Украина.

Я несомненно за конфедерацию. Но боюсь, что массовая психология селян еще не доросла до такой высокой формы общественного устройства.

А откуда Вы знаете, кто русский, кто еврей, кто грузинец? Вроде, мы анкет не заполняли?

профессионально.

На Брюссель!

Прочитайте комментарии.

Вот ты и признался... Эх, Кирюха, а я то думал, ты человек... А вот оно как оказалось... Пиарщик на чужой беде...

Зная этого Кира (по форуму), я уверен, что он еще и денег с них содрал. И попиарился заодно.

Паниковские?

По-видимому у девушки (см. экаунт) из Нижнего Новгорода жених на днях погиб в армии.

А! Вот:

а мне штобы видеть, как русским (россиянам) приписывают все грехи и пороки, не надо знать, кто кто))

Сидеть не сидеть, но лазание по высоткам без разрешения - хулиганство, безотносительно города лазания и безотносительно цели лазания.

В обращении с представителями СМИ украинские фашисты еще не поднялись до высот иракско-сирийских исламистов, но движутся в правильном направлении.

Корреспондент телеканала «112 Украина» Роман Гнатюк, а также репортеры Сергей Бойко и Сергей Белоус стали первыми украинскими журналистами, оказавшимися в плену у собственной армии. Они были задержаны карателями и несколько дней подвергались унижениям. Все это время официальные лица в Киеве утверждали, что журналисты находятся в руках сепаратистов, до сих пор никто перед ними не извинился, имущество не возвращено. Специально для «Репортера» один из пострадавших, Сергей Бойко, написал репортаж о том, как все это было.

( Свернуть )

«Мы подъезжали к поселку Амвросиевка. Вот и бетонные плиты блокпоста с надписями «Стоп» и «Контроль». В сумерках угадывались силуэты МТЛБ (бронированных тягачей), над которыми развевались украинские флаги. К нашему автомобилю приближался боец, приклад оружия в его руках был перемотан желтой и синей изолентой - в цвета государственного флага. «Предъявите ваши документы», - сказал он нам, и мы поочередно протянули в открытые окна автомобиля паспорта, а также журналистские удостоверения.

Тем временем к машине подошла группа бойцов. Один из них попросил открыть багажник для досмотра. «Тут бронежилеты и ноутбук, а тут - аппаратура», - сказал я, поочередно открывая наши с Сергеем Белоусом рюкзаки. Боец попросил меня отойти и стал с пристрастием пересматривать содержимое карманов рюкзака. Роман Гнатюк, специальный корреспондент канала «112 Украина» в Донецке, также показывал солдатам свои вещи.

«17 человек против батальона…Выдвижение на Саур… Их сливают, - прочитал один из бойцов и спросил: - Чей блокнот?» Я ответил, что мой, и тогда боец вытащил из рюкзака ноутбук. На меня сразу же посыпались обвинения в шпионаже и сотрудничестве с ДНР: «Ты был там, ты - российский наемник». Мои возражения, что закон Украины гарантирует журналистам право на свободный сбор и распространение информации, остались без ответа. Просьбы связаться с телеканалом или СБУ постигла та же участь.

Нас поставили лицом к машине, ноги на ширине плеч. Содержимое карманов было выложено на крышу автомобиля, телефоны и фотоаппараты изъяты. Боковым зрением я видел, как пожилой боец пересматривает хранящиеся на ноуте данные: разбитая позиция украинских военных под Краснодоном, Славянск, Донецк. «А это что?» - спросили у Романа. Тот повернулся и попытался объяснить, что это - записи интервью с россиянами, которые воевали на стороне ДНР. Что мы возвращаемся из Ростовской области, где снимали материалы про беженцев, что они могут связаться с главным редактором и исчерпать конфликт на месте. В ответ нас лишь спросили, расплатились ли мы с водителем, и предложили задержаться до утра. Мол, за это время мы разберемся и посадим вас в машину, спокойно поедете куда хотите. К тому же ночью на дорогах небезопасно.

В перелеске нас попросили присесть к дереву, обнять его руками и ногами, после чего поочередно завязали скотчем запястья, а на ногах - шнурки. Так мы просидели минут 20, после чего пришел командир группы, грязно выругался, приказал развязать. Нас отвели вглубь расположения лагеря, усадили за сымпровизированный в полевых условиях стол, накормили. В общем, началось хоть какое-то общение.

Командир честно признался, что его главная задача - вернуть этих парней домой живыми. А в целом... В целом эта война не нужна ни жителям запада, ни жителям востока. Говоря о своих впечатлениях, один из бойцов, уже успевший пройти Афганистан, сказал, что если бы в период Майдана армию бросили на Ровно - было бы то же самое. Но самое главное, что у них уже скопилось очень много вопросов к правительству в Киеве, когда война на востоке закончится - они обязательно получат на них ответ.

[Это все равно что в 1942 году какой-нибудь фашист в Сталинграде сказал бы, что у солдат накопились вопросы к правительству в Берлине и, когда война на востоке закончится, - они обязательно получат на них ответ. И вопросы действительно были заданы, но не фашистскими солдатами, а теми, кто закончил войну на востоке в Берлине. - ЧМ]

Через какое-то время пришел боец, протянул свой телефон и сказал: «Вот номер комбата. Звоните!» Роман попытался пообщаться с командиром, однако его очень быстро послали банальным «занят, перезвоню». Лучше бы мы этого не делали.

Минут через пятнадцать трое бойцов принесли нам камуфляж и предложили переодеться. Один из них достал из редакционного бронежилета пластину. «Смотрите, в чем ходим мы», - сказал он и вытащил пластину из своего. Сравнение было не в пользу армейского обмундирования. Пластина была замотана в какие-то тряпки, а чтобы она держалась на нужном уровне, на дне бронежилета располагалась разрезанная на куски полуторалитровая пластиковая бутылка.

«Зря вы звонили комбату! - сказал один из них, пока второй снимал происходящее на телефон. - У нас большие потери. Приказано оставить вас с нами. Будете воевать».

[Пополнять фашистские войска, мобилизуя пленных украинских журналистов - это идея! :-) - ЧМ]

Человек, которому нас передали для дальнейшего сопровождения, представился просто: «Збройні сили України». Нас вывели на дорогу, к «командирскому» уазику. Водитель и боец с пулеметом скрывали свои лица за масками, на разгрузке с правой стороны красовалась желто-голубая ленточка, а на машине реял флаг Украины.

Мы вдруг остановились, и нас попросили завязать друг другу глаза. После того как мы сделали это, машина вновь рванула с места, а вскоре мы опять где-то остановились. Нас обступили бойцы - в каждом из нас им мерещился российский диверсант, шпион или наемник. Мы старались поддерживать беседу на позитивной ноте, однако разговор не шел.

В конце концов вести миролюбивые беседы им, видимо, надоело, нас вытащили из машины и уложили на землю вниз лицом. Потом стали настойчиво требовать признания в антиукраинской деятельности. Давление было и психологическим, и физическим. Под монотонное нашептывание кто-то пытался закрутить цепочку на моей шее таким образом, чтобы она пережала сонную артерию и дыхательные пути. Послышался звук удара, а после едкое замечание: «Радуйся, что без магазина». Это Белоуса огрели прикладом по спине. Однако вскоре пришла команда отправить нас дальше по этапу, и мы были «упакованы» на заднее сиденье автомобиля. С завязанными глазами и связанными руками нас увозили в Мариуполь.

[Недолго осталось фашистам журналистов со связанными руками в Мариуполь возить :-) - ЧМ]

В Мариуполе мы полдня пролежали с завязанными глазами на асфальте, от отчаяния хотелось выть волком. «Свяжитесь с телеканалом или СБУ», - твердили мы своим надзирателям, однако просьбы оставались без ответа. Когда стало темнеть, нас опять посадили в машину. Наши «перевозчики» перешептывались. Из разговоров было понятно, что дорога будет дальней.

Теплилась надежда, что отвезут в Днепропетровскую СБУ. По дороге один из бойцов сказал, что они из подразделения «Днепр-1», сами родом из Днепропетровской области, и наконец-то он сможет повидать жену и дочь. На войну этот человек смотрел однозначно: война до победы, потому что Украина превыше всего. «Ошибки не страшны - война все спишет. Даже вас», - сказал он.

[Это прозвучало не слишком обнадеживающе. Быть списанной ошибкой укрофашиста - удовольствие сомнительное. - ЧМ]

Проснулся от того, что машина остановилась, открылись двери, и нас начали грубо вытаскивать наружу. Обхватив руками за шею, меня вели спиною вперед ко входу в какое-то строение. После чего поставили на колени, ногой наклонили вперед, разрезали футболку и еще раз перевязали глаза. Снова досмотр. Теперь уже полный. Послышалась команда старшего: «Обувь тоже снимайте». Затем нас отвели в помещение и бросили на старый, советских времен кафель. Через некоторое время на пол кинули соломы. Я опять погрузился в небытие.

[Соломы на пол кинули - укрофашисты не лишены гуманных чувств по отношению к пленным. - ЧМ]
Не знаю, во сколько проснулся, но этот момент я не забуду никогда. За стеной раздались два одиночных выстрела, а после голос скомандовал: «Этого - тоже в расход».

[Судя по тому, что мы читаем рассказ, этот был кто-то другой. - ЧМ]

Днем пришел кто-то из важных, и мы вновь попросили связаться с СБУ и телеканалом. Надеялись, что о нас не забыли. Нам запрещали снимать повязки с глаз, предупреждая, что наказанием за это будет расстрел.

[Укрофашисты настолько болезненно переживают, чтобы их патриотические лица кто-нибудь не увидел, что готовы из-за этого расстреливать. - ЧМ]

Просыпаюсь от удара берцем по стопе и выкрика: «Я не сплю - і ви не спите! А ну усі швидко посідали. І далі звертатися тільки по формі: товаришу фашисте, дозвольте звернутись».

[Как же на войне без хорошей шутки? А лучший объект - журналист с завязанными глазами. - ЧМ]

Пришел кто-то из новых - голос нам не известен. Перешептываясь с кем-то, голос дает понять, что как-то связан с «конторой». После заходит к нам в комнату и долго беседует. По нам - все плохо. Освещать в СМИ обе стороны - плохо. Нужно только одну, украинскую. Живешь в Донецке - плохо. Журналист, который попал в плен, - ну вы поняли. Пригрозил расстрелять… на поле боя.

[Расстрел журналиста на поле боя - это как малайзийский «Боинг» - на ополчение спишут. - ЧМ]

Просыпаюсь от того, что меня поднимают и волокут на улицу. Нас укладывают лицом вниз на рифленый пол, борт закрывается, машина срывается с места. Тут же, в кузове, сидит боец с оружием - чтоб не сбежали. В дороге проходит минут тридцать. Остановка. Опускается борт, вытаскивают Романа. Задают простой вопрос: «Как зовут?» Приказывают раздеться догола, лечь и ползти. Раздаются два выстрела, закрывается борт, запрыгивает боец с автоматом, и машина уносится дальше. Эти двадцать минут я перебирал все возможные варианты. Только бы не расстрел! Наверное, это была бы глупая смерть.

[А что глупого в том, чтобы быть расстрелянным фашистами? Самая заурядная смерть при фашистской диктатуре. - ЧМ]

Машина остановилась. Меня выгрузили и приказали раздеться. «Жить хочешь?» - раздался голос. Я ответил, что все хотят. «Кто сотрудничает с ДНР?» - тот же голос. После мне приказали лечь и ползти - в яму. Вместо этого попадаю в какие-то кусты. С глаз спадает повязка, а за спиной раздаются два выстрела. Холостые. Машина срывается. Я огляделся - кладбище. Символизм! Понимал одно: если я жив - значит, и с друзьями все хорошо. Теперь только бы найти людей. Повязку с глаз я перемотал на бедро, чтобы прикрыть мое мужское. И пошел. Я не знал, куда идти, лишь бы туда, где люди. Мирные люди».

http://reporter.vesti.ua/66441-menja-rasstreljali-i-otpustili#.U_sLCazmdkh

Понял. А я думал Вы всех насквозь... :)

Кстати, да. Как и покраска, флаготыканье. Это же значит, что владельцу надо альпинистов нанимать, деньги тратить.

И где здесь бесплатность? здесь я вижу только структуру затрат владельцев щитов.

и если долбодятлы навернутся, то геморрою у всех непричастных будет мама не горюй.

Какая разница? Факт остается фактом: государство размещает социальную рекламу, при этом не не платит за нее.

Так чудес бесплатной рекламы на свете не бывает? Какой ужос, а я так надеялся.

Но платят владельцы ресурса.

Молодец, что ознакомился с азами. теперь у тебя есть над чем расти.