УКРАИНА-20

И я вас!

Неужеи евреи невидимы?

ПРОЩАНИЕ Нине Мдивани Когда я свалюсь умирать под забором в какой-нибудь яме И некуда будет душе уйти от чугунного хлада - Я вежливо, тихо уйду. Незаметно смешаюсь с тенями. И собаки меня пожалеют, целуя под ветхой оградой. Не будет процессии. Меня не украсят фиалки, И девы цветов не рассыплют над черной могилой, Порядочных кляч не дадут для моего катафалка, Кое-как повезут меня одры, шагая уныло. И кто допустит мои рубцы, нарывы и парши Туда, где сословье святых ограниченно строго? Кто честно спасенных душ откроет мне рай патриарший? Друзья? Даруйте прощанье согрешившему много. Поражена каждая клетка моя. Грехами гоним я, И кровь моя погибает от примеси гноя. И доброе имя отцов - землепашцев квадратное имя - В похоть погрязло, не ведая больше покоя. Мне ль плечистых крестьян нести ярмо родовое? Добрую кровь отцов превратил я в уксус и зелье. Сам догорел, как лучина в медлительном зное, В сновиденьях земли - я черный кошмар, не веселье. Недопетые мысли мои сгорают в смятеньи заката. Чудовищных мыслей помол хочу я докончить напрасно. Нет у меня никого - ни друга, ни верного брата, Хоть бы охульник какой ударил меня звонкогласно. И ныне - я мертвый, босой, высохшим телом немея, Должен висеть - дождями, безжалостным ветром терзаем, На перепутьи миров в высокой сушильне чернея, И богов проклинать хриплым, неистовым лаем.

Из письма Н. Мандельштам на имя Л. Берии от 19 января 1939 года[41]: Я прошу Вас: 1. Содействовать пересмотру дела О. Э. Мандельштама и выяснить, достаточны ли были основания для ареста и ссылки. 2. Проверить психическое здоровье О. Э. Мандельштама и выяснить, закономерна ли в этом смысле была ссылка. 3. Наконец, проверить, не было ли чьей-нибудь личной заинтересованности в этой ссылке. И ещё — выяснить не юридический, а скорее моральный вопрос: достаточно ли было оснований у НКВД, чтобы уничтожать поэта и мастера в период его активной и дружественной поэтической деятельности. Свидетельство о смерти О. Э. Мандельштама было вручено его брату Александру в июне 1940 года ЗАГСом Бауманского района Москвы[42]. Реабилитирован посмертно: по делу 1938 года — в 1956 году, по делу 1934 года — в 1987 году[43]. Могила поэта до сих пор точно неизвестна. Вероятное место захоронения — старый крепостной ров вдоль речки Саперки (спрятанной в трубу), ныне аллея на ул. Вострецова в городском районе Владивостока - Моргородок.