомую ложь о Государе. Его милость безгранична.
— Еще говорят, что он не вынимает гвоздя из головы.
— Ну, это мне даже комментировать смешно!
— Слухи, да?
— Подумайте, ну как можно править государством с гвоздем в голове?!
— Но сейчас многие так живут… эпоха теллура, так сказать…
— Наркоманы, патологические люди. Что с них взять? Как можно их равнять с нашим Государем? У него в голове не гвоздь, а забота о государстве, о верноподданных. Знаете, моя жена — человек достаточно циничный, прагматичный, а часто просто говорит: милый, какое все-таки счастье, что у нас есть Государь.
— А я бы вот сказал наоборот: какое счастье, что его у нас нет!

Владимир Гуриев
6 мин. ·


перечитал на ночь «муму».
вообще я не уверен, что когда-то его читал. конечно, я проходил его в школе, но, кажется, не оригинал, а упрощенную детскую версию, в которой, чтобы не травмировать детей, все сюжетные линии выкинули и сразу приступили непосредственно к классово обусловленному живодерству.
короче, открытия.
герасима в оригинале зовут почему-то гарасим, через «а». в каком именно переиздании и почему он внезапно превращается в герасима, не очень понятно, но это не связано с реформой орфографии и случилось сильно позже.
история с муму занимает меньше половины рассказа (это, по сути, последний акт).
одна из героинь — девушка 28 лет, которая когда-то слыла красавицей, но «красота с нее очень скоро соскочила».
с муму пытались разобраться по-хорошему, но она вернулась. как терминатор во второй части (и с тем же результатом).
даже когда муму вернулась, барыня вовсе не приказывала ее убить или утопить. это в чистом виде самодеятельность исполнителей, включая герасима, который, на самом деле, гарасим. не то чтобы барыня симпатичный персонаж или хороший человек, но реально, можно было обойтись без издевательств над животными, она этого совершенно не требовала. более того, когда она узнала, что собаку утопили, она расплакалась.
она была немолодая женщина с плохим здоровьем, и все, что она хотела, чтобы собака не лаяла по ночам. согласитесь, это понятное желание.
«одна из отдаленных улиц москвы», где, собственно, все и происходит, это остоженка. в лодку он садится в хамовниках, около моста к парку горького.
по понятным причинам ускользнувшая от советских литературоведов, но, тем не менее, очевидная особенность герасима заключается в том, что он тупой. хотя, наверное, сейчас про него так тоже нельзя говорить, потому что он человек с особенностями развития. но ещё и тупой.
тургенев был большим противником крепостного права, и рассказ, судя по всему, должен был стать иллюстрацией того, насколько это крепостное право ужасная штука, и он сработал, крепостное право действительно ужасная штука, но, с другой стороны, жить в мире, в котором герасим сам принимает решения или, прости господи, пишет в твиттер, тоже, честно говоря, не очень уютно. потому что мы видели, как он принимает решения.
ещё одна трактовка, о которой не говорили в советской школе, это библейская. герасим изгоняет себя из эдема через грех, потому что это единственный известный ему способ передвижения, и для него эдем это не эдем, а ад.
но, разумеется, он мог уплыть и с собакой, и никакого рассказа бы не было.
да, блин, он мог бы просто высадить ее на другой стороне реки, и она никогда бы его не нашла.
но, как я написал выше, герасим был тупой и эмоционально зажатый, что, кстати, свойственно многим героям школьной программы. а законы против домашнего насилия ещё не придумали.
как отелло, хотя про отелло, наверное, тоже так нельзя говорить, он же боролся с колониализмом, не покладая, извините, рук.
рассказ, если без шуток, хороший и довольно странный. детям его давать это, конечно, зверство и не очень понятно, зачем, если исходить из того, что активная борьба с крепостным правом все-таки закончилась и задачи растить политически подкованный пролетариат больше нет.
мне очень понравилось, что рассказ, по сути, не собирается, он не предусматривает простого решения, в нём нет объяснения происходящему — убийство собаки это эмерджентное последствие, у которого нет единой причины, оно возникает в этой конфигурации как бы само по себе. никто особенно не хотел убивать муму, герои или любили ее (герасим), или им было на нее, в общем-то, наплевать (все остальные). и тем не менее, эта комбинация плюсов и нулей на выходе непостижимым образом дает минус.
мне кажется, в этом проявляется сила искусства, потому что публицистика и другие низкие жанры тяготеют к рациональным объяснениям, а рациональные объяснения всегда ложь, потому что это всегда упрощение. солнечную систему невозможно нарисовать так, чтобы она поместилась на страничку и все планеты при этом были видны, электрон это не шарик, у подавляющего большинства событий нет одной, абсолютно виновной во всем причины.
рациональное объяснение это карта, а карты полезны, но лгут. искусство это описание территории глазами тех, кто там был и видел драконов.
как и многие другие приличные люди девятнадцатого века, тургенев был почти иноагентом. умер он в европе, но завещал похоронить себя на родине, поэтому его тело на поезде привезли в петербург. с ним пришло попрощаться множество людей.
собственно, с ним и в европе хотело попрощаться множество людей, и единственный город по маршруту следования тела, в котором это сделать не удалось, разумеется, берлин, потому что в нём провожающие пришли не на тот вокзал.
но вернёмся к петербургу, благо эту часть прощания подробно описал адвокат кони.
романтично настроенные барышни с педагогических женских курсов принесли венок с надписью «любовь сильнее смерти».
я сам люблю это выражение, но не уверен, что тургенев согласился бы с ним в тот день. бывают все же дни, когда смерть одерживает временную тактическую победу.
впрочем, от общества покровительства животным — которое наверняка состояло из тех же выпускниц педагогических курсов, но, так сказать, с выдержкой, слегка подрастерявших былую нежность и любовь к плохой поэзии — венок был гораздо проще и в каком-то смысле точнее.
на нём было написано «автору муму».

Aleksander Fuchs
2 ч. ·


Помню, из школьного детства такой анекдот. Американцы подготовили шпиона и забросили его в СССР. Причем, подготовили его знатно. Он владел всеми акцентами и диалектами, вульгаризмами, говорами и наречиями. Знал все советские фильмы и песни, все пословицы и поговорки, пересмотрел все мультики и выучил наизусть сборник крылатых выражений. И вот идет он такой по Вологодской деревне. Картуз с цветком, сапоги гармошкой, зипун, балалайка, семечки – в общем, простой советскийчеловек. Видит, старушка на завалинке. Ну, думает, пора внедряться в глубины. И на изумительном вологодском диалекте говорит:
- Эй, бабусь, не найдется ли у тебя молочка-то напиться?
А та ему и отвечает:
- Конечно, пей, милок. У вас-то в Америке, небось, такого молока-то и нет.
Оторопел шпион, сник и пригорюнился. Миссия провалена. Плоды десятилетних трудов насмарку. Раскрыт, разоблачен, катастрофа. Но как?
- Как же, - говорит, - мамаша, ты догадалась, что я американец?
- Ииии, - отвечает бабуся, - так ты ж негр.
В общем, в последнее время я стал замечать, что пограничники в аэропортах разных стран стали безошибочно определять во мне русского. Я им сую американский паспорт, молчу. Ну, разве что, хай процежу и помалкиваю. Фамилия у меня не Иванов. Вполне такая интернациональная фамилия. Лицо тоже не сказать, чтобы сильно славянское. В общем, ничто не выдает советского разведчика. А они смотрят на меня и что-то чуют. Как та Баба Яга, которая по запаху Ивана Дурака вынюхивала.
В Финляндии пограничники при виде меня мрачнеют и хмуро спрашивают, надолго ли я приперся? Три дня? А зачем? А к кому? На какое число обратный билет? И как-то так с большой неохотой пропускают. Блин, американский же паспорт. Что за неприветливость такая? Ну, думаю, наверное, у них сейчас принято так. Но, вот, я доехал до Армении, а там, и вовсе, пограничник сходу перешел со мной на русский.
Взял синий паспорт, посмотрел на меня и говорит:
- Как твое отчество, брат?
- Григорич, - отвечаю. – Александр Григорьевич.
- Второй паспорт покажи, - говорит пограничник. – А внутренний? Ну, хотя бы фотку. Когда последний раз в России был? Как там? Все хорошо?
Потом второй пограничник к нему присоединился. Потом старшого позвали. Тот те же вопросы задает. Отчество, русский загран, русский внутренний, когда был в России. И так минут двадцать. Наверное, думаю, на мне метка какая-то стоит. У них там в компьютере, небось, все про меня написано. Явка провалена, миссия невыполнима, все пропало, шеф.
А на днях я улетал из Праги. Приветливый чешский страж полистал американский паспорт и по-русски спросил, говорю ли я по-русски. Куда лечу? В Анталью? Круто. Там тепло. У нас, мол, тоже тепло было, а теперь вот похолодало. Ну, мне так-то на родном поболтать только в радость. Я же на других языках, кроме хай, разговаривать не умею. Но все-таки как они все насквозь-то меня видят?
- А вы, - говорю, - стесняюсь спросить, как догадались, что я русский?
- Иии, - удивился пограничник, - так у вас же в паспорте написано: место рождения Беларусь.
Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.

Насчёт "приветливых" чешских стражей границы у Александра явное литературное преувеличение:

в Прагу я прилетал за последние 28 лет примерно 12 раз:

по сравнению с другими странами больше всего поразил тот факт, что "приветливые" чешские пограничники, все как один с флегматичными скучными лицами, никогда вообще НЕ разговаривают при контроле документов, никогда не улыбаются и никогда не произносят никаких формул вежливости. Буквально, как будто какие-то биороботы. Разумеется, агрессивности ни малейшей, но сидят, как неживые.

По сравнению с Австрией, Германией, Италией, Францией, Латвией, Украиной унылый роботизированный стиль пограничников Чехии - это как день и ночь...

У каждого свои недостатки. (с)

Вы о недостатках текста Александера или о недостатках флегматично-скучных чешских пограничников ?

Проехали...

Да я как бы шутя...

Елена Иваницкая
18 мин. ·


Зачем нам «величие»?
Спросила я одного человека о феномене советских анекдотов про Ленина и коммунизм. Собеседник не отрицал это массовое явление и скорбно сказал, что люди в массе своей — обыватели с мелкой душой: величие в них не вмещается, уважение утомляет и они начинают ерничать.
Через какое-то время вижу текст того же человека в газете, где его спросили о феномене «любви к Ивану Грозному». Он сказал, что народ в массе своей глубок и любит величие, в противоположностьлибералам, которые величие не любят, не понимают и всегда кудахтают о его «кровавой цене»

День какой-то, дурной - на философию тянет с утра. Спал, наверно, хреново.
Вот. прям, чую - не хватает мне образования, хоть и совкового, чтобы на равных разговаривать с людями.
Учиться - поздно, а спросить, где люди получают "правильное" образование - совесть не позволяет.
Сигаретку с утра с чашкой кофею - не моё. Не курю уже более 60 лет, а кофий, после инсульта, не употребляю.
Чё делать - ума не приложу. Умных прошу советов не давать.

Boris Vladimir Rabinovich
22 ч. ·


Неизвестный солдат Рабинович
---------------------------------------------------
Зимой тысяча девятьсот семьдесят четвертого года меня забрали на воинские учения. Несколько сотен человек, таких же как я "партизан", собрали в казармы воинской части в Масюковщине, где все безумно пьянствовали, пока не кончились взятые из дома средства. Пошли самоволки, и командир воинской части приказал делать поверку. В тот же вечер я стоял в строю о чем-то задумавшись. Дежурный назвал посписку мою фамилию, возникла пауза и вдруг недалеко от меня кто-то крикнул совершенно пьяным голосом:
- Я!
- Почему молчал? - спросил командир части - полковник , который пожелал присутствовать на вечерней поверке лично. - А ну-ка выйди из строя.
Мужик пошатываясь выбрался из строя и предстал перед начальником.
Полковник оглядел его с ног до головы и сказал:
- Ну, блядь, если Рабинович пьяный, значит пи3дец. Надеюсь всех вас уничтожат при первом же боестолкновении вместе с этим Рабиновичем.
- С кем будем воевать, товарищ полковник? – заплетающимся языком спросил мой двойник.
- С Киевским военным округом, - сказал полковник.
- Да там тоже все бухие, включая Рабиновича, - сказал кто-то из строя.
- Вот это мы и проверим, - сказал полковник, - послезавтра ночью выезжаем к месту военных действий.
Я приметил своего однофамильца и после поверки разыскал его в туалете.
- Здорово Рабинович, - сказал ему я.
- Какой я тебе нах. Рабинович, - ответил он.
- Ну, ты же на Рабиновича отзываешься.
- Это лейтенант попросил, если кто на поверке не ответит, за него сказать.
- Так ты теперь Рабинович.
- С чего это вдруг?
- Назвался груздем, полезай в кузов. Полковник тебя запомнил.
- Ну и что?
- Как что. Должен будешь теперь за Рабиновича служить. За себя и за Рабиновича.
- За какого Рабиновича?
- За любого Рабиновича.
- А ты кто такой? - спросил он.
- Я - неизвестный солдат.
- А как твоя фамилия?
- Рабинович.

Про "величие" надо смотреть российский сериал "Хозяин" 2023 года :

охрененное такое величие россиянцев так и прёт с каждого кадра:

главный герой возвращается в родной город после 20 лет жизни в США, а 80 % его одноклассников 1978 года рождения уже давно передохли от водяры и безнадёги и лежат на неухоженном унылом кладбище под крестами из старой арматуры...

https://kinogoo.zone/6948-hozyain-2023.html

Maxim Goryunov
1 ч. ·


слушая ночное британское радио:
первый ведущий довольно вяло
- и теперь о популярной музыке: вышел новый альбом певицы (называет имя)
как она тебе, кстати?
ты ее слушаешь?
явот пока не распробовал.
второй ведущий вместо ответа
начинает петь,
испытывая при этом заметное удовольствие.
он поет долго, половину минуты или даже дольше.
когда второй допел,
первый с некоторой завистью
- извини, а старшей твоей сейчас сколько лет?
второй ведущий весело
- десять!
- а остальным?
- пять и семь! а что?
первый ведущий с ностальгией
- хорошее время, можно петь при них.
второй ведущий весело
- да, я когда в машине подпеваю радио
они мне хлопают: «папа поет». иногда просят попеть - потом как будто что-то почувствовав - а у тебя разве не так?
второй стоически
- ну, когда старшей было десять, то было примерно
так же, но теперь-то ей пятнадцать,
а второй тринадцать
и я даже в ванной не пою
- но почему?
- говорят что это ужасно и что это позорно
с сочувствием
- извини, вы поругались?
второй стоически
- нет, просто возраст такой - на секунду задумавшись - у тебя ещё много времени,
у тебя отличные годы впереди: запоминай их как следует, потом эти воспоминания могут тебе понадобиться.
будет лучше если они у тебя будут

А что, маркиз де Кюстин у нас еще не запрещен?
"Здесь очень легко обмануться видимостью цивилизации. Находясь при дворе, вы можете почитать себя попавшим в страну, развитую в культурном, экономическом и политическом отношении, но, вспомнив о взаимоотношениях различных сословий в этой стране, увидев, до какой степени эти сословия немногочисленны, наконец, внимательно присмотревшись к нравам и поступкам, вы замечаете самое настоящее варварство, едва прикрытое возмутительной пышностью".

В 1850 году Николай I запретил философию в России. Погрому подверглись все факультеты и кафедры в университетах. Цензор, профессор А.В.Никитенко, записал в своём дневнике фразу, ставшую крылатой, произнесённую министром Ширинским-Шихматовым в беседе с профессором А.А.Фишером, занимавшим кафедру философии в Санкт-Петербургском университете до 1850 года: «Польза философии не доказана, а вред от неё возможен».
Тогда же цензор Никитенко ещё записал в дневнике: ««Общество быстро погружается в варварство: спасай, кто может, свою душу! Говорят о шпионстве. Цензор Ахматов остановил печатание арифметики, потому что между цифрами какой-то задачи помещен ряд точек. Он подозревает здесь какой-то умысел составителя арифметики».

Но интересно, что единственная кафедра философии была сохранена в одном университете - в немецком университете в Дерпте (Тарту) (преподавание здесь велось на немецком языке до 1892 года). И это объяснялось тем, что (Ширинский-Шихматов) «русский ум разбойничий, а немецкий – упорядоченный, а потому немец может заниматься философией».
Позднее консерваторы говорили о правоте начальника – дескать, как только снова разрешили философию, русские скорее побежали изучать только радикалов – Маркса и анархистов.
https://t.me/tolk_tolk/19816