УКРАИНА 25

Гитлер тоже хорошо понимал германскую душу.

И кстати, ничто не вечно под Луной.

...рlayed a notable part in the events that led... - это скромнее? Идиотка.

Я так так подозреваю, что имя Кара-Мурза вы сегодня в первый раз и узнали. Если этот человек весьма поспособствовал в лоббировании Акта Магнитского в Конгрессе, то ему было вполне по силам ознакомить городских консулов с именем Немцова, и убедить их проголосать за переименование.

«Сегодня, не приходя в сознание после инсульта, умер Виктор Анпилов.

Анпилов был председателем исполнительного комитета движения «Трудовая Россия». Он активно участвовал в многочисленных митингах против Бориса Ельцина в 1992—1993 годах, на которых призывал к свержению власти.

Во время октябрьских событий 1993 года выступал на стороне Верховного Совета. Тогда же Анпилова арестовали, но через несколько месяцев выпустили по решению Госдумы.

Политик окончил факультет журналистики МГУ. Он участвовал в движении «Другая Россия», поддерживал ЛДПР и ее лидера Владимира Жириновского, а также выступал во время «Маршей несогласных».

Жаль. Интересный был человек. Хотя в 90х, его часто изображали в образе Шарикова.

С апломбом завязывайте.

Многие сегодняшние оппозиционеры ему бы позавидовали -
он просто шел, куда вздумается и когда вздумается -
а ведь рушайловские менты были тоже не сахар.
...Но если копнуть глубже, он был просто функцией непуганности
позднесоветского общества: им жилось плохо и они, настоянные
на благоглупостях супругов Никтиных, на задушевном Окуджаве
и пафосне Марка Захарова, не боялись об этом во всеуслышанье заявить!
Роскошь по нонешним временам...

На нью-йоркском концерте 1979 года Окуджава сказал: «В заключение я спою вам песню, которая была когда-то названа очень витиевато – „Молитва Франсуа Вийона“ (грянули аплодисменты), – но к Вийону она никакого отношения не имеет. Пятнадцать лет назад надо было ее так назвать». Хронологически он точен – первая публикация песни (и соответственно переименование) состоялась ровно за пятнадцать лет до того; сложней с Вийоном.

Тот факт, что о Вийоне Окуджава при сочинении этой песни думал, довольно очевиден (не говоря уж о том, что на концерте 18 апреля 1968 года в МВТУ он называет Вийона в числе любимых поэтов, после Пастернака и Александра Сергеевича). Именно упоминание Вийона привносит в песню мощный культурный пласт, отказываться от которого недальновидно: все Средневековье, масса ассоциаций с его культурой и богословием, романтика Европы, Латинского квартала, школярского буйства. Да и само слово «школяр», столь знаковое в окуджавовской прозе, отсылает к судьбе Вийона и драматической поэме Павла Антокольского о нем – Окуджава знал и любил эту вещь.

«Молитва» отсылает сразу к трем сочинениям прославленного школяра: «Баллада поэтического состязания в Блуа», «Баллада истин наизнанку» и «Баллада примет». Стоит напомнить историю создания первой: в 1461 году принц Карл Орлеанский устроил в своем замке в Блуа поэтический турнир – предложил гостям написать балладу с заданной первой строкой «От жажды умираю над ручьем». Каждый, согласно легенде, решил эту тему по-своему, что и отражено в пьесе приятеля Окуджавы Юлиу Эдлиса: сам хозяин сочинил прочувствованный патриотический текст – он стоит над рекой на французской границе и сохнет по Родине, находящейся по ту сторону; другой участник написал, что не может утолить жажду водою и тоскует по вину; один Вийон развил противоречие, заложенное в первой строчке, и, по словам лучшего переводчика баллады Ильи Эренбурга, сочинил «исповедь человека, освобожденного от веры и догмы»: «От жажды умираю над ручьем, смеюсь сквозь слезы и тружусь играя. Куда бы ни пошел, везде мой дом. Чужбина мне – страна моя родная. Я знаю всё, я ничего не знаю…»

Державин, понятия не имея о балладе Вийона, писал фактически то же самое: «Я царь – я раб – я червь – я Бог!» Окуджава мог подписаться под каждой строкой вийоновского шедевра – хотя бы потому, что собственное его положение в литературе характеризуется в этот момент истинно вийоновской двусмысленностью: всеми принят, изгнан отовсюду; известен каждому – признан еле-еле и сквозь зубы; собирает многотысячные залы – и не имеет собственного жилья. А уж героический девиз «Отчаянье мне веру придает» давно стал его собственным – разве что вслух он нигде об этом не кричал. «Умному дай голову, трусливому дай коня» – очень по-вийоновски сказано и явно отсылает к источнику; автор признается, что знает о внешнем мире всё подряд – но в себе до сих пор не разобрался. «Я знаю книги, истины и слухи, я знаю всё, но только не себя» – это отчетливо корреспондирует с любимой окуджавовской мыслью об относительности всякого знания: «Как верит солдат убитый, что он проживает в раю». «Мир наизнанку» полон безголовых умников, нищих счастливцев, он управляется трусами и властолюбцами, а щедрые в нем не знают ни покоя, ни отдыха. Главный пафос Окуджавы – вийоновский: Господи, верни этому миру порядок! Смири его противоречия! Пусть восстановится норма!

«Молитва» развивает другое стихотворение 1963 года: оно написано чуть раньше, но тем же дольником. 11 декабря 1962 года Павел Антокольский в «Литературной газете», в статье «Отцы и дети», выступил в защиту Окуджавы, упомянув «заговор молчания» вокруг его поэзии. Окуджаве был не только нужен, но и по-человечески приятен этот привет от старого мастера. Вскоре он ему ответил дружеским посланием:

Киплинг, как леший, в морскую дудку посвистывает без конца,
Блок над картой морей просиживает, не поднимая лица,
Пушкин долги подсчитывает, и, от вечной петли спасен,
В море вглядывается с мачты вор Франсуа Вийон!

То, что Вийон сделан тут впередсмотрящим, принципиально; имя его было паролем для Антокольского, считавшего поэму о нем лучшей своей вещью. Так что Окуджава в это время думал о нем – и писал свою «Молитву» не только от собственного имени. В мае 1964 года, получив этот текст от Окуджавы, Антокольский записывает: «Очень умные и смелые стихи. Думаю, что петь их нельзя, так как слишком длинны строки (размер киплинговской баллады)». Оказалось, что и киплинговская баллада поется, если усилить цезуру. 1 июля 1966 года Антокольский отмечал семидесятилетие; Окуджава был приглашен и решил, по обыкновению, подарить песню. На одном из выступлений в ноябре 1980 года он рассказывал об этом так: «Я к этому дню рождения придумал какую-то мелодию, чтобы спеть эти стихи, посвященные ему. И я ему спел на дне рождения. А потом мне показалось, что эта мелодия лучше подходит к „Молитве Франсуа Вийона“».

Антокольский записывает в дневник 6 июля 1966 года: «Ну вот и юбилей мой. И поэтический праздник тоже был: Булат Окуджава спел несколько песен, Белла читала свою „Елабугу“, Женя Евтушенко – несколько затянутое стихотворение на смерть Ахматовой.» Присутствовал и Симонов, прочитавший два перевода из Киплинга. Застолье у Антокольского собрало всю литературную фронду – его семидесятилетие отмечалось среди каменного молчания официальных инстанций, которые он разозлил подписью под письмом в защиту Синявского и Даниэля. Большинство собравшихся – Окуджава, Евтушенко, Ахмадулина – тоже были подписантами. Поздравляя Антокольского, Окуджава чествовал не только старого поэта, некогда защитившего его, но и соратника по сегодняшней литературной борьбе; обращение к имени гордого разбойника Вийона было в этих обстоятельствах символично. Жаль, у Антокольского в Пахре не было магнитофона: больше это посвящение никогда не исполнялось.

Что касается «Молитвы» – вероятно, сам автор верил в ее действенность ровно настолько, насколько верит в свое райское блаженство убитый солдат; насколько верит Франсуа Вийон в действенность своих прошений о помиловании. дважды, впрочем, удовлетворявшихся! Об этом пророчески написал Мандельштам: «Виллон дважды получал отпускные грамоты – lettres de remission – от королей: Карла VII и Людовика XI. Он был твердо уверен, что получит такое же письмо от Бога, с прощением всех своих грехов. Быть может, в духе своей сухой и рассудочной мистики он продолжил лестницу феодальных юрисдикций в бесконечность и в душе его смутно бродило дикое, но глубоко феодальное ощущение, что есть Бог над Богом…» Это уже, пожалуй, прямо о мироощущении Окуджавы, провидевшего над «бессильным Богом» некое другое, абсолютное Божество, с чьим всевластием он по-человечески отказывался мириться. Может быть, потому в его обращении к Богу – бессильному, по-человечески близкому, понимаемому как командир одинокого, измотанного в боях подразделения, – чувствуется особое смирение: «Дай же ты всем понемногу». Помногу – нет.

В этом контексте легко обнаружить библейский источник строки про «тихие речи» («Как верит каждое ухо тихим речам твоим»): это книга Царств, 19, 11–12: «И сказал: выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, и там Господь». Так, после громов и молний советского романтизма пришел тихий голос Окуджавы – и в нем божественная диктовка ощущалась всего яснее. (с)
______________________________________

Франсуа Вийон - французский поэт 15-го века (1431–1464), вор, убийца, скандалист и бродяга, многие баллады написаны в тюрьме. (с)

Рядом с готикой жил озоруючи
И плевал на паучьи права
Наглый школьник и ангел ворующий,
Несравненный Виллон Франсуа. (с)

Мне нравится изысканность позорного слива. Браво! Да и г-жа Неизвестный порадуется.

Vladimir Vladimirovich Kara-Murza - Wikipedia

Интересно, а ещё громче и зычнее слиться г-жа Неизвестный не пыталась? Ну, чтоб продемонстрировать свою трусость и малодушие в полном объёме?
А то "идиот" это как-то слабо, ей-богу.
Очень убедительно, ну просто убийственно и уничтожающе выглядит аргумент:
"И ни слова о том, что вел переговоры от имени российской оппозиции (в Конгрессе не ведут переговоры, передайте это автору статьи)"
Это же абсолютно очевидно, что если в английской Вики не написано, что от имени российской оппозиции,
значит события как такового не было, а свидетельствовать перед Конгрессом - это ну ведь совсем не то,
это ну никак нельзя назвать переговорами,
г-жа Неизвестный запрещает автору русскоязычной Вики так интерпретировать свидетельствование.

- Твоя соседка трахается с твоим мужем в твоём сарае!
- Где, в этом?
- Да, в этом!
- Идиот, упивающийся русской Вики, но не замечающий, что англоязычная - много скромнее! Это не сарай, а barn! В нашем дворе не возводят сараи! Так и передайте!

Сударь, а что делать, если живется совсем недурно?

http://nastej.ru/threads/Вопросы-модераторам-корректные.1196/page-932#post-900296

Малодушное трусливое ничтожество иначе не может.
Есть две категории людей - одни заботятся о своём достоинстве, а другие - об имидже, отождествляя имидж с достоинством.
Но разница ведь бросается в глаза. Особенно зычностью реакции.

Если дурственность 90-х рассматривать как следствие военных расходов 70-х, то просто удивиться
- где нонешние задушевные Окужавы и Захаровы, которые поколению 20-х привьют
чуйство гражданского достоинства? Наверное, Бузова, Андрейка и Марехуан и
есть те Окуджавы современности.

На буковой дубовой тумбочке?

Это БЫКОВ.

Я собственно из-за "зеленоглазого" и пошла "копать".

Пока не накопала.

Трусливым мстительным ничтожествам кажется, что они заслуживают чего-то большего.
Но мне нравится (запишите ещё раз в свой кондуит), что это ничтожество усердно продолжает вести учёт и статистику на общественных началах, скооперировашись с евреетрахнутым.
Оба этого вполне заслуживают. Вполне.
А глубокий и проникновенный анализ с "опустить" - это просто прелесть.
Её подельник хотел просто испортить воздух, но обосрался по полной - она уже второй день всё меняет ему памперсы (пусть и это запишет в качестве штампа).
Г-жа Неизвестный, Вы хоть понимаете, как Вы сейчас себя опустили? Ведь не можете не понимать.