Илья Мильштейн // ОТПУСКА НЕТ НА ВОЙНЕ

Таинственный визит в Москву Ангелы Меркель и Франсуа Олланда мог бы завершиться и по-другому. Столь же невнятно в отношении проблем геополитических, но на высокой оптимистической ноте. Эта нота прозвучала бы громко и полновесно, если бы зарубежные гости увезли с собой Надежду Савченко. Например, в Мюнхен с его прекрасными клиниками, где украинская летчица сумела бы восстановить силы после долгой, изнурительной голодовки.

Причем они наверняка ставили этот вопрос - и Меркель, и Олланд. Взывали к гуманизму принимающей стороны. Указывали на сомнительные с юридической точки зрения обвинения - так на дипломатическом языке называются липовые дела. Напоминали, что речь идет о жизни и смерти.

Казалось бы, шансы имелись - вопреки всему, что Путин ранее говорил об этом деле.

Суд разберется? Цену своим судам Владимир Владимирович знает и, если надо, вмешивается в их работу, за что однажды даже получил нагоняй от президента Медведева. Тяжесть так называемых обвинений? Ну, мы же помним, что у Ходорковского были "руки в крови" и готовилось третье дело, как вдруг незадолго до Олимпиады Путин его освободил. Вообще в действиях президента время от времени проявляется определенный тренд, который можно обозначить как прагматичное милосердие. Или даже стремление удивить, поступить вопреки своей сложившейся репутации и твердокаменному образу. И когда недобитое наше гражданское общество, ошарашенное арестом Светланы Давыдовой, собирает подписи в защиту многодетной шпионки, он способен внезапно смягчиться сердцем. Как бы ни с того ни с сего.

Однако Надежду Савченко он отпускать не хочет, хотя прагматические соображения, не говоря уж о внезапных порывах сердца, должны подсказывать иное решение. Молодая женщина, заведомо невиновная, мужественная, живой символ сопротивления и бесстрашия - форменный же позор выходит и для Путина, и для путинской России. В особенности с пропагандистской точки зрения, к чему в Кремле столь чувствительны. И если взывать к гуманизму в данном случае бессмысленно, то о пиаре забывать не следует. Однако забывают.

Может быть, тут что-то личное. Сказал же он однажды по другому поводу, что "настоящий мужчина должен всегда пытаться, а настоящая женщина должна сопротивляться". Сопротивляться, но в конце концов уступать насильнику - так прочитывалась эта историческая фраза. А Савченко не уступает, и это, наверное, бесит национального лидера, который и не таких ломал, принуждал к покаянию, заставлял равноудаляться.

Облом - это неприятное событие в жизни настоящего мужчины.

Но все-таки своеобычного расчета тут, пожалуй, больше. Надежда Савченко - его заложница, и пока она томится в СИЗО, он пытается решать сразу несколько проблем. Например, едва заходит речь о ее судьбе, Владимир Владимирович легко может повернуть разговор на тему санкций. Дескать, когда отмените их и вообще признаете Крым неотъемлемой частью России, тогда и про Савченко поговорим. Ценой ее свободы может стать и Донбасс как территория Новороссии, и курс рубля, и нефтяные цены, и отказ от поставок американского оружия на Украину. Все это выглядит чистым безумием, но в наши времена трезвомыслие как норму политической жизни пора уже упразднить, иначе никогда не поймем происходящего. Ибо сбываются только худшие прогнозы, и самые немыслимые сюжеты обретают реальность, плоть и кровь.

Главная же цель российского президента заключается в том, чтобы всеми силами поддерживать напряжение в конфликте России с Украиной и Западом, и ежели судьба Надежды Савченко вызывает боль у миллионов украинцев и глубокую озабоченность у западных лидеров и депутатов ПАСЕ, то игра, по его мнению, стоит свеч. И если нужны еще какие-нибудь доказательства того, что Путин не намерен ни с кем заключать мир и, подписывая разные соглашения, не собирается их выполнять, то достаточно вспомнить о пленной летчице. Здесь его характер проявляется в полной мере, во всей широте садистских наклонностей, и только такой Путин и является подлинным. Напротив, бесконечные его мантры про трагическую участь мирных жителей Донбасса и про Россию, которая не участвует в конфликте на востоке Украины, - это пустое сотрясение воздуха. Это слова, рассчитанные на доверчивого российского телезрителя и на западных партнеров, чтобы с особым смаком поглумиться над ними.

29 января против Надежды Савченко завели еще одно уголовное дело, обвинив в незаконном пересечении украинско-российской границы (с мешком на голове). Вчера отказали в прекращении первого дела - о "пособничестве в убийстве". И эта новость гораздо важнее всех прочих, связанных с переговорами в Москве, выступлениями в Мюнхене, перспективами мирного процесса и обещанной встречей в Минске, где про Савченко наверняка снова вспомнят без особой надежды услышать в ответ человеческие слова. Тем не менее вспоминать и напоминать о ней надо, буквально каждый день. Как о всякой заложнице, находящейся в руках террористической группировки. Это очень важно - и для нее, и для нас.

Все эти рассуждения мне не интересны - сопли-вопли.
А вот вопрос о дипломатической неприкосновенности очень даже и очень. Если в Москве арестуют посла Штатов или Мальты можено себе представить, что начнется.
А вот арестовали человека с дипломатической неприкосновенностью и ни хрена.
Сразу две мысли - или нет этой неприкосновенности, или на Западе про это ничего не слышали? Тогда как это?

Как будем виновность с невиновностью определять? Откуда тянется тезис о невиновности этой женщины, если у следователей и суда масса вопросов?

А они инстранная гражданка, вот в чём проблема. В 3имбабве тоже совершают преступления, в Мексике или в Бирме, российские судьи их же не судят.

Допустим, Савченко приняла участие в убийстве журналистов-россиян, надо заявить о правонарушении по месту его совершения. кстати, дипломатические отношения с республикой Украина существуют до сих пор.

Но вообще-то этот "тезис" "тянется" из знания международного законодательства и здравого смысла.
Так как для вас и то, и другое - темный лес, то ничего вы определить, конечно, не сможете. Наслушаетесь следователей и будете тут свою обычную херню нести.