Уравнять в правах науку и миф не удалось. Вопросы остались_2

Не знаю, я по "Азбукам вкуса" не ходок.

Такой гниде, как ты, реинкарнироваться вряд ли стоит.

Но вот ты ведёшь себя разумно с позиций атеизма.

Начинай тренироваться

Еще чего! Я слышал, там цены высокие. Нееее...

Что вас так взволновало? Спрашивал я вашего сородича насчёт методов обуздания.

Нету их, да? Что касается вашей будущей реинкарнации, то это похоже на криминал. Но вовсе в авторитетах.

Чувствуется, тянет любителя.

Появившиеся тут персонажи - следствие идиотии. Элен не модератор.

Среди научных работников очень много явно слабоумных.

Я не жду симпатий от подобного тебе существа. А 4его ты изрыгаешь, это всего лишь видения из твой богатый внутренний мир. Но огорчения скорее подстерегают тех, кто с такими якшается.

Вот госпожа Неизвестный к примеру.

Натурально, сударь.
Особой комиссией я официально признан идиотом. Я — официальный идиот.
©

Не буду призывать эту особь к "разумному эгоизму", взаимной вежливости и заботе о процветании человечества.

Это нормальная адекватная особь самоорганизующегося гражданского общества. Со всеми вытекающими последствиями, правда, в т.ч. и для данной особи.

Сударыня Лена, у меня возник вопрос. Скажите пожалуйста, известная евангельская фраза: не судите, несудимы будете - имеет какой-то аналог в Ветхом завете? Под ним я имею ввиду весь Танах. Или даже вместе с Талмудом.

И тут - скука и Бельведерский...

Бельведерский даден нам в Божие предупреждение и наущение: дабы не возгордился человек и не стал высокомерным и заносчивым, что весьма для него пагубно.

Мне страшно интересно, что думает о дебильности фанат Латыниной и борщ-вестернов для взрослых недоумках, а про инкарнации грязный жидёнок.

Хочу начать тему навеяннуютанекдотом. Мне этот анекдот рассказал пожилой вице-президент Совнета Умирает старый профессор.
Лежит на диванчике, в кабинете, у диванчика – его старый фронтовой друг.
Профессор голову приподнимает, показывает на книжные полки, висящие над рабочим столом.
«Это всё, – говорит, – книги, которые я написал».
И голову опять на подушки роняет.
Собирается с силами, приподнимается опять, показывает на другую стену с книжными полками.
«А это, – говорит, – книги моих учеников».
И опять голову роняет.
«А вот помню, – говорит, – как в 1942 году в одной деревушке я санинструкторшу уговорил, и ничего у меня с ней не получилось, потому что сено мягкое было и у неё в него зад проваливался».
Приятель:
«Ты это к чему?».
Профессор:
«Эх, все бы эти книги – да тогда ей под жопу...»

Ну, это не я, это Рыбонька. Но снятие аватара признак нехороший. Тот же Бельведерский в двух экземплярах ничего не снимает.

У меня, к моему величайшему сожалению, есть веские основания думать, что именно так он и поступил.

Очень жаль