Философские проблемы естествознания

Более того, это так оригинально и так глубоко, что просто нет слов!

Увы, Ариэльчик, к сожалению для тебя вся напыщенная и наглая наука так и не знает, как и зачем произошли организмы, даже не знает, каким "самоосознанием" они отличаются от камней, нисколько не продвинувшись от древних дикарей с амулетами и копьями.

Сейчас появились компьютеры, так вот агитируй их строить гражданское общество разумных существ, они умеют говорить, читать, выбирать демократических лидеров даже лучше человека.

Это позволило установить температуру на большом расстоянии, посредством анализа верхней части колоколообразной кривой, путем нахождения наибольшего излучения того или иного цвета в спектре, из чего по заранее составленным таблицам вычислялась температура. Приборы для дистанционного измерения температуры поступили на вооружение шпионов и шпионских дирижаблей. Таким прибором была измерена температура Луны в полнолуние, и температура узкого серпа Луны. Выяснилось, что нагреваемая Солнцем Луна раскалена до плюс 120 градусов, а попавшая в тень Луна остывает до минус 100 градусов. Аналогичным образом измерена температура звезд.
Возникла необходимость объяснить, почему в экспериментах наличествует именно колоколообразная кривая (ни одно явление не может считаться истинным или действительным, без достаточного обоснования, почему дело обстоит именно так, а не иначе). Вильгельм Вин в 1896 году рассчитал формулу, которой должна подчиняться колоколообразная кривая. Однако форма кривой в эксперименте отличалась от формы, предписанной формулой Вина. Исправив обнаруженные ошибки, в 1898 году Вин вывел из теории еще одну формулу. Через несколько лет Рейли (он же Уильям Стретт) и другие естествоиспытатели заметили, что в области коротких волн вторая формула Вина приписывает излучению меньшую интенсивность, чем экспериментально обнаруженная интенсивность. То есть, по расчетам Вина вершина колоколообразной кривой, указывающей на распределение энергии в спектре, смещена в сторону инфракрасных лучей, по сравнению с реальным распределением энергии, и к тому же коротковолновая часть кривой проходит почти вертикально на графике.. Рейли разработал третью формулу (исходя из давно существовавших теории теплоты и эфирной теории), и получилась простая формула — спектральная плотность излучения должна быть пропорциональна температуре и обратно пропорциональна квадрату длины волны светового излучения. Однако и новая формула, полученная Рейли, не соответствовала реальности. Формула, приблизительно совпадая с данными опыта на длинноволновом склоне кривой, требовала чрезмерно большого роста энергии по мере укорачивания длины волны (коротковолновая часть кривой была почти горизонтальна на графике). По Рейли, вершина колоколообразной кривой смещена в сторону ультрафиолетовых лучей, по сравнению с реальной кривой.
Хендрик Лоренц разработал четвертую формулу (взяв иные, по сравнению с взятыми Рейли, формулы из давно существующей теории теплоты), в которой имелась не квадратичная, а простая пропорциональность. Четвертая формула требовала от металла, имеющего температуру 15 градусов, светиться в темноте. Эта формула тоже не соответствовала действительности.
Была создана и пятая формула (с пропорциональностью, соответствующей экспоненте) распределения энергии, предназначенная для устранения рассогласования свойств реального излучения с теорией. В 1899 году совместная формула Макса Планка и Вильгельма Вина подвергнута экспериментальной проверке и была опровергнута.
Ученые не хотели мириться с ошибочностью созданных ими формул (ошибочность свидетельствовала о плохой изученности того, вокруг чего вращается вторая структурная часть теории), в основании которых находились твердо установленные факты, изученные до 1893 года. Многие физики (Хаген, Рубенс, Друде, Джинс, Хэвисайда) пытались вывести свои формулы излучения, однако эти попытки приводили или к формуле Рейли, или к формуле Лоренца. Хуже всего то, что вина лежала не на формулах Вина, Рейли или Лоренца. Формулы лишь вскрыли заблуждение в основании утвердившейся теории, и заблуждение долгое время оставалось незамеченным. Попытки дать объяснение распределению энергии в спектре с позиции классической теоретической термодинамики оказались неосуществимыми. Так творцы величественного здания классической физики обнаружили под его фундаментом зыбучие пески. XIX век заканчивался трагедией, научным тупиком, из которого не было выхода. В начале века все казалось безупречным: и основные принципы, проверенные многовековым опытом, и математические преобразования, основанные на незыблемых аксиомах. До сих пор они часто приводили к предсказаниям, подтверждавшимся опытом. А если случались расхождения, то всегда обнаруживались погрешности в опыте, или в вычислениях, или в каких-то вспомогательных предположениях, не имевших отношения к основам. Здесь же было не так. Порок лежал в самих основах, и лежал очень-очень долго. Но в чем он состоял и как его устранить, оставалось неясным. Колоколообразная кривая, изображающая распределение энергии в спектре тела, излучающего тепло в окружающую среду, не смогла подсказать ученым о внутренних свойствах теплового излучения, и ученые напрягали свои умы, чтобы догадаться о внутренних свойствах. Привычное вещество подавало непонятные сигналы, зашифрованные в ярких линиях спектра и не поддающиеся расшифровке. Привычное вещество вносило совершенно ненужный элемент агностицизма. Наступило тяжелое время, когда ученые пребывали в недоумении.
Формула Рейли была строго логически выведена из существовавшей теории, проверенной экспериментально до 1893 года. Макс Планк взял формулу Рейли, математически выкинул из нее некоторые элементы, и вставил математические элементы, соответствующие экспериментальным данным 1894 года. По сути дела, шестая формула противоречила общепринятой теории (впоследствии оказалось, что Макс Планк сокрушил теорию, успешно прошедшую через горнило практического критерия истинности).
19 октября 1900 года Планк доложил на Берлинской конференции физиков, что он чисто математически (ловко подгоняя математические символы под эмпирические данные) сконструировал очередную формулу, связывающую, казалось, несовместимые формулы Вина и Рейли (первая формула преувеличивала энергию длинных волн и приуменьшала энергию коротких волн, вторая формула приуменьшала энергию длинных волн и преувеличивала энергию коротких волн). Новая формула давала формальный выход из драматической ситуации, поскольку колоколообразная кривая, построенная по формуле Планка, совпадала с местоположением в спектре реальной кривой, но новая формула противоречила и термодинамике, из которой выведена формула Вина, и электродинамике, из которой выведена формула Рейли.
Сделав 19 октября доклад о математических символах, входящих в состав формулы, Планк на протяжении 25 дней он размышлял над тем, что могут означать математические символы. Из своего мышления Планк почерпнул физический смысл математических знаков: излучение происходит небольшими порциями, прерывисто. На протяжении 25 дней не был известен физический смысл существующей формулы. 14 декабря Планк рассказал берлинским физикам на очередной научной конференции о физическом смысле формулы. Так в науку вошло представление о минимальной порции энергии — кванте.
Коперник считал, что показания органов чувств вводят в заблуждение. Планк решил, что должен действовать подобно Копернику, и Планк объявил: показания спектрометра вводят в заблуждение. Выход состоит в том, чтобы исказить показания спектрометра. Искажение искаженного даст истину. Вин, Рейли, Лоренц и другие разработчики формулы распределения исходили из того, что интенсивность излучения прямо пропорциональна наблюдаемой яркости спектральных линий. Планк ввел искаженную пропорциональность.
В коротковолновой фиолетовой части спектра общее количество квантов невелико, но каждый отдельный квант велик и имеет в себе большое количество энергии. В длинноволновой красной части спектра большое количество квантов, но отдельный квант содержит в себе мало энергии. Фиолетовый и ультрафиолетовый цвет более энергичен, чем красный и инфракрасный цвет (примерно в 2 раза). Из металлов красный цвет не может выбить электроны, но фиолетовый может. От фиолетового цвета выбиваемые электроны приобретают большую скорость, а от синего цвета — меньшую скорость. В некоторых случаях фиолетовый цвет, столкнувшись с электроном и отдав ему часть своей энергии (сделав движение электрона более быстрым), имеет уменьшенную собственную энергию и превращается в синий или зеленый цвет. При ударе об атом фиолетовый цвет способен разделиться на два цвета — красный и оранжевый.
Планк удачно подогнал формулу под экспериментальные данные. Постепенно Планк, а вслед за ним и другие ученые примирились с дискретностью излучаемой тепловой энергии, но дискретность поглощаемой энергии долго оставалась под вопросом.
Эйнштейн продолжил теоретические изыскания, и он пришел к выводу, что квантовая теория, созданная только для объяснения механизма излучения веществом тепловой энергии, должна быть существенно расширена. Он утверждал в 1905 году, что не только тепло, но и свет излучается квантами. И не только излучается, но и поглощается. Излучение в процессе свободного перелета в пространстве сохраняет порционное строение.
Предпринимались попытки объяснить колоколообразный вид распределения энергии, исходя из классической теории термодинамики, но попытки были признаны всеми как не оправдавшими надежд. Почему дело с распределением состоит именно так, колоколобразно, а не иначе, было обосновано, исходя из отрицания классической теории.
В конце девятнадцатого века обнаружилось неизвестное ранее явление, названное фотоэффектом: свет, направленный на цинковую пластинку, выбивает из нее электроны (количество и скорость выбитых электронов регистрируется, когда в пластинке до начала эксперимента создан избыток электронов, в условиях вакуума), и электроны вылетают со скоростью, которая зависит от цвета светового потока, но не зависит от интенсивности света (и это было непонятно, т.к. до обнаружения фотоэффекта классическая теория указывала, что яркий свет должен наделять выбитый электрон большей величиной энергии, чем слабый свет). От усиления яркости света увеличивалась количество электронов, но не их скорость. Такой результат аналогичен результату стрельбы по кирпичной стене из нескольких одинаковых винтовок. Размеры и скорость кусочков, отлетающих от кирпичной стены, не зависят от того, сколько пуль попадает в стену (исключая редкий случай, когда две пули попадают в одно место одновременно); увеличение или уменьшение количества винтовок не влияет на размер и скорость кирпичных осколков. Если применить винтовки другого типа, стреляющие более легкими или более тяжелыми пулями, то размеры и скорость высекаемых из стены кирпичных кусочков изменится, но кусочки и их скорость останутся приблизительно равными между собой (если винтовки одинаковы и если пули одной массы). Чтобы отбить от кирпича кусочек, нужно затратить некоторое количество энергии; энергия пули затрачивается на отрывание кусочка от кирпича и на придание некоторой скорости кусочку; если пули имеют одинаковые массу, скорость, энергию, и все кирпичи с одинаковой силой удерживают при себе свои кусочки, то отбиваемые кусочки будут иметь одинаковую массу и одинаковую скорость. Увеличение количества винтовок не увеличивает скорость выбиваемых кирпичных осколков. Количественное изменение одного не изменяет качество другого.

Эйнштейн разработал теорию, которая объясняла фотоэффект (и диковинную неспособность длинноволнового красного цвета вызывать фотоэффект). Фиолетовый квант имеет в себе много энергии, он натыкается на металлическую пластину, выбивает из нее несколько электронов, и отскочивший от пластины квант изменяет свой цвет и становится оранжевым или желтым. Зеленый квант имеет меньше энергии, и он выбивает только один электрон. Красный квант слаб, и он не выбивает из металлической пластины ни одного электрона; электроны удерживаются в твердом теле вполне определенными для каждого вещества силами, и эти силы непреодолимы для красного кванта. Два красных кванта не могут соединиться друг с другом, чтобы выбить один электрон.
До того момента, когда Альберт Эйнштейн дал объяснение фотоэффекта, разработанная Максом Планком квантовая теория имела статус неподтвержденного абстрактного объяснения наличия колоколообразной кривой, изображающей распределение тепла в спектре, излучаемого раскаленными предметами (плохо изученные причины проявляют себя в выведенных Планком формулах, и формулы, очень мало и весьма недостоверно рассказывающие о причине, прикладываются к хорошо исследованному следствию — колоколообразной кривой).
До того момента времени, когда Эйнштейн соединил фотоэффект и колоколообразную кривую, необходимо считать правильной философскую позицию Карстаньена, Пуанкаре, Юшкевича, Богданова, Базарова, не доверявшим недавно возникшим объяснениям, т.к. возникновение объяснений должно сопровождаться возникновением понимания того, что в объяснениях заключаются плохо изученные причины известных фактов-следствий; бессмысленно доверять тому, что является плохо изученным. (Планк, Мах, Авенариус, Пирсон, Клейнпетер, Пуанкаре, Богданов, Базаров, Валентинов, Юшкевич не сомневались и не отрицали реальное существование колоколообразной кривой и красной границы фотоэффекта, данных в ощущениях.)
Фотоэффект был обнаружен раньше, чем разработана квантовая теория, но фотоэффект не участвовал в построении квантовой теории (в некотором смысле, обнаружение фотоэффекта и процесс построения теории не зависели друг от друга). Квантовая теория в интерпретации Эйнштейна «предсказала» не новый факт, а старый факт (известный за полтора десятилетия до создания Эйнштейном объяснения для факта). Тем не менее, «запоздалое предсказание» было подтверждением.
Случается, что происходит предсказывание прошедшего события, когда прошедшее событие не известно предсказывающему. Не смотря на «прошлость», такое предсказание обосновывает теорию, на основании которой делалось предсказание.
Альберт Эйнштейн взял дополнительное следствие (красную границу фотоэффекта), обнаруженное независимо от квантовой теории, истолковал дополнительное следствие в пользу квантовой теории, и никто из многочисленной когорты ученых не смог истолковать факт (красную границу фотоэффекта) иным образом, вступающим в конкурентную борьбу и опровергающим квантовую теорию. Квантовая теория считается правильной не по причине, подразумеваемой В.И.Лениным — к первой структурной части теории добавлена вторая структурная часть теории, и первая часть теории проверена практикой, — а по той причине, что никто из ученых не смог предложить конкурирующее объяснение для колоколообразной кривой и красной границы фотоэффекта. И для изменения длины волны рентгеновских лучей при столкновении с электронами. И для увеличения теплоемкости алмаза, графита, бора, кремния, при их нагревании (все иные вещества не изменяют свою теплоемкость при нагревании). И никто не смог согласовать колоколообразную кривую и красную границу фотоэффекта с числом Авогадро. Длинный перечень физических явлений был объяснен одним и тем же объяснением. Ожидается дальнейшее удлинение перечня.
Квантовая теория света, являющейся реинкарнацией корпускулярной теории Ньютона, имела некоторые недостатки. Она была беспомощной в попытках описать ряд общеизвестных явлений. Например, таких, как возникновение ярких цветов в тонких слоях нефти, разлитой на воде, или существование предельного увеличения микроскопа и телескопа. Это вызвало длительное недоверие к квантовой теории света и тепла. Ее не принял и отец квантов Планк. Он надеялся при помощи компромисса примирить свое влечение к классическим традициям с настоятельными требованиями опыта. Ему казалось, что все будет спасено, если принять, что свет ПОГЛОЩАЕТСЯ не квантами (поглощается в соответствии с классическими волновыми законами), а дискретность есть СВОЙСТВО ВЕЩЕСТВА, и квантование энергии возникает только лишь в процессе ИЗЛУЧЕНИЯ света веществом. Макс Планк изложил эту точку зрения в докладе Сольвеевскому конгрессу, состоявшемуся в 1911 году.
Планк считал свою формулу полезной и удобной, но несуразной. Планк надеялся на то, что когда-нибудь будет создана новая формула (для объяснения того же самого природного явления), более красивая, более понятная, соответствующая традиционному неквантовому миропониманию, и она отправит в отставку уродливую квантово-планковскую формулу. Формула Планка — не то, что требуется, так как она неудовлетворительна, шатка, искусственно сфабрикована, временна, провоцирует скептицизм (и т.д. по первоисточнику). Планк оказался в той немногочисленной когорте естествоиспытателей (поддавшихся воздействию философии Канта и эмпириокритической философии Маха, и развивших в себе чувство самокритичности), которые осознают, что в условиях срочного затыкания бреши необходимо на скорую руку соорудить что-нибудь неряшливое из того, что подвернется под руку, для стремительного затыкания бреши, и после этого в спокойной обстановке, с чувством, паузой, расстановкой создать новое средство для замены временной затычки в бреши.
Жизнь выкинула коленце — новое средство не найдено, и временная затычка используется более 110 лет. Есть надежда — до того момента, как потухнет Солнце, новое средство будет изобретено.
Планку выпал удачный шанс стать материалистом и признать свою теорию приблизительно верным отражением объекта (значительно более верным, чем классическая термодинамика), чья дальнейшая судьба будет заключаться в незначительных дополнениях и поправках. Но Планк пренебрег открывшейся удачной возможностью и не сделал то, что сделал бы на его месте любой благоразумный первооткрыватель, по мнению В.И.Ленина. Планк поступил противоположно тому, что советовал материалистам Ф.Энгельс («…возврат к материалистической точке зрения. Это значит, что люди этого направления решились понимать действительный мир…таким, каким он сам дается»), признал свою теорию произвольной и предрекал ей кардинальную переделку.
Планк был гениальным ученым, и по этой причине Планк не стал материалистом. Ленину не нужны ученые, не доверяющие своим и чужим научным теориям, и Ленин дал такую формулировку материализма, что Планк не вписался в эту формулировку. Быть недовольным своим научным открытием — это, во-первых, признак гениальности, и во-вторых, признак эмпириокритицизма, кантианства, символизма, махизма, имманизма, прагматизма и прочих отрицательных «измов», раскритикованных в книге «Материализм и эмпириокритицизм» за их самокритичность.
«Основная идея рассматриваемой школы новой физики — отрицание объективной реальности, данной нам в ощущении и отражаемой нашими теориями, или сомнение в существовании такой реальности»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.322).
Планк считал созданную им квантовую теорию временным несуразным средством, и сомневался, что в природе существует квантовые процессы поглощения тепловой энергии. Самокритичность привела Планка в лагерь эмпириокритиков.
С целью объяснения электрических явлений, Майкл Фарадей разработал концепцию о молекулах, имеющих вытянутую гантелеобразную форму, на концах которых сосредоточены положительные и отрицательные электрические заряды, и такие молекулы испытывают влияние со стороны внешнего электрического или магнитного поля («Фарадей поместил электричество в противоположные полюсы атомов или молекул, и таким образом впервые выразил мысль о том что электричество вовсе не жидкость, а форма движения, «сила». Это совсем не лезет в голову старому Томсону: ведь искра есть нечто материальное!» — Энгельс, «Диалектика природы»). Исследования в области электролиза предоставили доказательства в реалистичности концепции Майкла Фарадея; однако Джеймс Максвелл отнесся к этим доказательствам как к временным, подлежащим замене. В 1873 году он писал: «Крайне неправдоподобно, что в будущем, когда мы придем к пониманию истинной природы электролиза, мы сохраним в какой-либо форме теорию молекулярных зарядов, ибо мы уже будем иметь надежную основу для построения истинной теории электрических токов и станем таким образом независимыми от этих преходящих гипотез».
Лавуазье тоже отличился на поприще сомнений в существовании такой реальности, которая отражалась в традиционной теории, распространенной среди химиков в начале и середине восемнадцатого века.
Также и Больцман сомневался в существовании такой реальности, которая отражается в существующих теориях. Людвиг Больцман в статье «О значении теории» написал: «Разве не поникнуты теорией все дисциплины практики, разве они не следуют за этой путевозной звездой? Коллосальное сооружение, Бруклинский мост, необозримо простирающийся в длину, покоится не только на твердом фундаменте из чугуна, но и еще на более твердом — на теории упругости… Теория, несмотря на ее интеллектуальную миссию, является максимально практической вещью… В сущности теории кореняться и ее недостатки... Я назвал теорию чисто духовным внутренним отображением, и мы видели, к какому высокому завершению оно способно. Как при этом избежать того, чтобы при постоянном углублении в теорию ее образ не начал казаться именно бытием?»(«Статьи и речи», издание 1970 года). Вероятно, Больцман хотел выразить следующую мысль: как бы теория ни кажется верной и несомненной, как бы хороши ни объясняла факты, тем не менее никогда не следует думать, что факты действительно совершаются по этой теории; нельзя забывать, что может существовать другая теория, одинаково хорошо объясняющая те же факты, и что возможно появление третьей теории, еще лучше их объясняющей; ученый всегда должен быть готовым отбросить свою теорию в пользу лучшей.
Вероятно, Больцман хотел выразить мысль, которая на современном философском языке произносится так: должен происходить сдвиг парадигмы.
Все оттенки позитивизма или эмпириокритицизма сходятся на том, что «признание объективной реальности за теориями и выводами естествознания означает самый «наивный реализм» и т.п.»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.372).
Стремление Л.Больцмана избежать того, чтобы при постоянном углублении в теорию ее образ не начал казаться именно бытием, означает уклон Больцмана к какому-то оттенку позитивизма или эмпириокритицизма.
В 18-м томе полного собрания сочинений В.И.Ленина имеется предисловие, составленное в 1960-х годах. Философы, написавшие предисловие, указали на несколько причин кризиса в науке: «Начался пересмотр целого ряда понятий, выработанных прежней, классической физикой, представители которой стояли, как правило, на позициях стихийного, неосознанного, часто метафизического материализма, с точки зрения которого новые физические открытия казались необъяснимыми. Классическая физика исходила из метафизического отождествления материи как философской категории с определенными представлениями о ее строении. Когда же эти представления коренным образом изменились, философы-идеалисты, а также отдельные физики, стали… доказывать «несостоятельность» материализма, отрицать объективное значение научных теорий».
Философы, написавшие предисловие, должны считаться уклоняющимися к какому-то оттенку позитивизма или эмпириокритицизма, польку философы взяли пример с Больцмана и отказались отождествлять материю и представление о материи.
«Основное отличие материалиста от сторонника идеалистической философии состоит в том, что ощущение, восприятие, представление и вообще сознание человека принимается за образ объективной реальности»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.283).
Понятия «…только продукты развивающейся, организующейся, гармонизующейся и т. п. человеческой мысли? В этом и только в этом состоит основной гносеологический вопрос, разделяющий действительно коренные философские направления»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с. 182).
Понятия о флогистоне и теплороде – это только продукт человеческой мысли, организующей в некую понятную совокупность многие опыты. Капица вносил изменения в чертежи устройства, преобразующего воздух в жидкий кислород, жидкий азот и другие ожиженные компоненты воздуха, и почти все изменения в чертежах не приводили к желаемой цели. Многочисленные мысли, вертящиеся в голове Капицы, реализуемые посредством изменений в чертежах и постройке очередной модели ожижителя воздуха, противоречили объективным характеристикам сжатого воздуха. В голове Капицы развивались мысли об изменениях в чертежах и в конструкции ожижителя воздуха, но почти все мысли не были отражением объективной реальности. Почти все изменения, вносимые в чертежи и в модели, представляли собой только продукт развивающейся мысли.
Планк, Фарадей, Лавуазье, Больцман рассматривали естественнонаучные понятия как развивающиеся независимо от объективной реальности. Планк, Фарадей, Лавуазье, Больцман принимали представления не как приблизительно-точные образы объективной реальности, а как насыщенные субъективистическими ошибками. Планк, Фарадей, Лавуазье, Больцман, Капица характеризуются идеалистическим разрешением основного гносеологического вопроса, разделяющего коренные философские направления.
В конце девятнадцатого века произошел кризис в науке. Кризис состоял в том, что многие естествоиспытатели стали критичными и самокритичными, подобно Лавуазье, Максвеллу, Больцману, Планку. Основным признаком кризиса было отрицательное отношение к тому, что названо Лениным «наивным реализмом». Чтобы кризис прекратился, Ленин философскими аргументами добивался исчезновения самокритичности и укрепления «наивного реализма». Фундамент материализма — отсутствие самокритичности среди естествоиспытателей. В ту историческую эпоху многие ученые в отчетливо выраженной форме выражали сомнение в правильности созданных ими теорий, и пытались изобрести иные теории, менее сомнительные. Такую тенденцию В.И.Ленин попытался парализовать, и в книгу «Материализм и эмпириокритицизм» он вписал аргументы, направленные против указанной тенденции (критичность пособляет поповщине; понимание естественнонаучной теории как рабочей гипотезы ухудшает положение науки в конкурентной борьбе с религией; в условиях признания священниками религиозных доктрин абсолютной истиной происходит сравнение рабочих гипотез и абсолютных истин, и сравнение приводит к проигрышу рабочих гипотез). По убеждению В.И.Ленина, естествоиспытатели не должны брать пример с Макса Планка, который не верил в правильность квантовой теории, и не брать пример с Антуана Лавуазье, Джеймса Максвелла, Людвига Больцмана.
Согласно мировоззрения Карла Поппера, отказ священников от признания религиозных доктрин рабочими гипотезами, придает религии ничтожное значение; наука имеет преимущество над религией именно по той причине, что наука называет естественнонаучные теории рабочими гипотезами. Мировоззрение Поппера противоположно мировоззрению Ленина.
Теория разделяется на описывающую структурную часть, объясняющую часть, предсказывающую часть. Для самокритичных естествоиспытателей допустимо (хотя о допустимости не говорили Маркс, Энгельс, Ленин) после появления определенной объясняющей части, продолжить мыслительную деятельность, и для той же самой описывающей части создать иную объясняющую часть, чтобы было две, три, четыре конкурирующих объясняющих частей (идеалистическая теория познания любителей самокритичности исходит из того, что описывающая часть теории не играет направляющей и руководящей роли при создании объясняющей части теории). На продолжение мыслительной деятельности и возникновение иной объясняющей части, более правильной, сделал ставку Макс Планк, когда он выражал недовольство созданной им объясняющей частью квантовой теории.

Вин, Рейли, Лоренц, Планк и другие естествоиспытатели заменяли одни математические символы на другие математические символы, с целью добиться того, чтобы подбираемые символы соответствовали практическим наблюдениям. Происходил подбор математических символов, подобно тому, как вор подбирает подходящий ключ из связки с большим количеством ключей. От вора скрыто устройство замка, и поэтому вор не может с первой попытки, первым ключом открыть замок. Квантовый характер теплового излучения был скрыт от ученых, и поэтому ученые не могли с первой попытки осознать квантовый характер. Сначала — изобретение математической формулы, потом — проверка того, существует ли в природе то, что изображает формула. Ученые дали тепловому излучению квантовые свойства, исходя из подобранных математических символов.
«Наш махист благополучно пришел к чисто кантианскому идеализму: человек дает законы природе, а не природа человеку! Не в том дело, чтобы повторять за Кантом учение об априорности, — это определяет лишь особую формулировку идеалистической линии, — а в том, что разум, мышление, сознание здесь является первичным, природа вторичным. Кантианско-махистская формула «человек дает законы природе» есть формула фидеизма»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.166; на странице 267 эта формула еще раз названа идеалистической).
Ученые дали тепловому излучению квантовые свойства, исходя из подобранных математических символов (являющихся продуктом человеческого ума). Разум, мышление, сознание здесь являются первичными, ставшие известными свойства природы вторичны.
В 1912-1914 годах Джеймс Франк проводил эксперименты по облучению потоком электронов некоторых одноатомных газов (неон, аргон, криптон, пары ртути). При ударном воздействии электронов происходила ионизация атомов, и использовалось несколько методов наблюдения за ионизацией: свечение газа, уменьшение скорости электронов при столкновении с атомами газа, регистрация количества ионизированных атомов. Неожиданным результатом эксперимента оказалось то, что при постепенном увеличении энергии движущихся электронов происходило скачкообразное увеличение количества ионизированных атомов. Медленное количественное увеличение энергии электронов сопровождалось качественными скачками ионизации. Обнаруженные ступеньки в количестве образующихся ионизированных атомов доказывали существование квантов в природе.
В 1907 году Д.Томсон облучал рентгеновскими лучами некоторые газы, и обнаружилось, что по мере удаления источника рентгеновского излучения от исследуемого объема газа происходит уменьшение количества атомов, подвергшихся ионизации от излучения; однако степень ионизации уменьшается медленнее, чем это требуется теорией, изображающей волновой характер рентгеновского излучения. Измеренное количество ионизированных атомов могло быть объяснено тем, что рентгеновское излучение распространяется в пространстве не как волна, а как твердые корпускулы (поскольку энергия корпускул уменьшается медленнее, чем энергия волны, при увеличении расстояния от источника излучения).


Распределение тепловой энергии в спектре, красная граница фотоэффекта, удлинений длины волны рентгеновских лучей при их столкновении с электронами, интерференция (дифракция) одиночного электрона или одиночного фотона, приблизительное сходство скорости света, обнаруживаемое на Земле при исследовании света, излучаемого как быстро удаляющимися звездами, так и медленно удаляющимися звездами, красное смещение в спектре движущихся звезд — объективные конкретные основания абстракций. Перечисленное подтверждается практикой, без всякой относительности, и отсутствует теоретическая нагруженность фактов. Перечисленное не является продуктом ума, созданным ради удобства.


Огюстен Френель начал оптические исследования с изучения теней от малых предметов. В наиболее чистом виде это можно сделать при помощи тонких проволок. И Френель обнаружил тень в виде чередующихся полос, хотя господствующая корпускулярная теория требовала образования одной полоски тени.
Френель объяснил возникновение светлых и темных полос внутри области тени наложением двух частей световой волны, огибающих проволоку с обеих сторон. Так он самостоятельно пришел к пониманию интерференции света.
Впоследствии, узнав о работах Юнга и его опытах с двумя отверстиями и желая полностью отделить явление интерференции от явления дифракции на краях отверстия, Френель придумал опыт с двумя зеркалами и сдвоенной призмой. Это позволило ему расщеплять и вновь сводить вместе световые волны, проходящие через узкую щель, и наблюдать отчетливо видимые интерференционные картины.
Он математически доказал, что отдельные участки волнового фронта, исходящего из светящейся точки, порождают вторичные волны таким образом, что они полностью гасят друг друга — все, за исключением небольшой центральной части, расположенной на прямой, исходящей из источника света. Так был разрешен вековой парадокс, стоявший на пути развития волновой теории света. Найдено объяснение прямолинейных световых лучей, возникающих и остающихся узкими, несмотря на волновую природу света. Все волны, отклоняющиеся от прямой линии, полностью гасят друг друга. Френель сумел математически рассчитать все детали процесса, приводящего к огибанию световых волн вокруг краев предметов, указав, в частности, как этот процесс зависит от длины волны и от экранирования предметами части волн, в силу чего невозможно прямолинейное движение.
Френель представил свои расчеты и теорию на конкурс Парижской академии наук. Работу рассматривает специальная комиссия — Лаплас, Пуассон, Био, Араго, Гей-Люссак. Трое первых — убежденные ньютонианцы, сторонники корпускулярной теории света. Араго склонялся к волновой теории света, но также признавал корпускулярные свойства света. Гей-Люссак занимался исследованием свойств газов, химией и изучением множества частных вопросов, ни один из которых не имел отношения к оптике. Академики понимали, что Гей-Люссак не может являться специалистом по существу работы Френеля, но, по-видимому, ввели его в комиссию в расчете на его беспристрастие и безупречную честность. Впрочем, научная добросовестность всех членов комиссии была выше всяких подозрений.
Сименон Пуассон столь глубоко изучил доклад, что сумел сделать удивительный вывод, следующий из расчетов Френеля и ненайденный самим Френелем. Из расчетов следовало, что в центре тени от непрозрачного диска должно появиться светлое пятно, если экран, на который попадает тень, будет находиться на определенном расстоянии от непрозрачного диска. Светлое пятно должно исчезать и появляться по мере отодвигания экрана, на котором наблюдается это явление (расстояние должно зависеть от цвета луча).
Более того, на осевой линии, соединяющей точечный источник света с небольшим отверстием в диске, тоже должны наблюдаться чередования света и тени (позади диска с отверстием). Согласовать такой парадокс с представлением о корпускулах, летящих вдоль луча света, было невозможно.
Комиссия Парижской академии наук согласилась с мнением Пуассона о том, что это противоречит общепризнанной световой теории Ньютона, и предложила Френелю подтвердить свою теорию опытом.
Доминик Араго помог Огюстену Френелю выполнить решающий эксперимент, подтвердивший вывод Сименона Пуассона. Парижская академия наук дала положительную оценку теоретическим разработкам Френеля.
(В 1940 году Ганс Бёрш проводил эксперименты, похожие на эксперименты Огюстена Френеля, но вместо световых лучей использовался узкий поток электронов. Как и у Френеля, обнаружилось изгибание потока возле края непрозрачного диска. Экспериментами Бёрша доказано, что электроны обладают и корпускулярными свойствами, и волновыми свойствами — длина волны электронов примерно соответствует длине волны рентгеновских лучей.)
Но поляризация света не поддавалась объяснению с позиции волновой теории света. Гюйгенс и другие естествоиспытатели выявили, что свет становится поляризованным как при прохождении через кристалл исландского шпата, так и при простом отражении или преломлении на границе двух сред. Открытие Гюйгенса легко объяснялось свойствами корпускул света, которым Исаак Ньютон приписывал асимметрию. По его выражению, каждый луч света имеет две стороны. Поэтому явления поляризации света считались в то время сильнейшим аргументом в пользу корпускулярной теории. Однако имелись факты, свидетельствующие о волновом характере света.
Френель считал, что свету присущи волновые свойства, и интуиция заставила Френеля пренебречь авторитетом Ньютона. Ньютоновское толкование факта поляризации казалось ему неубедительным, и обладающими иными отрицательными свойствами, указанными А.И.Герценом. Первоначально Френель вместе с Араго (первооткрывателем поляризации рассеянного света неба) проводили такие эксперименты с поляризацией, для объяснения которых можно было бы применить волновую теорию. Однако в опытах обнаруживались явления, необъяснимые с точки зрения первоначального варианта волновой теории (в 1821 году Френель и Араго обнаружили, что два луча света, поляризованные перпендикулярно по отношению друг к другу, при соприкосновении не гасили один другого). Френель сделал решительный шаг: он создал еще одну нетрадиционную теорию, в которой вместо продольных колебаний световая волна должна совершать поперечные колебания (такая теория понятным образом истолковывала отсутствие взаимодействия двух соприкасающихся волн, по-разному поляризованных). Араго не согласился с предложенным толкованием фактов, но продолжил вместе с Френелем изучать оптические явления.
Если Араго согласился бы с поперечными колебаниями, то тогда ему пришлось бы предстать в роли безудержного фантазера. Ведь, отказываясь от корпускулярной теории света, он имел только один путь — считать поперечные волны света волнами эфира. Араго знал, что поперечные колебания возможны только в твердых телах. Из этого следовало, что эфир тверд как сталь. Однако и мелкие тела, и крупные тела (в том числе планеты) проходили сквозь эфир, не замедляя своего движения. Разве это не фантастическая точка зрения, когда утверждается, что эфир тверд и он не оказывает сопротивление проходящим через него предметам? Араго не хотел противоречить здравому смыслу.
Юнг выбрал компромиссный вариант — он говорил, что свет является только продольной волной, но при описании световых явлений допустимо искусственно притягивать формулы, в которых имеется условный символ поперечных колебаний. Высказывание Юнга о полезном использовании шатких, неудовлетворительных, временных, искусственно созданных формул, подтолкнуло Гельмгольца к разработке теории об условных символах.
В книге «Материализм и эмпириокритицизм» на странице 245 В.И.Ленин подверг разгромной критике Генриха Гельмгольца за субъективистический подход к знаниям — Гельмгольц утверждал, что представления об окружающем мире помогают в достижении желаемых результатах и поэтому представления являются практической истиной; однако представлениям нельзя доверять и их нужно считать символами; нужно с сомнением относится к заявлениям о том, что представления об окружающем мире отражают в себе реальность.
Отчетливо заметно, что точка зрения Гельмгольца совпадает с точкой зрения Араго: он считал полезным и удобным пользоваться формулами, выведенными из теории о поперечном характере световых лучей, и одновременно с этим Араго не доверял теории и отрицал ее реалистичность.


Гельмгольц создал теорию символов, и с Ленина три пота сошло, пока он доказывал необоснованность (читай — символичность) теории Гельмгольца. Россия — это страна людей, которым в плоть и кровь вошли символические условности. С младых ногтей россияне приучены говорить «черное», видя белое, и говорить «белое», глядя на черное. Ежегодно десятки тысяч людей после окончания автошколы сдают экзамены для получения водительских прав; создатели экзаменационных билетов случайно или умышленно внесли в билеты ошибки, и сдающие экзамены, если им выпал билет с ошибкой, преднамеренно дают ошибочный ответ, ибо знают, — они не получат водительские права, если дадут правильный ответ. В экзаменационных билетах стоит вопрос: в каких случаях запрещено въезжать под мост, просвет которого над дорогой равен 4 метрам? Предлагаются два варианта ответа: 1) если груз, перевозимый автомобилем, имеет высоту 4 метра, 2) если высота автомобиля вместе с грузом равна 4 метрам. Разумный и правильный ответ — это ответ №2. Но никто из экзаменуемых не дает разумный ответ, т.к. в документах, имеющихся у чиновников, как правильный фигурирует ответ №1. Один ответ — правильный, другой ответ — символически-правильный ответ, соответствующий документации, утвержденной тупоголовым министром. Есть правило дорожного движения, гласящее: если перед перекрестком установлен знак «Поворачивать только направо», то разрешено развернуться на перекрестке для движения в обратном направлении. Есть несколько билетов с таким вопросом, и в них как правильный указан правильный ответ: на таком перекрестке можно развернуться в обратном направлении или повернуть направо. Но есть один билет (утвержденный министром), в котором правильный ответ квалифицируется как неправильный; получив ошибочный билет, экзаменуемые дают противоречащий правилам дорожного движения ответ: на таких перекрестках можно только повернуть направо. Будущие водители отдают себе отчет в том, что их ответ символически считается правильным. Экзаменуемые приучаются к порядку движения по дорогам, который не является реалистическим отражением правил дорожного движения. Коперник объявил, что нужно отказаться от видимых траекторий движения Марса и других планет по небосводу, и нужно согласиться с другими траекториями, которые не видны и по этой причине считаются условными траекториями. Декарт считал скорость света бесконечно большой, но в некоторые формулы, касающихся оптических явлений, он подставлял значения скорости света, имеющей конечную величину. Коперник, Юнг, Декарт, и наши современники, сдающие экзамены для получения водительских прав, вынуждены пренебречь здравым смыслом и выбрать условный символ.
Стать сторонником символической теории Гельмгольца очень легко. Для этого достаточно произнести фразу «Теория о вращении планет и звезд вокруг Земли была продуктом человеческого ума, логическим путем выведенным из показаний органов чувств, и была символом, условным знаком невидимого, но реального вращения Земли и других планет вокруг Солнца».

Френель решил не идти на уступки, и с твердостью в голосе говорил, что свет и эфир имеют поперечные колебания. Что касается эфира, то плотность эфира, как это следовало из формул, обратно пропорциональна плотности веществ, в которых находится эфир. В более плотных прозрачных веществах свет менее быстр. Когда в формулы Френель ввел изменения, отражающие поперечный характер световых волн, из преобразованных формул, как следствия, получались описания всех известных явлений, связанных с поляризацией света. Френель построил математическую теорию, объяснившую, в частности, загадку двойного преломления света. Световая волна, переходящая из свободного эфира в эфир, содержащийся в веществе, частично поворачивает обратно и частично проникает внутрь. Если волна падает на границу вещества под углом, то ее отраженная часть уходит от поверхности под тем же углом, а та часть, которая идет внутрь вещества, преломляется в соответствии с законом Декарта-Снеллиуса. В отличие от известных ранее чисто качественных законов, формулы Френеля предсказывали, как распределится энергия падающей волны между отраженной и преломленной волнами, и в каких случаях исходящий свет становится поляризованным. И опыты с огромной точностью подтвердили предсказание для всех прозрачных веществ и любых углов падения света на границу вещества. Нафантазированное объяснение в некоторых аспектах соответствовало объективной реальности, и в некоторых других аспектах противоречило объективной реальности. Впоследствии выяснилось, что объективная реальность, противоречащая объяснениям Френеля, была виртуальной фикцией, подобно флогистону.


Исторический момент требует борьбы с религией, что служит оправданием для неиспользования практического критерия истинности и замены его принципиальным значением победы над религией. Исходя из архиважнейшей задачи преодоления религии, обосновывается истинность естественнонаучных понятий — «Нельзя выдержать последовательно точку зрения в философии, враждебную всякому фидеизму, если не признать решительно и определенно, что наши развивающиеся понятия времени и пространства отражают объективно-реальные время и пространство» (В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.183).
Профессора химии и физики делают правильные кальки с химических, физических явлений и их причин; но профессора химии и физики стремятся пропагандировать взгляды, в которых заинтересован религиозный фидеизм, и такую пропаганду профессора начинают с лживых рассказов о том, что они делают неправильные неправдоподобные произвольные теоретические построения, что они действуют наугад. На самом деле профессора химии и физики не действуют наугад. На самом деле имеет место достоверность, правильность и не-произвольность, — не зря же профессорам химии и физики вручают Нобелевские премии. Такие премии не дают за неправдоподобные произвольные теоретические построения, и с этим не поспоришь!
Макс Планк считал свою теорию шаткой, неудовлетворительной, произвольной, неправдоподобной, не подтвержденной фактами, нуждающейся в замене на другую теорию. То есть Планк был естествоиспытателем, пошедшим на поводу у религиозных фидеистов, и под воздействием их тлетворного влияния не заметившим, что его квантовая теория является калькой с объективной реальности.
В прежние времена ученые считали созданные ими естественнонаучные теории подлинными жемчужинами, вкладываемых в сокровищницу научного познания мира. «Материалистическая теория познания, стихийно принимавшаяся прежней физикой, сменилась идеалистической и агностической, чем воспользовался фидеизм»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т. 18, с. 271). Примером агностической линии является отношение Планка к своей теории, и агностицизм заключается в отсутствии веры Планка в то, что его теория является объективно-верной копией с действительности.
В чем заключается преодоление агностической линии? В том, чтобы убедить естествоиспытателей, что они вкладывают подлинные жемчужины в сокровищницу науки.
Фидеизм не мог не воспользоваться агностическими устремлениями Доминика Араго, который считал шаткой, неудовлетворительной, произвольной, неправдоподобной, не подтвержденной фактами, нуждающейся в замене на другую теорию, разработку Огюстена Френеля о поперечном характере световой волны. Араго высказывался о том, что Френель действовал наугад. Араго пособлял поповщине, компрометируя научные разработки Френеля.
Камилло Гольджи и Патрик Мэнсон действовали наугад, когда заявили, что нервные клетки имеют оболочки с отверстиями, что люди заражаются малярией посредством выпивания воды, в которую попали комары, инфицированные малярийными паразитами. Наука в лице Араго, Гольджи, Мэнсона не смогла дать правильные ответы на актуальные вопросы естествознания; отсутствие правильных ответов, подмену правильных ответов фиктивными ответами фидеизм использовал для принижения науки (если подорвать доверие к научным теориям, то никто не будет верить в убедительность аргументов, выдвигаемых наукой против религии).
В.И.Ленин придерживался точки зрения: повседневная научная работа ограничивает философско-мировоззренческий кругозор естествоиспытателей, и их обобщенно-философские мысли направляются по ложному пути. Естествоиспытатели, занятые в конкретных науках, из своих собственных исследований, а также из истории науки совершают ошибочный мировоззренческий вывод о том, что естествоиспытатели действуют наугад, и многое в научной деятельности имеет произвольный характер. Фидеисты злонамеренно используют тот факт, что философско-мировоззренческие мысли естествоиспытателей идут по ложному пути, и в связи с этим перед В.И.Лениным встала задача выправить мысли и их направить на правильный путь (т.е. на путь, на котором фидеисты не смогут извлечь для себя пользу из мыслей естествоиспытателей; критерий для определения ложного или правильного мировоззренческого пути — извлечение или не извлечение пользы для фидеистических поползновений).
Материалистам хочется, чтобы результат познания вызывал доверие к себе, и поэтому материалисты называют метод получения знаний не вызывающим сомнений; психическое желание является неприемлемым для идеалистов, и поэтому идеалисты отстраняются от психического желания, представляющего собой желание доверчивого отношения к результату познания; отстранение от указанного психического желания приводит к сомнительному отношению к результату процесса получения знаний. Неприемлемость для идеалистов психического желания льет воду на мельницу религиозных фидеистов.
Ошибочные мировоззренческие мысли (о произвольности и действиях наугад) преодолевается подлинным мировоззрением о том, что естествоиспытатели создают кальку с природы. Представление о наличии отверстий в оболочках нервных клеток было калькой с нервных клеток, и попытки представить дело так, что представление об отверстиях якобы было произвольным, не соответствующим действительности, — такие попытки уводят мировоззренческие мысли на ложный путь.
Фидеисты стараются естественнонаучные понятия представить как рабочие гипотезы (например, представить точку зрения об отверстиях в оболочках нервных клеток как рабочую гипотезу). Но правильный мировоззренческий подход разоблачает негодные потуги фидеистов.


Естествоиспытатель должен быть готов к тому, что исследуемый объект станет количественно изменяться и это приведет к качественным преобразованиям, объект начнет развиваться по спирали, иметь свою зеркальную противоположность и вступать во взаимодействие со своей противоположностью. (В дальнейших главах будет показано, как можно удачно совместить качественные изменения исследуемого объекта и твердую линию, не идущую на уступки фидеизму, и последовательно проводящую точку зрения о теориях-кальках.)


Диалектическое осмысление, как отмечал в книге «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» Энгельс, «наносит философии смертельный удар в области истории точно так же, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию. Теперь задача в той и в другой области заключается не в том, чтобы придумывать связи из головы, а в том, чтобы открывать их в самих фактах»(Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 316).
Пифагор смог из деревянного фактического треугольника извлечь идею «сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, в треугольнике с прямым углом». В действии Пифагора по извлечению знания из факта, Энгельс видел подтверждение своего материалистического требования о выведении знания из фактов.
Материалисты считают, что ученым нужно сосредоточить свои усилия на изучении фактов, заставить мысль идти след в след за фактами, наложить оковы на мысли и привязать их к фактам, факты должны главенствовать над мыслями, и тогда произойдет открытие причинно-следственных связей, содержащихся в фактах. Но многие ученые не имели сил исполнить то, что в своих книгах написали философы-материалисты.
Гюйгенс, Араго, Юнг исследовали преломление света в кристалле шпата, и вплотную подошли к явлению, внутри которого находилось знание о поперечных световых волнах, но из природного явления, из фактов ими не было почерпнуто знание о поперечных волнах.
Гюйгенс, Араго, Юнг не смогли сделать то, что смог сделать Пифагор, не смогли открыть то, что содержится в фактах. Факты скрывают в себе знание, но знание осталось неоткрытым Гюйгенсом, Араго, Юнгом.
Из исследований других ученых Френель узнал о существовании поперечных волн в твердых предметах, и это знание было перенесено от твердых тел к нетвердым солнечным лучам и к нетвердому эфиру. Араго убеждал Френеля отказаться от приложения к свету этого знания, т.к. приложение противоречило фактам. Араго отказался из исследуемых оптических фактов извлечь знание о поперечном характере световых волн.
Пуассон изучил доклад Френеля, и рассчитал, что в центре тени от непрозрачного диска должно быть светлое пятно. Френель не смог почерпнуть (до подсказки Пуассона) из оптических явлений знание о схождении лучей в центре тени и создании лучами светлого пятна в центре тени, хотя Френель в своих руках держал природное явление, в котором находилось знание о схождении лучей.
Пуассон придумал связь из головы, и тем самым вступил в противоречие с материалистическим требованием Энгельса, запретившим выводить связь из головы.
Супруги Жолио-Кюри вплотную столкнулись с фактами, внутри которого находилось знание о нейтронах, но супруги не смогли почерпнуть знание о нейтронах.
Джозеф Пристли и Генри Кавендиш вплотную приблизились к явлению, заключающему в себе кислород, однако Пристли и Кавендиш не смогли почерпнуть из явления знание о кислороде.
Вин, Рейли, Лоренц, Планк исследовали излучение нагретого тела. Вин, Рейли, Лоренц вплотную подошли к фактам, в которых скрывалось знание о квантах, однако они не смогли почерпнуть это знание.
Исаак Ньютон вплотную приблизился к явлению, в котором имелось знание о зависимости между цветом и углом изгибания возле края непрозрачного предмета, но не смог из явления почерпнуть указанное знание, и вместо этого создал представление о гравитационном взаимодействии между светом и непрозрачным диском.
Многие химики измеряли атомный вес урана, и они не смогли почерпнуть из урана атомный вес 240 атомных единиц. Ошибочное мнение о весе урана в 120 а.е. исправил Менделеев, но правильный вес урана Менделеев почерпнул не из урана, а из находящейся в голове абстрактной периодической таблицы химических элементов.
Огюстен Френель дал объяснение факту выхода из треугольной призмы семи цветов: цвета существуют в солнечном луче до того момента, когда солнечный луч вошел в призму и расщепился на семь цветов. С таким явлением вплотную столкнулся Рене Декарт, но он не смог почерпнуть из призмы и солнечных лучей знание о существовании семи цветов в солнечном луче до входа в призму. Рене Декарт утверждал, что семь цветов впервые образуются только в момент выхода луча из призмы.
Камилло Гольджи не смог почерпнуть из нервных клеток знание о том, что нервные клетки имеют прочные оболочки без отверстий.
Патрик Мэнсон не смог почерпнуть из комаров знание о том, что при укусе комар может ввести в тело человека малярийных паразитов.
Рихард Вильштеттер и Ганс Эйлер-Хелпин не смогли почерпнуть из ферментов знание о том, что они являются белками.
Исследователи не смогли на протяжении 90 лет вывести из алмаза и кремния знание того, почему при нагревании алмаза или кремния теплоемкость увеличивается.

Энгельс написал, что причину нужно открывать в самих природных явлениях. Ньютон ответил, на последней странице книги «Материалистические основы натуральной философии» — «Причину свойств силы тяготения я до сих пор не смог вывести из явлений». Энгельс не придал значение выговоренному Ньютоном.
В книге «Диалектика природы» Фридрих Энгельс высказал свою точку зрения по поводу того, что ученые приступают к черпанию из изучаемых объективных явлений объясняющей части теорий, но результат оказывается неутешительным: «Старые, удобные, приспособленные к прежней практике методы переносятся в другие отрасли знания, где они являются тормозом: в химии процентное вычисление состава тел, которое являлось самым подходящим методом, чтобы замаскировать — и которое действительно довольно долго маскировало — закон постоянных пропорций и кратных отношений у химических соединений». Еще Энгельс написал в той же книге, что естествоиспытатели «работают над познанием в ряде сменяющих друг друга поколений, делают практические и теоретические промахи, исходят из неудачных, односторонних, ложных посылок, идут неверными, кривыми, ненадежными путями и часто не распознают истину, хотя и упираются в нее лбом (например, Пристли)»(Соч., т.20, с.549).
В предпоследней главе книги «Диалектика природы» Энгельс выявил, что многие исследователи создают противоречивые, необоснованные объяснения прохождения электричества через жидкие расплавы и растворы. Критика Энгельса по поводу движения электричества, может быть расценена как косвенное признание того, что ученые оказываются неспособными подчинить свои мысли объекту исследования, и результатом этого является нереалистичность объяснений. Критика Энгельса по поводу движения электричества, может быть расценена как признание неспособности ученых открывать в фактах знание (хотя в книге «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» не была признана такая неспособность, и Энгельс выражал уверенность в способности ученых открывать в фактах знание).
В приполярных районах, возле морских вод, обитают птицы, имеющие название гага. Самки гаг выскребывают в почве округлую ямку и устилают ее сухой травой, и в созданное гнездо откладывают первое яйцо. Построенное гнездо на 2-3 сантиметра возвышается над уровнем почвы. Когда гага отложила в гнездо одно или два яйца, птица покидает гнездо на несколько часов для поиска пищи в море, и для защиты кладки маскирует гнездо веточками и травой. После кормежки в море, гага возвращается на сушу и быстро отыскивает свое гнездо, и откладывает еще одно или два яйца, и снова покидает гнездо. Для возвращающейся гаги не возникает затруднений при поиске своего гнезда, хотя гнездо замаскировано веточками, травой и мохом. Гагачьи яйца являются лакомством для серебристых чаек, и чайки подстерегают момент времени, когда гага уходит к морю на кормежку, и старается найти гнездо и съесть яйца. Поиск гнезд происходит весьма оригинально: серебристая чайка своим клювом переворачивает все веточки и травинки, попадающие в поле зрения, и случайным образом находит гнездо с яйцами. У серебристой чайки уходит много времени для поиска гнезда гаги. Поведение гаг и серебристых чаек свидетельствует о различии в восприятии окружающего мира: гага различает почву и возвышение над уровнем почвы высотой 2-3 сантиметра, серебристая чайка не различает почву и возвышение. Для гаги объективно возвышающиеся кучки веточек и травы являются частью опознаваемого окружающего мира. В сознании серебристой чайки не отражаются возвышенности, поисковое поведение (переворачивание всех веточек без разбора) не соотносится с существующими возвышенностями; с помощью объективных возвышенностей невозможно объяснить переворачивание всех веточек и всех травинок, попадающих в поле зрения.
В.И.Ленин попрекнул И.Канта в уклонении от объективности; на странице 382 книги «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин указал, что характерной чертой кантианства является «неумение вывести знание из объективного источника». Серебристые чайки демонстрируют неумение вывести знание местонахождения гнезда из объективного источника (из возвышения гнезда на 2-3 сантиметра над уровнем почвы). Серебристые чайки искали гнезда независимо от чувственно-воспринимаемого материала, представляющего собой возвышение гнезда над уровнем почвы. Естествоиспытатели, как сообщил Фридрих Энгельс, продемонстрировали неумение на протяжении длительного времени вывести из объективного источника закон постоянных пропорций и кратных отношений у химических соединений, разъяснения о внутреннем механизме прохождения электрического тока через растворы. Френель не смог вывести из объективного источника (до подсказки Пуассона) знание о схождении лучей в центре тени и создании лучами светлого пятна в центре тени. Штель и Кавендиш не сумели из объективного кислорода вывести соответствующее знание о химических реакциях.
Если что-то не обнаружено, то существует причина этого, и причина должна быть познана. Кант разрабатывал теорию познания, объясняющую необнаружение объективных вещей (которые позже оказались обнаруженными), и при создании такой теории познания Кант не ссылался на объективные свойства того, что не было обнаружено. Кант искал причину во внутреннем мире (в субъективных факторах), а не во внешнем мире, и за это был раскритикован Лениным. В качестве источника знания исследователи использовали (как установил Кант из изучения истории науки) субъективное мышление, и в кантианской философии анализируется роль мышления в исследовании природы.
Согласно мировоззрению Ленина, чтение естествоиспытателями книг Канта (в которых преувеличивается значение субъективных факторов и преуменьшается значение объективных факторов, при объяснении неумения естествоиспытателей распознать то, что объективно существует в природе) повлекло то, что Вин, Рейли, Лоренц не сумели из объективного источника вывести знание о квантах энергии, Гольджи — нервные клетки имеют прочные оболочки без отверстий, Мэнсон — комар при укусе вводит в тело человека малярийных паразитов, Жолио-Кюри — знание о нейтронах. Если естествоиспытатели и философы не были бы введены в заблуждение Кантом, то они осознали бы материалистический постулат о том, что нужно ссылаться на объективные свойства необнаруженного, чтобы объяснить отсутствие обнаружения. Некоторое материальное явление загораживается другим материальным явлением, и некоторое материальное явление не обнаруживается. «…возникновение «явлений», когда наши органы чувств испытывают толчок извне от тех или иных предметов, исчезновение «явлений», когда то или иное препятствие устраняет возможность воздействия заведомо для нас существующего предмета на наши органы чувств» (с.103).
Карл Маркс: «Научные истины всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей». Атомный вес урана, бериллия, других химических элементов, которые имелись в распоряжении ученого мира в то время, когда Д.И.Менделеев приступил к выдумыванию периодической таблицы химических элементов, не вызывали доверия у Менделеева. Поэтому Менделеев игнорировал имеющееся знание об атомном весе некоторых химических элементов, считая это обманчивой видимостью вещей. Менделеев умышленно оторвался от эмпирического материала, от фактов, представляющих собой описание свойств некоторых химических элементов, хотя Энгельс требовал ориентироваться на объективные источники знаний, открывать связи в самих фактах, а не придумывать из головы, не ориентироваться на субъективные источники знаний. Менделеев придумал в голове таблицу Менделеева и из находящегося в голове вывел атомный вес некоторых химических элементов. Дмитрий Иванович Менделеев стал знаменитым ученым, потому что согласился с приведенным высказыванием Карла Маркса и не согласился с приведенным высказыванием Фридриха Энгельса.
Разработанная Энгельсом и Лениным теория познания подчеркивает, что внешний мир является первичным, он навязывает себя естествоиспытателям, и он формирует содержание вторичного внутреннего мира. Факт навязывает свою сущность мышлению, и мышление создает одно-единственное теоретическое построение, раскрывающее сущность факта. Познание опирается на две способности — способности фактов навязывать свое содержание содержанию внутреннего мира, и способность естествоиспытателя поддаваться содержанию, навязываемому фактами. Внимательное созерцание внешнего мира — в этом состоит умение естествоиспытателей выводить знание из объективного источника.
«Миллионы наблюдений не только из истории науки и техники, но из повседневной жизни всех и каждого показывают человеку превращение «вещей в себе» в «вещи для нас», возникновение «явлений», когда наши органы чувств испытывают толчок извне от тех или иных предметов, — исчезновение «явлений», когда то или иное препятствие устраняет возможность воздействия заведомо для нас существующего предмета на наши органы чувств»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.102-103).
В одном случае толчок из внешнего мира навязывает человеку знание о содержании внешнего мира, в другом случае что-то объективное устраняет толчок извне, и человек не умеет распознать поперечный характер световой волны, кратные отношения у химических соединений, кислород, отсутствие отверстий у нервных клеток, кванты, нейтроны. Нет факторов, имеющих субъективный источник, но все факторы объективны. Распознание природных явлений и нераспознание природных явлений, необходимо выводить из объективного источника.
По мнению В.И.Ленина, познание природы имеет объективно-квантовый характер — природа самостоятельно решает, какую небольшую порцию знаний дать человечеству в текущем году, и человечество осваивает ту порцию знания, которую природа соизволила дать человечеству.

Френсис Бэкон: «Чувства оценивают эксперимент, а эксперимент сам говорит о вещах»(«Новый органон», с.65). Согласно подхода к научному познанию, сформулированного Бэконом, эксперимент и природа представляют собой инструмент, подобный рожну, направляющий разум (обеспечивающий приближение разума к природе); разум подлежит управлению указанным инструментом, и разум должен быть лишен возможности действовать самостоятельно. Спустя несколько веков, аналогичную точку зрения высказывал Рихард Авенариус.
Действительно, в истории науки зафиксированы отдельные случаи, когда эксперименты играли роль рожна и подталкивали исследователей в правильном направлении, когда эксперименты сообщали достоверные сведения о вещах. Экспериментально было установлено, что газообразные однородные вещества (водород, кислород, азот, хлор, др.) имеют молекулы, состоящие из двух атомов, а не из одного или трех атомов. Истолкование химических фактов, приведшее к выявлению двух атомов в составе молекул, было очень простым истолкованием, и простота обеспечила безошибочное заключение.
Антуан Лавуазье нагрел водяной пар до высокой температуры, и обнаружил появление водорода и кислорода. Из результата эксперимента Лавуазье сделал логический вывод о том, что водород и кислород входят в состав воды. Истолкование эксперимента было очень простым истолкованием, и в истолковании не было ошибок.
Огюстен Френель проводил эксперименты с нитками, освещаемых малоразмерным источником света, и увидел несколько теней от одной нитки. Обнаружение фактов (тени, отбрасываемой ниткой) дало толчок в правильном направлении, и в голове Френеля появилось представление о волновом характере света.
Исаак Ньютон применил сложные, на первый взгляд, математические вычисления, связанные с массой Земли и Луны, с расстоянием между Землей и Луной, с математическим описанием движения шара внутри полой сферы, и в конце концов Ньютон создал формулу, согласно которой гравитационное притяжение между Луной и Землей может ослабеть пропорционально квадрату расстояния, если бы произошло увеличение расстояния между Луной и Землей. Как заявил сам Ньютон, его формулы не объясняют сущность гравитации, а только лишь описывают внешнюю форму проявления гравитации. Исаак Ньютон осознавал, что его формулы описывают реальный факт, и ничего большего, чем описание, не достигнуто (Ньютон понимал, выражаясь современным языком, что им создана первая структурная часть теории и не построена вторая структурная часть теории). Факты привели Ньютона к сложному описанию, соответствующему истине.
Бойль и Мариотт выяснили, что при постоянной температуре давление газа, умноженное на объем газа, является постоянной величиной. Такая зависимость, выраженная в обобщенно-индуктивной форме, непосредственно связана с экспериментальными данными, легко проверяема, и обобщение является истинным.
Клод Бернар исследовал печень, и установил, что печень создает сахар (из белка) и впрыскивает сахар в кровь, отчего возникает сахарный диабет. Обнаружение сахара в крови тесно связано с обнаружением функции печени по созданию сахара; исследование Бернаром причинно-следственной связи никем не опровергнуто, и является бесспорным. Факты подсказали Бернару, где находится истина.
Используя катодные лучи, в 1903 году Филипп Ленард подвергал облучению тонко раскатанную фольгу из меди. Почти все лучи насквозь пронзали фольгу, сохраняя прямолинейное направление, но крайне незначительная часть лучей уклонялась от прямой линии или «отскакивала» от фольги, и двигалась в сторону излучателя катодных лучей. Логически получалось, что медная фольга состоит из пространств, свободно пропускающих через себя катодные лучи, и пространств, препятствующих прямолинейному движению катодных лучей и их отталкивающих. Поразмыслив над опытными данными, Ленард пришел к выводу, что внутри медной фольги имеются твердые частицы, от столкновения с которыми катодные лучи уходят в сторону или отражаются в обратном направлении, и имеется пустое пространство между твердыми частицами, которое намного больше, чем величина частиц; соотношение между отраженными и проскочившими катодными лучами показывает соотношение между величиной твердых частиц и величиной пустого пространства между твердыми частицами. Произведя математические расчеты, Филипп Ленард пришел к истинному пониманию размеров пустого пространства и размеров твердых частиц, называемых атомами или молекулами. Факты (количество отскочивших и пронзивших катодных лучей, при облучении различных твердых веществ) направили мысли Ленарда в истинном направлении.
В перечисленных случаях наблюдалась направляющая и руководящая роль экспериментальных фактов в формировании абстракций (и это имеет последствие в объективно-верном характере абстракций). Френсис Бэкон был прав. Однако в перечисленных случаях абстракции находятся в рамках первой структурной части теории, а не в рамках второй структурной части теории. Другими словами, в перечисленных случаях имеет место правдивое индуктивное обобщение фактов. Энгельс и Ленин не заметили особенность, связанную с первой структурной частью теории и второй структурной частью теории (особенность, различающую индуктивное обобщение и иное обобщение, в котором факты не играют направляющую и руководящую роль), и у них создалось иллюзорное представление о том, что сложное истолкование (объяснение) фактов происходит в условиях направляющей роли фактов. Факт передает абстракции свое внутреннее содержание, мышление безошибочно поглощает, вбирает в себя сущностное содержание факта. Необходимо очистить органы чувств и разум от всего постороннего, и таким образом создаются благоприятные условия для воздействия внешних вещей, направляющих мысли в правильное русло. Конкретные вещи (т.е. объективный источник) подсказывают правильные обобщенные мысли.
Энгельс и Ленин пренебрегли принципом идеалистической кантианской теории познания, согласно которому сущности мира, становящие известными через умопостижение, НЕЗАВИСИМЫ от чувственно-воспринимаемого материала.
Энгельс, Ленин и многие другие материалисты полагали (с подачи Авенариуса), что самый верный метод добиться того, чтобы теоретические построения о причинности соответствовали фактам (истолкование фактов соответствовало фактам), — это логически выводить причинность из исследуемых фактов (но не из головы), и этот процесс завершится успехом в силу способности фактов и логики направить мысль на правильный путь, ведущий к истине. Необходимо знание выводить из объективного источника и запрещается выводить знание из субъективного источника. Путеводной нитью для материалистов является так называемый принцип историзма: онтологический процесс развивается от начала к концу, и гносеологическая мысль должна двигаться от начала онтологического процесса к концу онтологического процесса; сначала воздействие на человека материального факта, затем мыслительное, идеальное, абстрактное, и такая последовательность материального и психического обусловлена тем, что психическое появилось на поздних этапах развития материального. Идеалисты предупреждали материалистов, что случай с Галилеем доказывает невозможность выводить знание из объективного источника; случаи с Лавуазье, Ньютоном, Бойлем, Мариоттом, Бернаром, Ленардом представляют собой случайное, незакономерное стечение обстоятельств, и эти случаи нельзя класть в основание философского осмысления развития знаний. Главное обобщение развития знаний состоит в том, что объективный источник знаний (т.к. факты) отказывается исполнять руководящую и направляющую роль. Источником знания являются ощущения, но ощущения не способны создать обобщенное представление. Идеалисты предупреждали материалистов, что пропагандируемый материалистами метод теоретического истолкования (основанный на руководящей и направляющей роли объективных фактов) имеет ничтожное значение, что путеводная нить является туфтой, и предложили альтернативный метод создания теоретического истолкования — из субъективного источника, из фантазий (из головы почерпывается вымышленное мерило, и с помощью мерила выискивается в природе то, что сообразовывается с психическим мерилом). Леверье, Менделеев, Рамзай, Капица и тысячи других естествоиспытателей воспользовались альтернативным идеалистическим методом познания. Идеалисты провоцировали материалистов отказаться от принципа историзма, и в качестве исходного пункта гносеологического процесса взять конечный пункт онтологического процесса (начинать познание со следствия и заканчивать познание причиной); абстракции не должны плестись след в след за фактами, абстракции должны обскакать факты и оставить факты в глубоком тылу. Энгельсу и Ленину не понравился альтернативный метод, по двум причинам: этот метод не самый верный (в этом Энгельс и Ленин не ошиблись, ибо известно много подтверждающих примеров того, что фантазии не гарантируют истинность; фантазийный метод познания предполагает осуществлять поиск наугад, но деятельность наугад является малоэффективной познавательной деятельностью), и он уводит в сторону от путеводной нити (направление альтернативного гносеологического метода противоречит направлению онтологического процесса, указывающего на то, что психическое появилось на поздней стадии развития материального). Энгельс и Ленин подвергли разрушительной критике альтернативный метод. Борьба между материализмом и идеализмом — это борьба верного несуществующего метода против неверного существующего метода.


«Ф.Бэкон рассматривал индукцию не только как метод получения новых знаний, но и как метод обоснования знаний. Эмпирически обосновать теорию означало для него связать ее с опытом на основе индуктивной схемы, т. е. показать, как теория может быть выведена из эмпирических данных методом индукции. Несмотря на рациональные моменты, присущие бэконовскому методу, в целом он не соответствует реальной науке, в особенности физике. Ни одна физическая теория не может рассматриваться как чисто индуктивное обобщение эмпирических данных. Хотелось бы особо подчеркнуть два момента, указывающих на несостоятельность идеи индуктивной выводимости физической теории. Во-первых, индуктивная выводимость теории означала бы, что опыт однозначно определяет характер базирующейся на нем теории. Однако на самом деле не существует однозначного пути, ведущего от данных опыта к теории. Это находит свое выражение в том, что одни и те же эмпирические данные могут быть отображены различными теориями. Во-вторых, физическая теория включает в себя не только описание тех опытных данных, на которые она непосредственно опирается. В нее входит также формальный аппарат, который является результатом развития математики, причем развития, обладающего определенной автономией от данных опыта. Действительная картина отношения теоретических законов к опыту в известном смысле противоположна той, которую нарисовал Ф.Бэкон. Законы физики первоначально выступают как некоторые гипотезы о структуре мира. Правомерность гипотез должна быть проверена опытом. Эта проверка связана с построением физической теории как некоторой логической структуры, которая называется гипотетико-дедуктивной. Суть проверки заключается в том, что из физических законов дедуктивно выводятся следствия, которые допускают эмпирическую проверку. Проверка следствий означает проверку всей теоретической системы… Чтобы найти правильное решение проблемы, ученый вынужден пользоваться методом проб и ошибок. Применяя его, он практически никогда не угадывает сразу тот путь, который ведет к истине. Нахождению истины обычно предшествует цепь заблуждений. Заблуждения в данном случае — это не просто ошибочные решения проблемы, но такие ошибочные решения, которые принимаются за истинные. Их неизбежность не является простым следствием применения метода проб и ошибок. Они неизбежны и постольку, поскольку в течение определенного времени не сталкиваются с опровергающими их законами или фактами. Это происходит вследствие того, что последние далеко не сразу становятся известными науке. О том, сколь тернист путь к истине и как много места в научных поисках занимают заблуждения, хорошо знает любой творчески работающий ученый. Ведь заблуждения составляют одну из наиболее интимных сторон научной деятельности. Часто они остаются в тайниках творческой лаборатории ученого, и лишь кропотливый анализ науковеда может извлечь их оттуда и сделать достоянием общественности. Но заблуждения связаны не только с индивидуальным творческим процессом отдельно взятого ученого. Они могут также приобретать характер научных направлений. Когда наука сталкивается со сложной проблемой, в целях ее решения формируются, как правило, несколько
научных направлений. Далеко не всегда и не все эти направления приводят к истине, некоторые из них могут оказаться просто ошибочными»(Чудинов Э. M., «Природа научной истины», 1977 год).

Глава 24. Субъективный аспект кризиса в науке


В конце девятнадцатого века произошел кризис в науке, и многие ученые утратили веру в правильность существующих научных теорий. Среди научного мира распространились сомнения относительно соответствие между содержанием природы и содержанием представлений о природе. В чем заключается выход из научного кризиса? В возвращении веры в правильность теорий. Роль В.И.Ленина заключалась в том, что он убедил ученых восстановить веру в правильность научных теорий. Ленин добился исчезновения сомнений, вызвавших кризис.
В 1661 году Пьер Ферма ввел в свое исследование теоретический принцип: луч света двигается по той траектории, прохождение по которой займет наименьшее время. Этот принцип, выведенный из мышления, привел к значительному упрощению формул, описывающих оптические явления. У многих физиков принцип Ферма вызывал сильные сомнения — у луча света нет разума и он не может рассчитать траекторию, чтобы затратить минимальное время. Ферма ввел в теорию принцип, подготовивший научный кризис (кризис проявляется в сомнениях, а теория Ферма вызвала поток сомнений).
Некоторые современные естествоиспытатели предполагают, что описание световых лучей, сделанное Исааком Ньютоном, указывает на наличие разума у лучей — они способны вычислять расстояние до зеркальной поверхности и отталкиваться от мнимой линии, находящей на некотором расстоянии от реальной зеркальной поверхности, и расстояние между мнимым и реальным приблизительно равняется длине волны, умноженной на 1000.
Некоторые современные естествоиспытатели подталкивают науку к кризису, высказывая сомнительное мнение о наличии разума у светового луча.
Биографы великого математика К. Гаусса уже после его смерти отыскали в черновиках подробные разработки неэвклидовой геометрии, а с ними признание ученого, что он не хочет рисковать обнародованием новой теории пространства потому, что опасается возражения со стороны плохо образованных критиков. Гаусс был предусмотрительным человеком, и он скрыл то, что могло вызвать сомнения и спровоцировать кризис в науке. Н.И.Лобачевский оказался неосмотрительным, и он поставил науку в опасное предкризисное положение.
При разработке периодической системы химических элементов, Д.И.Менделеев подверг сомнению экспериментально установленный атомный вес бериллия, равного 14. В то время считалось, что бериллий и азот имеет один и тот же атомный вес, но это противоречило таблице Менделеева. Сомнения Менделеева завершились тем, что он переделал вес бериллия с 14 на 9 атомных единиц, и засунул бериллий в клеточку для химического элемента с весом 9. Сомнения сделали Менделеева основоположником кризиса в науке.
А.И.Герцен: «Скептицизм есть противодействие, вызываемое полузаконной догматикой философии; он невозможен там, где невозможны мысли, принятые на авторитет. Но до тех пор, пока в науку будут врываться истины, принятие которых ничем не оправдано, …до тех пор время от времени злой и резкий скептицизм будет поднимать свою голову Секста-Эмпирика или Юма и убивать своей иронией, своей негацией всю науку за то, что она не вся наука. Сомнение — вечно припаянный элемент ко всем моментам развивающегося наукообразного мышления; сомнение мы встречаем вместе с наукой в Греции и последовательно будем встречаться с ним при всякой попытке философского догматизма; оно провожает науку через все века»(«Письма об изучении природы»). Герцен тоже приложил свою руку к возникновению научного кризиса.
«Люди глубокие — скептики по натуре; но скептицизм таких людей есть признак души, жаждущей знания, а не холодного отрицания. Чем больше любит человек истину, тем внимательнее ее исследует, тем осторожнее ее принимает. Он верит в достоинство истины, верит в непреложность ее существования, но он не верит на слово людям, занимающимся исследованием истины, ибо знает, что человек и истина — не одно и то же; но он не верит и самому себе, ибо знает, что его может обманывать и привычка, и непосредственность, и чувство, и его собственный ум. Скептицизм таких людей не отрицает истины, а отрицает только то, что людьми может быть примешено ложного к истине»(Виссарион Григорьевич Белинский). Недоверие к результату познания — мощнейший удар по науке, опрокидывающий ее в кризис.
«В науках вера есть заблуждение, а скептицизм — движение вперед», «Как бы ни была хороша теория…ее разрушать — это превосходная вещь…факт разрушает теорию… Это — открытие, это, как говорят, революция, ибо наука революционна и не движется путем последовательных добавлений, как об этом мнят». Эти слова, расхваливающие скептицизм и написанные Клодом Бернаром в середине девятнадцатого века, знаменуют собой ловчую яму, в которую свалилась наука в конце девятнадцатого века.
Фридрих Энгельс требовал от ученых проводить тщательные эксперименты, для подтверждения или опровержения теоретических построений: «Учение о гальванизме, а за ним и учение о магнетизме и электричестве может получить твердую почву только посредством скрупулезной генеральной ревизии всех перешедших по наследству недостаточно проверенных опытов»(«Диалектика природы»). В душе Энгельса имелись сомнения по поводу правильности учения об электричестве и магнетизме, и для устранения сомнений был поставлен вопрос о проведении ревизии. Сомнения Энгельса пододвинули науку к краю пропасти, к той пропасти, которую Ленин назвал кризисом в науке.
Энгельс одобрительно отзывался о сомнениях: «Великие французы… выступали в высшей степени революционно. Религия, понимание природы, государственный строй — все необходимо подвергнуть самой беспощадной критике, все должно было предстать перед судилищем интеллекта и либо оправдать свое существование, либо от своего существования отказаться»(Ф.Энгельс, «Диалектика природы», «Анти-Дюринг», Сочинения, т.20, с.16).
Энгельс выступал в поддержку того, чтобы некоторым естественнонаучным понятиям было отказано в существовании. Лениным такой подход к науке был назван лженаучным обскурантизмом.
Карл Маркс в книге «Капитал» сообщил, что человеческое мышление создает фикции в сфере использования денег и промышленного использования ресурсов. Фикции вызывают сомнительное отношение к себе, и Карл Маркс, сеющий сомнения по поводу нескольких политэкономических теорий, ранее распространенных в экономической науке, создал условия для возникновения кризиса в науке. От сомнения до кризиса — один шаг.
Кризис состоит в отступлении физиков от прямого, решительного и бесповоротного признания объективности физических теорий, — так объяснял возникновение кризиса в науке В.И.Ленин на странице 324 книги «Материализм и эмпириокритицизм».
«Шатание мысли в вопросе об объективности физики — в этом суть модного "физического" идеализма»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.325).
Когда нет сомнений в объективности физики, химии, других наук, тогда есть материалистическое понимание наук и нет кризиса в науке. Изгнание сомнений по поводу химических, физических, экономических теорий — в этом суть ленинского пути в преодолении кризиса в науке.
«Уклон в сторону реакционной философии, обнаружившийся у одной школы естествоиспытателей в одной отрасли естествознания, есть временный зигзаг, преходящий болезненный период в истории науки, болезнь роста, вызванная больше всего крутой ломкой старых установившихся понятий»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т. 18, с. 323).
Вызванный сомнениями временный зигзаг должен окончиться, и естествоиспытатели вернутся к прежнему отношению к естественнонаучным теориям — лицезреть в теориях реальное познание материального мира (с.271), быть убежденными в том, что естественнонаучные теории являются снимком, калькой, приблизительной копией с объективной реальности (с.281), отражаемая сознанием природа приблизительно-верно соответствует отражающим природу сознанию (с.140).
На странице 267 книги «Материализм и эмпириокритицизм» В.И.Ленин анализировал крутую ломку старых устоявшихся понятий, и анализировал связанные с этим выводы, сделанные идеалистами. Будет легче понять идеалистические выводы из ломки, если рассмотреть точку зрения Рихарда Авенариуса, приведенную на странице 203 книги «Материализм и эмпириокритицизм». На этой странице излагается идеалистическое мнение Авенариуса, совпадающее с мнением Канта, о том, что многие научные понятия не даны в материале опыта, а привносится в него мышлением. Когда Менделеев, Рамзай, Мозели, Вегенер, Морозов, Планк, Ферсман предсказывали существование двух десятков неизвестных ранее химических элементов, то понятия о неизвестном представляли собой продукт человеческого сознания. Понятия, являющиеся продуктом сознания, не даны в материале опыта — в том смысле, что в момент создания понятий о двадцати химических элементах не было воздействия на органы чувств со стороны этих химических элементов. Понятия о двадцати химических элементах не даны в материале опыта, а привнесены мышлением в опыт, с целью опытной проверки существования или не существования двадцати ранее неизвестных химических элементов. Согласно идеалистическому мировоззрению, необходимо сомневаться в том, что двадцать понятий о химических элементах, в момент создания этих понятий, представляют собой изображение чего-то внешнего по отношению к сознанию человека; необходимо сомневаться по той простой причине, что эти понятия не имели достаточного обоснования, и они могли получить обоснование только посредством применения к ним практического критерия истинности. Некоторые химические элементы, предсказанные Менделеевым, Вегенером, Морозовым, Планком, Ферсманом, оказались не калькой с природы. Человек сообщает природе о том, что должно существовать в природе. Люди указывали природе, что она должна состоять из неделимых атомов, однако указание о неделимости атомов оказалось не копией радиоактивных веществ, излучающих из себя отколки атомов. Догадкин указал каучуковому латексу, что в нем должна существовать структурная вязкость, однако структурная вязкость оказалась не копией с природы. Жолио-Кюри сообщили бериллию, что из него вылетают гамма-лучи, при некоторых экспериментальных условиях, однако гамма-лучи оказались не копией с нейтронов. Гольджи сообщил нервным клеткам, что они должны иметь отверстия, через которые внутриклеточная жидкость из одной нервной клетки проникает в другую нервную клетку, однако сообщение об отверстиях оказалось не копией с цельных оболочек нервных клеток. Маркс указал пшенице, что ее высокий урожай в условиях капиталистической экономики должен делать крестьян более богатыми, однако указание, сделанное пшенице, оказалось ошибочным, и в действительности высокие урожаи пшеницы снижают цену и ввергают крестьян в нищету. Природа не подчиняется человеческим указаниям, и констатация этого вызвала сомнительное отношение к человеческим указаниям, сомнительное отношение к научным понятиям.

Идеалисты делают следующие выводы из сомнительного отношения и из крутой ломки старых устоявшихся понятий, и большинство из выводов перечислены на странице 267 книги «Материализм и эмпириокритицизм». 1) Понятия являются созданием человеческого сознания; есть объективная реальность, воздействующая на органы чувств, и отражение этой реальности не является созданием разума (такую реальность можно назвать физико-физической реальностью), так же есть объективная реальность, не данная через ощущения, и эта реальность отражается через созданные человеческим сознанием понятия (такую реальность можно назвать умозрительно-физической реальностью), 2) понятия очень часто не даны в материале опыта, регулярно выходят за пределы опыта, почти всегда понятия рассказывают о том, что не воздействует на органы чувств, 3) человек указывает природе, что должно существовать в природе; понятия привнесены в мир, и подвергаются экспериментально-практической проверке для разделения ложных привнесенных понятий от правдоподобных привнесенных понятий; сначала правдоподобные понятия привносятся силой человеческого ума, спустя некоторое время правдоподобные понятия считаются отражением объективной реальности; свойство быть отражением объективной реальности не противоречит свойству быть привнесенным силой человеческого ума, 4) в ходе практической проверки, а также в ходе конкурентной борьбы с другими понятиями, выясняется, что большинство понятий не являются копиями с природы, и причиной этого являются фантазии, несвязанность нашей воли внешними обстоятельствами, неумение вывести знание из объективного источника, 5) поскольку в ходе практической проверки обнаруживается ломка ложных понятий, то в момент своего создания понятия не должны считаться точным изображением чего-то внешнего по отношению к сознанию человека; необходимо совершать перевертывание, чтобы отражение не принимать за объективную реальность; зачастую попытки выйти за пределы опыта приводят на деле только к пустым абстракциям и противоречивым образам, все элементы которых брались все-таки из опыта, 6) применение практического критерия истинности приводит к крутой ломке устоявшихся научных понятий, 7) никогда нельзя забывать, что итоговые (сегодня наличествующие) знания определяется субъективными и объективными факторами, в условиях которых приобретаются знания.


«В философском отношении суть «кризиса современной физики» состоит в том, что старая физика видела в своих теориях «реальное познание материального мира», т. е. отражение объективной реальности. Новое течение в физике видит в теории только символы, знаки, отметки для практики, т. е. отрицает существование объективной реальности, независимой от нашего сознания и отражаемой им. Если бы Рей держался правильной философской терминологии, то он должен был бы сказать: материалистическая теория познания, стихийно принимавшаяся прежней физикой, сменилась идеалистической и агностической»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.271).
Отверстия в оболочках нервных клеток считались Камилло Гольджи материальной действительность. Это в 1891 году подверглось крутой ломке, вызвавшей последствия: сомнение в познавательных способностях Камилло Гольджи, и сомнение в материализме. Материализм (в ленинской интерпретации 1908 года) утверждал наличие у ученых высоких познавательных способностей, но тут случился облом и стало понятно, что Камилло Гольджи имел низкие познавательные способности, связанные с ошибочностью и ломкой взглядов Гольджи на строение нервных клеток. Принципы, провозглашенные материализмом, вызывали глубокие сомнения у естествоиспытателей. Как можно считать материю неисчезаемой, если материальные отверстия исчезли, если материальные флогистон и теплород исчезли, если многое считаемое материальным исчезает?
В философском отношении суть кризиса состоит в том, что старая физиология в лице Камилло Гольджи видела (в своей теории о строении нервных клеток) реальное познание материального мира; новое течение в физиологии в лице Вильгельма Вальдейера увидела в теории об отверстиях в нервных клетках только символы, созданные мышлением, т.е. отрицает существование объективных отверстий, отражаемых в теории, разработанной Камилло Гольджи. Если придерживаться правильной философской терминологии, то должно быть сказано: материалистическая теория познания, видящая в теориях реальное познание материального мира, сменилась идеалистической и агностической теорией познания, отказывающейся расценивать теории как объективно-верные копии.


В восемнадцатом веке Ньютон создал корпускулярную теорию света, а Гюйгенс и Френель — волновую теорию света. Каждая теория объясняла все известные оптические явления. Естествоиспытатели могли выбрать для своего использования ту или иную теорию на основе простоты математических операций или на основе эстетических предпочтений. Или на основе понятности, или на основе осмысленности. В конце девятнадцатого века и в начале двадцатого века положение изменилось. Это произошло в тот период времени, который В.И.Ленин назвал научным кризисом. Каждый конкретный естествоиспытатель был вынужден приписывать свету корпускулярные свойства при объяснении одних экспериментальных явлений, и приписывать волновые свойства при объяснении других экспериментальных явлений. По понедельникам, средам и пятницам свет состоял из твердых весомых частиц, а по вторникам, четвергам и субботам свет был иным и состоял из невесомых волн. Имелись немногочисленные исключения, например, эффект Доплера, когда можно было одновременно применить оба представления о свете. Естествоиспытатели были вынуждены прибегать к искусственным ухищрениям, чтобы объяснить применение то одной теории, то другой теории. Герман Гельмгольц решил не изворачиваться и дал простодушную формулировку: физики применяют условные символы. Когда Гельмгольц произносил слова «условный символ», то Гельмгольц вкладывал в них смысл, близкий к смыслу слов Маха о необходимости неукоснительного разграничения инструмента мышления и цели (объекта) научного познания, совпадающий со смыслом слов Энгельса о недопустимости ставить на голову реальные отношения.
Ленин приступил к борьбе против Гельмгольца. Ленин доказывал, что Гельмгольц вносил совершенно ненужный элемент агностицизма и недоверия. Сея сомнения, Гельмгольц заложил кризисную мину под науку. Ленин отвергал недоверие, и этим дезактивировал мину, заложенную Гельмгольцем.
В 1920-х годах Паули и Ферми разработали закон, утверждающий, что при нагревании твердых веществ происходит энергетическое возбуждение атомов кристаллической решетки, свою энергию атомы передают электронам, при этом получаемая электронами энергия имеет относительно небольшую величину, и общая энергия электронов увеличивается незначительно. Этот закон должен был объяснить низкую теплоемкость алмаза, графита, бора, кремния, отличающую их от других веществ, имеющих высокую теплоемкость. Паули и Ферми заявляли: незначительное изменение средней энергии атомов алмаза, графита, бора, кремния при воздействии значительного количества тепла объясняет малую теплоемкость электронов. Однако это заявление выглядит весьма и весьма странно — если происходит ничтожное изменение атомарной энергии при подводе значительного тепла, то это означает гигантскую теплоемкость атомов и электронов, а вовсе не малую теплоемкость. Объяснение Паули и Ферми вызывает сомнение, и поэтому науке угрожает новая волна кризиса.
Материалист В.Н.Игнатович иногда произносит фразы, вызывающие недоумение и сомнение. Вот фраза из книги «Введение в диалектико-материалистическое естествознание»: «Изменение энтропии при удалении непроницаемой перегородки, разделяющей тождественные газы, равно нулю не потому, что после удаления перегородки «ничего не происходит» [610, с.3], и не потому, что в этом случае «конечное состояние системы макроскопически ничем не отличается от начального» [530, с.138], а потому, что нулевое значение изменения энтропии следует из соответствующих формул».
По мнению Игнатовича, природа находится в зависимости от человеческих формул. Мнение В.Н.Игнатовича порождает сомнение, что расшатывает науку и грозит ввергнуть ее в кризис.
Философы создают философские теории, и в них включают идеи, не вытекающие из исследуемых природных явлений. Первым такую закономерность обнаружил Френсис Бэкон. Каждая философская система, по Ф.Бэкону, это сыгранная перед людьми театральная драматическая постановка. Сколько было создано в истории философских систем, столько было поставлено театральных постановок, изображающих вымышленные, искусственные миры. Люди же это театральное действо принимали «за чистую монету», считали необходимым брать пример с него, и идеи, навеянные с театральной сцены, использовали в качестве руководящих правил для своей жизни.
Френсис Бэкон убеждал людей в лживости философских систем, сеял сомнение и недоверие, и этим подготавливал кризис в науке.
В шестнадцатой главе «Потопление фактов в море измышлений» приводились высказывания Маркса, Энгельса, Клейнпетера, Богданова, из которых следует, что попытка создать объяснение (или самостоятельное понятие) обречена на неудачу — спекулятивные размышления приводят к произвольности и к противоречивым антиномиям, и поэтому бесполезно мысленными усилиями создавать объяснения; спекулятивный естествоиспытатель в своем уме создает фантастические причины и им дает название действительных причин, хотя на самом деле нафантазированное не является изображением действительности. В книге «Святое семейство» Маркс и Энгельс привели убедительные аргументы, согласно которым умственные усилия, направленные на выработку в уме объяснений, указывающих на причины природных явлений, являются напрасной тратой времени.
Исходя из написанного в книге «Святое семейство», можно сделать вывод, что все более-менее абстрактные научные понятия являются произвольными, что вызывает сомнения в научных понятиях. Книга «Святое семейство» являлась одной из причин, вызвавших научный кризис в конце девятнадцатого века.


Чтобы наука была объективной, необходимо убедить ученых, что производимые ими практические и теоретические исследования имеют объективный характер.
По мнению Ленина, ученые должны делать научные открытия таким образом, чтобы при этом не возникало мнение об ошибочности теорий, существовавших в науке до совершения научных открытий. Такой способ совершения научных открытий не будет возбуждать сомнений относительно знаний, имевшихся в предшествующую историческую эпоху.
Мнение Ленина не было известно Марксу, и он сделал научное открытие, разрушившее прежде существовавшие политэкономические теории. Карл Маркс собрал доказательства того, что предшествующие политэкономические теории были во многом ошибочными.
Б.М.Кедров: «Развитие научного познания, великие и малые открытия и происходившие в нем научные революции совершались путем преодоления препятствия — сложившихся ранее познавательно-психологических барьеров. Вполне понятно, что таких барьеров преодолевалось великое множество и, собственно говоря, вся история естествознания есть история того, как они зарождались, формировались и закреплялись с тем, чтобы в конце концов быть преодоленными в ходе дальнейшего развития научного знания».
За счет чего происходило преодоление (т.е. замена одной парадигмы на другую парадигму)? За счет сомнений. Ленин призывал по капле выдавливать из себя сомнения, и такой призыв делал более высокими познавательно-психологические барьеры, подлежащие преодолению.


Ученые разделяются на две группы. К одной группе принадлежат ученые, старающиеся вывести науку из кризиса. С целью вывода науки из кризиса, ученые заявляют о правильности имеющихся в науке понятий, и убеждают в отсутствии оснований сомневаться в теориях — физических, химических, астрономических, геологических, биологических. К другой группе относятся ученые, не стремящиеся вывести науку из кризиса. Такие ученые характеризуются заявлениями об ошибочности некоторых теорий (физических теорий, или химических теорий, или астрономических теорий, или геологических теорий, или биологических теорий). Старые установившиеся понятия имели в себе ошибки (ошибки имели в себе даже те понятия, которые прошли сквозь горнило практического критерия истинности), и обнаружение многочисленных ошибок привело к крутой ломке проверенных устоявшихся понятий — так рассуждали ученые, не стремящиеся вывести науку из кризиса. Такие наивные, нефилософские, противоречащие правильному пониманию соотношению между абсолютной истиной и относительной истиной, рассуждения препятствовали выводу науки из кризиса.
Ко второй группе ученых В.И.Ленин адресовал обвинения в идеализме, субъективизме, солипсизме, незнании диалектического соотношения между абсолютным и относительным, и таким образом производилось клеймение позором. Клеймение позором использовалось В.И.Лениным для вывода науки из кризиса.


В начале пятой главы книги «Материализм и эмпириокритицизм» В.И. Ленин указал цель своей философской книги: «Разбирая вопрос о связи одной школы новейших физиков с возрождением философского идеализма, мы далеки от мысли касаться специальных учений физики. Нас интересуют исключительно гносеологические выводы из некоторых определенных положений и общеизвестных открытий».
Философский идеализм сделал гносеологические выводы, и один из выводов состоял в том, что до кризиса в науке картина мира (т.е. совокупность естественнонаучных теорий) принималась за объективную реальность («…в философском отношении суть «кризиса современной физики» состоит в том, что старая физика видела в своих теориях реальное познание материального мира…» — В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.271), а в разгар кризиса произошла переоценка ценностей, сотворилось перевертывание; широко распространилось осознание того, что имеется разногласие между картиной мира и объективной реальностью. Разногласие между картиной мира и реальностью подразумевал Фридрих Энгельс, когда говорил о переворачивающем эффекте механической теории теплоты, продемонстрировавшей расхождение между теплородной теорией и объективной реальностью. Поскольку Иммануил Кант издавна известен своими высказываниями о расхождении картины мира и объективной реальности, то учение этого знаменитого философа получило поддержку многих естествоиспытателей в период научного кризиса. В.И.Ленин совершенно правильно указал на то, что общеизвестные открытия привели к гносеологическим выводам, сходными с выводами, имеющимся в философии Иммануила Канта, и в переходе многих естествоиспытателей на позиции кантианства состоит возрождение философского идеализма.
В.И.Ленин: «…скептики, называются ли они юмистами или кантианцами (или махистами, в XX веке), кричат против «догматики» и материализма и идеализма…»(«Материализм и эмпириокритицизм»). Вероятно, под догматизмом скептики подразумевали отождествление картины мира и реального мира.
В 18 томе полного собрания сочинений В.И.Ленина имеется предисловие, составленное в 1960-х годах. Философы, написавшие предисловие, указали на несколько причин кризиса в науке: «Начался пересмотр целого ряда понятий, выработанных прежней, классической физикой, представители которой стояли, как правило, на позициях стихийного, неосознанного материализма… Классическая физика исходила из метафизического отождествления материи как философской категории с определенными представлениями о ее строении».
Философы, написавшие предисловие, требовали не отождествлять картину мира и реальный мир. Как это ни странно, но эти философы выступают в роли скептиков, юмистов, кантианцев, махистов, кричащих против догматики.
Содержание предисловия к восемнадцатому тому полного собрания противоречит тому пути, который избрал В.И.Ленин для преодоления кризиса в науке.


«Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями, разыскивать интересы тех или иных классов»(В. И. Ленин, ПСС, т. 23, с. 47).
Геннадий Георгиевич Майоров в 1979 году издал книгу «Формирование средневековой философии», в которой дал оценку сомнениям, исходя из требования В.И.Ленина за каждой идеологической фразой разыскивать интересы тех или иных классов.
«Августин пленяется выступающей на поверхность несокрушимой твердостью истины, бытие которой представляется ему теперь не только не зависящим от существования человеческой субъективности или даже от существования предметного мира, но в каком-то смысле превышающем самые законы логики. Не истина зависит от логики, а логика — от истины. Истина понимается как субстанция логических законов, в которой они имеют свое независимое от предметного мира бытие… Вот почему Августин ревностно сражался со скептиками на протяжении всей своей жизни. Античный скептицизм был для него не только преградой, «стоящей на пути входящих в философию», не только бесплодной теоретической позицией, но и, более того, идеологической угрозой, вызовом религиозно-теологическому догматизму и авторитаризму. Никакая авторитарная идеология не терпит скептицизма. Сомнение — позиция не созидающая, а разрушающая, подрывная. Историческая миссия скептицизма всегда состоит в том, чтобы дискредитировать упрочившуюся систему верований и убеждений, подорвать изнутри господствующую идеологию, а затем своевременно сойти со сцены, уступив место новой вере и новой идеологии. Ко времени Августина античный скептицизм уже выполнил свою разрушительную миссию. Античная система идеологических ценностей была в основном сокрушена. Теперь скептицизм должен был сойти со сцены и дать дорогу христианскому авторитаризму. В этих условиях скептизизм лишился своего смысла и становился реакционным, а его преодоление — жизненно важным делом. Спустя много столетий, когда развитие действий на исторической сцене потребует смены декораций, снова явится разрушительное сомнение и примется за свою черновую работу, — расчистку сцены для воздвижения на ней реквизита новой идеологии. В разных функциях и в разной мере к этой работе будут приобщены Эразм и Монтень, Бэкон и Декарт, Бейль и Юм. Таким образом, скептицизм предшествует авторитарной эрохе и провожает ее. Он своего рода герольд, возглашающий начало и конец царства жестокой идеологической дисциплины. Августин стоял в начале царства духовной деспотии. Созданное им в борьбе со скептицизмом учение об объективности истины и достоверности знания было фундаментом, на котором могло держаться восходящее к небесам здание средневековой идеологии. Что могло быть для этой идеологии опаснее сомнения, расшатывающего самый фундамент такой громадины?! Недаром для всего средневековья сомнение и скептицизм были снонимами духовной неполноценности и дьявольского искушения, идейного предательства и опасного ревизионизма. Одним словом, скептицизм в средние века был противозаконен».

Глава 25. Возвышенный примитивизм


Как происходит процесс получения знания о плотности некоторого вещества? Берется некоторый объем вещества, измеряется объем, измеряется масса некоторого объема вещества, и производится деление массы на объем. Процесс познания таков, что имеет место зависимость плотности от массы, и зависимость плотности от объема. Но онтологически, плотность вещества представляет собой субстанциональное свойство, и не зависит от массы и объема. Что в познании является зависимым, то за пределами познания является независимым.
При познании плотности за основу берутся объем и масса, а плотность не берется за основу. За пределами познания за основу берутся плотность, объем, масса.


В.И.Ленин: «Философы более мелкие спорят о том, сущность или непосредственно данное взять за основу…»(«Философские тетради», ПСС, т.29, с.120).
Что взять — умопостигаемое или ощущаемое? За основу чего? За основу физического мира? Или за основу познания мира? Если речь идет о физическом мире, то в основу кладется сущность, во многих случаях неизвестная или малоизвестная, и раскрываемая посредством умопостижения.
В сочинении «О действии химических растворителей», написанном в 1743 году, Михайло Ломоносов указал на сущности, лежащие в основе химических явлений, и являющимися сокрытыми: «От нас скрыты подлинные причины удивительных явлений, которые производит природа своими химическими действиями».
Если речь идет о познании, то за основу берется непосредственно данное, т.е. ощущения. Познание вещей начинается с ощущений.
В 1980-х годах на страницах журнала «Защита металлов» происходила дискуссия об определении понятия коррозии. Спор главным образом касался вопроса: определять коррозию как химическое взаимодействие, видовым отличием которого является разрушение, или как разрушение, видовым признаком которого является химическое взаимодействие.
Онтология — это всеобщая наука о природных процессах, об устройстве мира. С точки зрения онтологии, коррозия начинается с химического взаимодействия, и завершается разрушением. Химическое взаимодействие и разрушение – это процессы, протекающие независимо от наличия или отсутствия человеческого познания коррозии. Химическое взаимодействие — это первичное, начальное. Разрушение — это вторичное, завершающее онтологический процесс. Третичное — обнаружение человеком разрушения. И воспринимаемые органами чувств разрушения берутся за основу познания.
Гносеология, теория познания — это частная наука о мыслительных процессах и о процессах ощущения. При помощи теории познания человек осознает, каким образом ему стало известно о происходящих в природе онтологических событиях. Онтология исследует формы существования вещей, гносеология исследует формы существования знания. Гносеологически, люди сначала обнаружили разрушения и их закономерности, и познание коррозийного разрушения завершилось созданием теории о химических взаимодействиях. Воспринятые органами чувств закономерности разрушения — первичны, мыслительно-психические усилия для понимание химического взаимодействия и причин разрушения — вторичны.
Третичное — возникновение человеческой убежденности в том, что содержание человеческого понимания химических взаимодействий полностью совпадает с содержанием действительных химических взаимодействий. Впрочем, некоторая часть ученых считает, что совпадения нет (и таких ученых обычно называют эмпириокритиками или позитивистами).
Имеется значительное сходство между тем, что является вторичным с точки зрения гносеологии, и тем, что является первичным с точки зрения онтологии. Сходство раззадоривает философов-материалистов, и они высказывают свое недовольство в адрес Гегеля по поводу того, что являющееся вторичным с точки зрения гносеологии Гегель «полагает» порождающим (или обуславливающим) вторичное с точки зрения онтологии.
Гносеологические процессы отличаются от онтологических процессов. Что в онтологии находится левее от центра, то в гносеологии находится правее от центра. Что в онтологии находится вверху, то в гносеологии находится внизу. Что в онтологии происходит после того как, то в гносеологии происходит перед тем как. В гносеологии сначала Менделеев мысленно догадался об экаалюминии, а через десятилетие обнаружен экаалюминий, хотя в онтологии сначала возник экаалюминий, а потом возникли Менделеев и его мысли.
Онтология исследует формы существования вещей, гносеология исследует формы существования знания. Обоснование вещей значительно отличается от обоснования знания.
В природе события развиваются от причины к следствию. В гносеологическом процессе события развиваются от следствия к причине.
Взятое за основу в гносеологическом процессе (т.е. следствие) отличается от взятого за основу в онтологическом процессе (т.е. причины).
Философ П.В. Копнин обращает внимание на то, что гносеологическое исследование нужно начинать с того, чем заканчивается онтологический процесс: «Познание предмета необходимо начать с конца, т.е. с самой зрелой ступени развития предмета»(из книги «Гносеологические и логические основы науки» Павла Васильевича Копнина, 1974 год).


Философы более мелкие спорят о том, что взять за основу: существующее или показания органов чувств, влекущих за собой осмысление показаний органов чувств.
Гегель, будучи крупным философом, соединил друг с другом существующее и осмысление показаний органов чувств. Дурной пример оказался заразительным, и вслед за Гегелем Энгельс занимался приравниваем гносеологического и онтологического, в книге «Диалектика природы».
Естествоиспытатель Густав Видеман исследовал электрические процессы, происходящие внутри и вне аккумуляторов, и при этом Видеман многого не понимал и о многом не рассказывал. Видеман нашел, что рядом помещенные цинк и медь, погруженные в раствор соляной кислоты (или олово и цинк в растворе цианистого калия, или цинк и платина в растворе поваренной соли, или цинк, разбавленная серная кислота, концентрированная азотная кислота, платина), способны вырабатывать электрический ток; но по причине незнания Густав Видеман не рассказал о причине, по которой в цинке и меди возбуждается электрический ток. Из гносеологического незнания Видеманом причины возбуждения электрического тока, философ Энгельс сделал онтологический вывод о том, что длительное время протекающий электрический ток невозможен. Поскольку у Видемана отсутствует знание причины электрического тока, то отсутствует причина тока. Когда отсутствует причина тока, то ток не протекает.
От того, что Видеман не знает причину, Энгельс сделал зависимым несуществование причины в природе. От психического зависит материальное.
Если бы Энгельс рассматривал осмысление показаний органов чувств изолировано от существующего, как это делал Юм, то тогда материальное оказалось бы изолированным от психического.


В спину человека вонзился острый предмет (сосновая иголка, заостренный край щепки, жало пчелы, хвост скорпиона), и у человека возникло ощущение боли. В момент возникновения ощущения боли, человеку не известно, какой конкретный предмет вызвал ощущение боли. У человека появляется догадка, что в окружающем мире существует острый предмет, который вонзился в спину. В момент появления догадки человеку неизвестен конкретный предмет. Человек предпринимает действия для поиска предмета, и находит острый предмет.
Вначале возникает ощущение боли, и спустя некоторое время человеку становится известен предмет, вызвавший боль. Ощущение является первично-известным, знание о существовании в объективном мире острого предмета является вторично-известным. Третично-известной является мысль о причинно-следственной связи — вторично-известное является причиной первично-известного (ощущение появляется не как одиночное явление, а как двойственное явление: ощущение плюс предшествующее воздействие предмета).
В.И.Ленин: «…первичными данными являются ощущения, хотя они "связаны" только с определенными процессами в органической материи! И, говоря подобную нелепость, Мах…», «Махизм стоит на противоположной, идеалистической, точке зрения и сразу приводит к бессмыслице, ибо за первичное берется ощущение вопреки тому, что оно связано лишь с определенными процессами в определенным образом организованной материи», «Путаница у Пирсона получилась вопиющая! Материя — не что иное, как группы чувственных восприятий; это его посылка; это его философия. Значит, ощущение и мысль — первичное; материя — вторичное. Нет, сознания без материи не существует и даже будто бы без нервной системы! Т.е. сознание и ощущение оказывается вторичным. Вода на земле, земля на ките, кит на воде»(«Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.39, 40, 91).
Эрнст Мах и Карл Пирсон говорили о том, что биологические организмы обладают нервной системой, приспособленной для осуществления определенных процессов, сигнализирующих о воздействии на организмы внешних предметов — воздействие внешних предметов активизирует нервные процессы, нервные процессы сообщают сознанию о воздействии внешних предметов, на основании сообщений от нервных процессов происходит осознание воздействия и поиск воздействующих предметов, после завершения поиска осуществляется идентификация предметов, и предметы осознаются как причина активизации нервной системы. Гносеологически сначала появляются ощущения, а через некоторое время появляется понимание внешнего объекта, но онтологически сначала воздействует внешний предмет, и спустя некоторое время после этого воздействия происходят определенные физиологические и нервные процессы в организме. С точки зрения гносеологии, ощущения являются первично-известными, и одновременно с этим, с точки зрения онтологии, ощущения являются вторыми во времени. Первично-известное есть результат активизации физиологических и нервных процессов. Первично-известного не существует, если нервная система не функционирует или нервная система еще не возникла, как это было пару миллиардов лет назад. В сказанном Махом и Пирсоном отсутствует нелепость и путаница, а наличествует трезвая оценка различий между гносеологическими процессами и онтологическими процессами.
Чтобы скомпрометировать Маха и Пирсона, Ленин устранил различия между гносеологическими процессами и онтологическими процессами, заявив, что гносеологическая первичность ощущений эквивалентна онтологической первичности ощущений. Ленин приписал Маху и Пирсону точку зрения о том, что возникновение ощущений предшествует возникновению нервной системы. Посредством доведения до абсурда, Ленин опроверг точку зрения, согласно которой ощущения являются для человека первично-известными.
Происходящее в творческой лаборатории, происходящее внутри мышления, выдается за происходящее вне мышления, во Вселенной. Первичное для человеческого мышления выставляется как первичное для Вселенной.


Галилео Галилей высказал идею, что периоды вращения спутников Юпитера вокруг планеты можно использовать в качестве сверхточных часов, что было бы полезно для определения географической долготы и широты местонахождения кораблей на океанских просторах. Для этого требовалось как можно точнее знать периоды обращения спутников, или расписание их затмений, чем астрономы и занялись. Через тридцать лет после смерти Галилея астрономы накопили достаточное количество наблюдений, чтобы обнаружить странную неравномерность хода космических часов. Период обращения спутников Юпитера иногда был короче, иногда длиннее. В этой неравномерности обнаружилась своя закономерность: период становился короче, когда Земля приближалась к Юпитеру, и длиннее — когда Земля находилась на самом далеком расстоянии от спутников Юпитера. Тогда-то астрономы, наблюдавшие за спутниками Юпитера, вспомнили об уверенности некоторых естествоиспытателей (в том числе и Галилея), что свет распространяется с огромной, но конечной скоростью. Соединив наблюдения периодов затмения спутников Юпитера со знанием планетных движений, астрономы в 1676 году астрономы рассчитали скорость света — 220 тысяч километров в секунду.
Глаза не имеют способность определить скорость, присущую свету; невоспринимаемое органами чувств находится под сомнением, согласно номинализму.
По Канту, источник познания вещи должен всегда отличаться от бытия этой вещи. В диссертации "Новое освещение первых принципов метафизического познания" Иммануил Кант приводил пример: реальным основанием движения световых лучей с определенной скоростью служит эфир, и свойства эфира определяют скорость световых лучей; а познание скорости света осуществлялось посредством наблюдения за расстоянием между Юпитером и глазами астрономов, а также наблюдения за особенностями затмения спутников Юпитера (было замечено, что вычисленное время затмения этих небесных тел не совпадает с реальным временем затмения, и несовпадения отклонялись в ту или иную сторону в зависимости от расстояния между Юпитером и Землей).
В природе события развиваются от причины к следствию, и причиной являются особенности эфира. Эта причина проявляет себя в том, что имеет место запаздывание и опережение затмений спутников Юпитера (эта причина дополняется другой причиной — изменением расстояния между астрономами и спутниками). В гносеологическом процессе события развиваются от следствия к причине — сначала естествоиспытатель берет следствие, и потом наугад подбирает причину, соответствующую следствию. Сначала тщательно исследуются запаздывание и опережение затмений спутников Юпитера, затем подбирается (подобно подбору ключа из связки ключей, для открытия замка, внешние свойства которого хорошо известны, но плохо известны внутренние свойства личинки) объяснение, объясняющее запаздывание и опережение затмений.
Что взять за основу — особенности эфира, или особенности спутников Юпитера? Ответ зависит от того, основой чего будет взятое. Если искать онтологическую основу природного явления, представляющего собой конечную (не бесконечно большую) скорость светового луча, то основой скорости являются особенности эфира. Если искать гносеологическую основу процесса определения величины скорости, то основой является обнаруженное органами чувств отставание или опережение затмений спутников Юпитера, по сравнению с средневычисленным временем затмений, и также расстояние между Землей и спутниками.

«Философия, поднимая неисчерпаемую массу нерешенных вопросов, возбуждает и поддерживает оживленное движение в науке… философии, в узком смысле этого слова, принадлежит неопределенное, а определенное входит в область науки»(Клод Бернар, «О прогрессе в физиологической науке», 1878 г).
«Когда мы захотим дать себе отчет об явлениях природы, откажемся от искания таких причин, которые слишком тонки для того, чтобы действовать на наши внешние чувства»(Пауль Гольбах, «Здравый смысл, извлеченный из природы»).
Если вступить в противоречие с Гольбахом, запрещающим выискивать непонятное и чувственно-не-воспринимаемое, и с Бернаром, исключившим из науки неопределенное, и приступить к размышлениям о реальных (онтологических) природных явлениях, которые не действует на органы чувств, то размышления будут неопределенными, туманными, сомнительными, бессодержательными, отвлеченными, призрачными, имеющими сходство с мнимым (как сказал Джон Локк, неопределенное предположение неизвестно чего). Иммануил Кант строил онтологическую теорию, исходный пункт которой был назван вещью-в-себе, и вещь-в-себе характеризовалась как неопределенное, туманное, бессодержательное, недостоверное, призрачное, очень плохо изученное. Кант объяснял следствие при помощи причины, т.е. при помощи того, что характеризуется как призрачное и т.п.
Наука не может ориентироваться на неопределенное, туманное, недостоверное, бессодержательное, призрачное, похожее на мнимое. Наука нуждается в том, что имеет противоположные характеристики. Что имеет противоположные характеристики? Это — следствия, то есть твердо установленные факты, воспринятые органами чувств. Наука строит теории, исходным пунктом которой являются тщательно проверенные показания органов чувств, характеризуемые как достоверные и четко очерченные. Наука строит теории, беря за основу следствия.
Если причину назвать общим, а следствие назвать частным или конкретным, то построение естественнонаучных (и экономических) теорий происходит посредством движения от частного (конкретного) к общему. В онтологической теории, которую конструировал Иммануил Кант, происходит движение в противоположном направлении — от общего к частному.
В книгах по философии можно прочитать, что имеются два направления в науке. Первое направление исходит из наличия немногочисленных чувственно-не-воспринимаемых «кирпичиков», из которых строится все многообразие конкретного в природе. Изначальные немногочисленные «кирпичики» рассматриваются как обладающие свойством саморазвития, и в процессе саморазвития происходит «размножение» изначального общего, в силу чего образуется многочисленное конкретное. Мысленное воспроизведение самопостроения мира идет по пути от чувственно-не-воспринимаемого к чувственно-воспринимаемому, от общего к частному. Внутри первого направления выявились некоторые противоречия (например, обнаруженная независимость конкретного от общего, или непонятность содержания изначальных «кирпичиков»), что вызвало появление второго направления, согласно которому мысленное воспроизведение устройства мира идет от частного к общему, от конкретного к умопостигаемому. В конкретном смутно проступает (просвечивается, как сказал Гегель) общее, и нужно углядеть общее в конкретном. Внимательный наблюдатель выделит общее в чистом виде, без примеси конкретного. Вдумчивый естествоиспытатель поймет замысел, по которому скроен мир конкретных предметов (или поймет, что мир неладно скроен, но крепко сшит). Некоторые советские философы утверждали, что теория Канта антагонистична политэкономической теории Маркса, и это обосновывалось следующими аргументами: в основу теории Карла Маркса положено достоверное и хорошо изученное (от эмпирических конкретных фактов Маркс восходил к общим идеям), а в основу теории Иммануила Канта положена недостоверная, призрачная, непроверенная, бессодержательная, отвлеченная, почти не изученная абстракция (от общего Кант снисходил к конкретным фактам). В основу двух теорий положено то, что имеет противоположные свойства, и это убедительно доказывает, что теория Канта противоположна теории Маркса. Такая точка зрения на противоположность двух теорий изложена, например, Виктором Алексеевичем Вазюлиным в книге «Становление метода научного исследования Карла Маркса», 1975 год.
Вазюлин не заметил, что после выяснения содержания общей идеи, Маркс применял общую идею для объяснения конкретных фактов. Объяснение конкретных фактов — это движение от общего к частному. И Маркс, и Кант, осуществляя объяснения, двигались в одном и том же направлении — от общего к частному. Объяснение основывается на онтологическом процессе, движущемся от общего к частному, от причины к следствию; но объяснению предшествует исследование и осознание содержания общего, и гносеологическое понимание общего производится на пути от частного (несамостоятельного понятия) к общему (самостоятельному понятию, освобождающегося от частного), от следствия к причине.


Движение от частного к общему и от общего к частному является аналогом движения от ощущений к объективным вещам и от объективных вещей к ощущениям. Когда Мах или Пирсон осуществляли движение от ощущений к объективным вещам, то это почти не отличалось от движения Маркса от конкретных (частных) проявлений экономической жизни к глобальным принципам организации капиталистического общества.
Маркс двигался от частного к общему. Мах тоже двигался от частного к общему, и это движение Мах обозначил словами «То, что мы называем материей, есть закономерная связь элементов («ощущений»)»(с. 148).


Менделеев и Рамзай проводили научные исследования в соответствии с кантианской гносеологией. Герцен, будучи материалистом, отрицательно относился к кантианству, и кантианству противопоставил гносеологию Бэкона. Сравнение двух гносеологий в интерпретации Герцена выглядит так: «Метода Бэкона чрезвычайно скромна: она проникнута уважением к предмету, к нему приступает она с тем, чтоб научиться, а не с тем, чтоб вынудить из предмета насильственное оправдание вперед заготовленной мысли», «Посмотрите на алхимика перед его горном, — на этого человека, окруженного магическими знаками и страшными снарядами: отчего эта бледность щек, этот судорожный вид, это прерывающееся дыхание? Оттого, что в этом человеке не целомудренная любовь к истине, а сладострастное пытание, насилие… Объективность предмета ничего не значила для высокомерного эгоизма средних веков; в себе, в сосредоточенной мысли, в распаленной фантазии находил человек весь предмет, а природа, а события призывались, как слуги, помочь в случае нужды и выйти вон»(«Письма об изучении природы»).
А.И.Герцен написал в сочинении «Письма об изучении природы», что Френсис Бэкон наделил опыт важнейшей функцией, «сопутствующей развитию знания, — момент, предлагающий на каждом шагу поверку, останавливающий склонность отвлеченного ума подниматься в изреженную среду метафизических всеобщностей».
Один метод научного исследования — согласиться с Герценом и Бэконом, и остановить склонность собственного отвлеченного ума удаляться в изреженную, бедную опытом, метафизическую атмосферу (держать мысли на коротком поводке позади фактов, чем обеспечивается объективно-верное содержание мыслей, но гарантируется стагнация). Иной метод научного исследования — не обращать внимание на Герцена и Бэкона, отпустить мысли на длинный поводок, чтобы мысли бежали впереди фактов, подтолкнуть собственный ум к удалению от опыта и этим лишить мысли объективного содержания, с помощью трамплина подпрыгнуть как можно выше, попытаться выйти за рамки информации, предоставляемой органами чувств и фактами, поймать в изреженной среде метафизических всеобщностей что-то ранее неизвестное, с пойманным спланировать вниз, с помощью пойманного разработать проекты будущих экспериментов, и найти с помощью экспериментов то, что раньше никто не находил. И получить Нобелевку.
В распаленной фантазии находил человек весь предмет, а природа, а события призывались, как слуги, помочь в случае нужды для разделения истинного и ложного. Где были найдены формулы Максвелла? Внутри фантазирующей головы Максвелла. Природа призывалась для того, чтобы на природе испробовать беспроволочный телеграф.
Естествоиспытатели-материалисты должны брать пример с Лотара Мейера, который частично подчинился методу научного исследования, рекомендованному Френсисом Бэконом и Александром Ивановичем Герценом. Лотар Мейер разрешил своим мыслям стать отвлеченными, подняться в изреженную среду метафизических всеобщностей, схватить общее, которое можно назвать экаалюминием. После схватывания общего, Лотар Мейер промолчал об общем, чтобы никто не заподозрил его в том, что он дал природе закон об экаалюминии. В голове Мейера вертелись мысли, содержащие объяснения малоизвестного, и эти объяснения можно было бы легко воткнуть в малоизвестное, но сила воли позволила Мейеру удержать себя от внесения объяснений в пустующее малоизвестное. Лотар Мейер – гносеологический герой нашего времени. Он проявил психическую стойкость, не давал природе законы, не внес наперед заготовленную мысль, действовал по Герцену, и этим укрепил здание материалистической теории познания. Менделеев разрушал здание гносеологии материализма, налево и направо подсовывая природе законы (внося наперед заготовленную мысль) о существовании в природе четырнадцати неизвестных химических элементах; когда ум Менделеева, имея склонность к отвлечению, поднялся в изреженную среду метафизических всеобщностей и обнаружил там много интересного, то обнаруженное не было засекречено, но распространено в печати, и многие химики узнали об обнаруженном в изреженной среде метафизических всеобщностей.
В прежние времена часто бывало, что в естествознании и в натурфилософии место действительной причинно-следственной связи, которую следует обнаруживать в фактах, занимала фантастическая связь, изобретенная абстрактно-мыслящими естествоиспытателями и философами; измышленная связь, сконструированная в уме, вносилась в факты, и измышленная связь препятствовала обнаружению в фактах действительной связи; в новые времена, с целью недопущения в естествознание измышленных причинно-следственных связей, запрещается конструировать в уме причинно-следственные связи и объяснения, и возбраняется вносить их в малоизвестные факты, у которых пустота вместо объяснения, — так разъяснял Фридрих Энгельс старый неправильный и новый правильный подход к научному исследованию. Д.И.Менделеев действовал в соответствии с неправильным подходом, но вот Л.Мейер действовал в точности по правильному подходу.
Лотар Мейер понимал действительный мира таким, каким мир показывал себя Мейеру (в соответствии с материалистическими рекомендациями Энгельса), и Мейер рассортировал в определенном порядке именно 63 химических элемента. Менделеев отказался понимать действительный мир таким, каким мир показывал себя Менделееву, и к 63 рассортированным элементам Менделеев добавил еще 14 непоказанных миром химических элементов.
Лотар Мейер размышлял над известным и изученным, Дмитрий Менделеев размышлял над неизвестным и ненайденным.


Познание состоит из следующих этапов. 1) Проводятся эксперименты или осуществляется наблюдение, и пишутся отчеты о том, что наблюдалось в экспериментах или в природе. 2) Написанное в отчетах объявляется следствием. 3) Исследователь фантазирует и придумывает абстрактные причины, с помощью которых возможно истолковать написанное в отчетах. Формируется логически-непротиворечивая гипотеза (или несколько гипотез), и для нее подбирают логически-подходящие надуманные причины. 4) На основе гипотезы создается предсказание о ранее неизвестных и ранее не наблюдавшихся природных явлениях. 5) Проводятся эксперименты для обнаружения ранее неизвестного (если неизвестное найдено, то это трактуется как преобразование надуманной причины в действительную причину; то, что мы называет физическим, до применения практического критерия истинности было конструкцией из психических элементов). 6) Если предсказанное не обнаружено, то разрабатывается новая гипотеза, указывающая на иную причину.
Во время совершения третьего этапа исследования, разум естествоиспытателя освобождается от подчинения объективным фактам, обнаруживаемых на пятом этапе. («Если субъект познания «свободен» от объекта и может по своему усмотрению, не считаясь с действительностью, создавать символы, знаки и оперировать ими, то это неизбежно разгораживает субъект и объект, ведет к потере объективности научного познания» — профессор философии Подосетник В. М., соавтор книги «Ленин как философ», 1969 год).Не считаясь с тем, что будет обнаружено в действительности на пятом этапе, исследователь во время совершения третьего этапа создает произвольные символы, знаки, и по своему усмотрению оперирует ими (т.е. истолковывает факты при помощи придуманных субъективных символов, создает необъективную, недостоверную конструкцию из психических элементов, и по причине недостоверности конструкция называется отвлеченной). Наличествует разгораживание того, что происходит на третьем этапе, от того, что будет происходить на пятом этапе. Это подтвердил своей научной деятельностью Д.И.Менделеев — не считаясь с действительностью, не обнаружив в природе ньютония и корония, Менделеев по своему усмотрению создал символическое представление о коронии и ньютонии, и произвольность привела к потере объективности представления о коронии и ньютонии.
На третьем этапе процесса познания должно производиться внедрение в познание фантазий исследователя, а на пятом этапе познания производится извлечение остатков фантазий. Извлечение производится с целью предотвращения негативного влияния фантазий.
Идеалистическое познание развивается по схеме: фактическое следствие — конкретное описание следствия — абстракция о следствии — нафантазированная гипотеза о причине (гипотеза называется отвлеченной из-за сомнительности) — человек дает природе закон о существовании в природе конкретной причины, соответствующей домысленной гипотезе — человек использует подсунутую природе гипотезу о причине как мерило, и сообразовывает с теоретическим мерилом то материальное, которое выискивается в природе, и которое будет играть роль материальной причины — проверка, устранение не присущих объекту субъективных моментов — конкретная, фактическая причина.
Внутри мышления исследователя происходят психические переживания человека-исследователя; психические переживания содержат нечто, независимое от психических переживаний. После внедрения фантазий появляется смесь, состоящая из происходящего внутри природного явления и происходящего внутри души исследователя (душевные переживания). Смесь включает в себя закономерности природного явления и закономерности восприятия и толкования природного явления (как известно, человеческому восприятию и толкованию присущи недостатки, влекущие искажения, и они подлежат ликвидации). На завершающем этапе должны быть устранены не присущие объекту субъективные моменты, привнесенных субъектом познания. Устранение осуществляется посредством практического критерия истинности. Поскольку практика имеет относительный характер, то не удается полностью устранить субъективное, искажающее. Проблема невозможности полного отграничения истины от заблуждения в познавательном процессе продолжает существовать, даже в том случае, когда познанное проверяется практическим критерием истинности (тем более, если в соответствии с ленинским мировоззрением практической проверке подвергаются только факты, на которые опирается абстракция, но не сама абстракция). В познании, зависящем от человека, выискивается (более удачно или менее удачно) независящее от человека.
Мысли сообщают о том, что может существовать в природе, но мысли не убеждают в том, что мыслимое действительно существует. Мысль не должна использоваться так, чтобы из мысли выводилось действительное существование представляемого. Действительность значительно отличается от представляемого. Объективное существование исследуемого должно обосновываться практическим критерием истинности, а не соотношением между абсолютной истиной, относительной истиной, объективной истиной.
Когда идеалисты изучают природные явления, то у них факты выявляются на пятом этапе. Находясь на третьем этапе познания, идеалисты разрабатывают несколько гипотез о причинах, используя несколько логических конструкций, и идеалисты не могут установить, исходя из логических конструкций и из имеющегося описаний фактов, раздобытых на первом этапе познания, какое вновь созданное разъяснение имеет большое количество ошибок, а какое — малое количество ошибок. Идеалисты не могут подвергать описание фактов такому теоретическому истолкованию, чтобы при помощи истолкования определить количество ошибок внутри истолкования. На третьем этапе познания идеалисты не знают, каковы факты, и идеалисты не в силах на третьем этапе создать абстракции такими, чтобы они соответствовали фактам (идеалисты не могут истолковать факт таким образом, чтобы истолкование соответствовало факту). Но то, что не под силу идеалистам, по плечу материалистам. Описание фактов материалисты умеют использовать для установления правильности истолкования.
Материалисты высказывают относительно материального и психического следующее. Материальное, в том или ином виде проявляя свои свойства, приводит к последствию, т.е. к возникновению психического, мыслительного, абстрактного. Последствие не может появиться раньше своей причины. Сначала — материальное (фактическое), в конце — мышление и абстрактные идеи. По мнению материалистов, в соответствие с этим онтологическим процессом должен происходить гносеологический процесс: из фактического должно быть выведено абстрактное знание. Теории логическим путем выводятся из фактов. Онтологический процесс вполне определенным и однозначным образом связывает причину и следствие, и этим обосновывается однозначная связь между причиной и следствием в гносеологическом процессе. Сначала при помощи практического критерия истинности устанавливаются достоверные факты, потом создается объяснение фактов; обобщая факты в процессе восхождения ко все более высоким обобщениям, наука приходит к положениям, охватывающим широкие области и верно отражающие отношения, объективно существующими в фактах. Материалистическое познание происходит по схеме: проверяемое практическим критерием истинности фактическое — абстрактное.
Пуассон начал с математических абстракций, разработанных Френелем, и из абстракции вывел факт схождения световых лучей за круглым непрозрачным диском. Сначала идеально-абстрактное, в конце фактическое. Капица не выводил абстрактное из конкретного, когда рисовал чертежи при конструировании ожижителя воздуха.
Недостатком идеалистической теории познания является сходство с теорией Платона. У идеалистической гносеологии сначала идеально-абстрактное, в конце фактическое и конкретное. У Платона с небес падают вниз идеи, и они превращаются в конкретные вещи. Если прекратить пользоваться идеалистической гносеологией, то идеалистическая теория сотворения мира конкретных вещей и Вселенной перестанет получать поддержку со стороны теории познания. В результате, идеалистическая теория сотворения Вселенной ослабнет и угаснет.

Пространство и время стали для В.И.Ленина очередной сферой, где он решил нанести удар по идеализму и поповщине. Бытовало мнение, что выход за пределы времени и пространства как-то связан с религиозными предрассудками. Дабы оторвать людей от религии, Ленин принялся морально терроризировать некоторых ученых, начал мешать им выходить за пределы времени и пространства. Он говорил: «Не признавая ясно и отчетливо объективной реальности времени и пространства, Дюринг не случайно, а неизбежно катится по наклонной плоскости…до «первых толчков», ибо он лишил себя объективного критерия, мешающего выйти за пределы времени и пространства. Если время и пространство только понятия, то человечество, их создавшее, вправе выходить за их пределы, и буржуазные профессора вправе получать жалование от реакционных правительств за отстаивание такого выхода, за прямую или косвенную защиту средневековой бессмыслицы»(«Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.183).
Если при жизни Ленина какой-нибудь исследователь стал бы проводить эксперименты, связанные с выходом за пределы времени или пространства, то возмущению Владимира Ильича не было бы пределов. Ведь проведение таких опытов будет косвенной защитой религии! Надо ограничивать научные исследования, если они хотя бы в малой степени могут использоваться в угоду поповщине. Материалистическое естествознание не выходит за пределы времени и пространства (с.186, 187, 188).
В начале своих рассуждений Ленин ставил вопрос так: или ты допускаешь возможность выхода за пределы времени и пространства, и тогда ты идеалист, или ты ограничиваешь себя (и других) рамками пространства и времени, и тогда ты материалист. В дальнейшем В.И.Ленин внес уточнение в материалистическое понимание пространства: материализм настаивает на трехмерности пространства. Для материалиста недопустимо вести речь о мнимом многомерном пространстве. Кто говорит о пространстве с пятью, шестью или семью измерениями, тот отрекается от материализма и признает идеализм. Пятимерное пространство — это не образ реального пространства; оно не имеет никакого сходства с реальностью. Материализм не совместим с измышлениями, не являющихся образами реального мира.
Религия создала мыслительные символы по отношению к тому, что многие считают мнимыми предметами. И религия изучает мнимые предметы. Ленин убежден, что борьба против изучения мнимых предметов рано или поздно приведет к опровержению религии. Поэтому нужно добиваться прекращения изучения мнимых предметов. Нужно добиваться того, чтобы наука не изучала то, что многие считают мнимыми предметами. Нужно добиваться того, чтобы наука не компрометировала себя связью с мнимыми предметами.
Если какой-то естествоиспытатель примется искать атомы вне трехмерного пространства, то такой поиск может вызвать у верующих людей желание найти вне трехмерного пространства небесный Иерусалим или ковчег завета — такое предостережение написал В.И.Ленин на странице 189 своей философской книги. Читатели должны понять, что деятельность такого естествоиспытателя является недостойным занятием (он настежь распахивает дверь для фидеизма – с.186), поскольку верующие люди могут взять пример с этого естествоиспытателя и использовать выход за пределы трехмерного пространства как способ укрепить религию.
Первым заговорил о выходе за пределы трехмерного пространства греческий ученый Диофант Александрийский, живший в третьем веке там, где сейчас находится Стамбул, столица Турции. В 13-томной «Арифметике» он поведал изумленным читателям о четырехмерном кубе, пятимерном кубе и шестимерном кубе. Вторым стал арабский математик Ибн ал-Хайсам, в начале одиннадцатого века разработавший формулу, необходимую для подсчета объема четырехмерного параллелепипеда.
Ученые имеют вредную привычку делать то, что противоречит интересам Ленина и интересам материализма. Диофант Александрийский и Ибн ал-Хайсам скомпрометировали себя и математику связью с мнимыми предметами.
Фридрих Энгельс: «Если только мы привыкнем приписывать корню квадратному из минус единицы или четвертому измерению какую-либо реальность вне нашей головы, то уже не имеет особенно большого значения, сделаем ли мы еще один шаг дальше, признав также и спиритический мир медиумов»(«Диалектика природы»).
Диофант Александрийский и Ибн ал-Хайсам не считали реальным четвертое измерение. Но кто-то может ошибочно заявить, что четвертому измерению соответствует какая-либо реальность вне нашей головы. Это ошибочное заявление может привести к тяжелым последствиям — священники могут заявить, что реальный Бог находится в реальном четвертом измерении. Нужно сейчас, заранее готовится к тяжелым последствиям, т.е. предотвращать наступление тяжелых последствий. Самый легкий путь предотвращения тяжелых последствий — объявить, что Диофант Александрийский и Ибн ал-Хайсам совершили ошибку, заявив о четвертом измерении. Тогда не будет места, где Бог мог бы находиться.
Кибернетика представляет собой угрозу для материализма, поскольку имеется общее между рассуждениями кибернетиков и рассуждениями священников. Священники говорят, что у Бога нет человеческого мозга, но Бог мыслит. Священники верят, что мысли могут появляться там, где нет человеческого мозга. Кибернетики верят в то же, во что верят священники, — мысли будут появляться там, где нет человеческого мозга. Чтобы укрепить позиции материализма, нужно объявить о заблуждениях кибернетиков и роботостроителей, которые ошибочно пытаются создать искусственный разум, который якобы будет способен продуцировать мысли в условиях, когда в месте возникновения мысли отсутствует человеческий мозг. За много лет до появления кибернетики провидческий ум В.И.Ленина осознал опасность, которую несут мысли, местоположение которых не зависит от местоположения человеческого мозга. За много лет до возникновения кибернетики Ленин указал на идеалистичность кибернетического мировоззрения: «Идеалистическое представление о том, что могут существовать «ощущение без органической материи, мысль без мозга»…»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.167).
(Через три десятка абзацев продолжается обсуждение вопроса о мысли без мозга.)
Священники могут опереться на кибернетику при доказывании правильности Библии. Священники опираются на заявление Хаббла о разбегании галактик — галактики начали разбегаться 20 миллиардов лет назад, значит, галактики имеют начало, и начальная операция по созданию галактик произошла 20 миллиардов лет назад. Разбегание галактик подтверждается «красным» смещением в спектральных линия световых лучей, излучаемых далекими галактиками. Если доказать, что невозможно создать искусственный мозг и что галактики не разбегаются (поскольку смещение в спектральных линиях звезд и галактик вызвано не доплеровским эффектом), то этим будет создано затруднение священникам в их попытках доказать правильность того, что написано в Библии.
Как хорошо, что в Библии отсутствует таблица умножения! Если бы в Библии находилась таблица умножения, то тогда материалисты доказывали бы ошибочность таблицы умножения.
Смещение в спектральных линиях требует для себя проведения двух видов интерпретации: физической причиноуказывающей интерпретации и идеологической причинопроверяющей интерпретации.
Философы ведут борьбу против физиков, с целью предотвращения тяжелых идеологических последствий. Физики должны осознавать, что они встречают сопротивление не только со стороны природы, неохотно раскрывающей свои тайны, но и со стороны идеологии и философии. Влияние философии на естествознание оказывается объектом политических игр и промыванием мозгов во имя интересов всего прогрессивного человечества.


Некто высказал суждение, что будто бы рыбы живут в воде, и рыбы имеют свойство вводежизненности. Мы точно знаем, что раки живут в воде, и что раки имеют свойство вводежизненности. Согласно подвергаемому анализу исходному суждению, рыбы якобы имеют свойство вводежизненности. Получается, что и раки, и рыбы обладают одним и тем же свойством. Из этого следует, что рыбы и раки — это одно и то же. Однако мы знаем, что раки — это не рыбы. Мы обнаружили противоречие между утверждением о том, что рыбы и раки одно и то же, и утверждением о том, что рыбы и раки не одно и то же. Существование противоречия доказывает ошибочность первоначального суждения о том, что рыбы живут в воде.
Александр Александрович Богданов высказал суждение, что научное знание представляет собой общественно-организующий опыт. Всем известно, что религия является общественно-организующим опытом. Получается, что научное знание и религия имеет одно и то же свойство — быть общественно-организующим опытом. Из этого логически следует, что религия представляет собой научное знание. Однако всем известно, что это противоречит действительности. Существование противоречия доказывает ошибочность суждений, высказанных эмпириокритиком Богдановым (см. «Материализм и эмпириокритицизм»).
Едят ли змеи птичьи яйца? Да. Едят ли девочки птичьи яйца? Да. Это означает, что девочки являются змеями (см. «Алиса в Зазеркалье»).
Змеи питаются птичьими яйцами. Питающиеся птичьими яйцами являются змеями. Каждая селедка является рыбой. Каждая рыба является селедкой.


«В статье «Об историческом материализме» Энгельс говорит об английских агностиках (философах линии Юма) следующее: «... Наш агностик соглашается, что все наше знание основано на тех сообщениях, которые мы получаем чрез посредство наших чувств...». Итак, отметим для наших махистов, что агностик (юмист) тоже исходит из ощущений и не признает никакого иного источника знаний. Агностик — чистый «позитивист», к сведению сторонников «новейшего» позитивизма»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.107).
Агностики признают ощущения как единственный источник знания. Позитивисты признают ощущения как единственный источник знания. Из идентичности источников знания В.И.Ленин сделал вывод: агностики и позитивисты — это одно и то же.
На странице 128 В.И.Ленин написал: «Первая посылка теории познания, несомненно, состоит в том, что единственный источник наших знаний — ощущения. Признав эту первую посылку, Мах запутывает вторую важную посылку: об объективной реальности, данной человеку в его ощущениях, или являющейся источником человеческих ощущений. Исходя из ощущений, можно идти по линии субъективизма, приводящей к солипсизму («тела суть комплексы или комбинации ощущений»), и можно идти по линии объективизма, приводящей к материализму (ощущения суть образы тел, внешнего мира)».
Ленин утверждал, что для материалистической теории познания ощущения являются единственным источником знания. Согласно ленинской логике, агностики и материалисты — это одно и то же, поскольку агностики и материалисты имеют одинаковую гносеологическую характеристику, т.е. они считают ощущения единственным источником знания.
На странице 177 В.И.Ленин написал, что Кирхгоф ставил перед собой задачу совершать простейшее описание окружающего, и при этом Ленин уточнил, что описанию подвергается именно объективная реальность. Однако В.И.Ленин на странице 128 настаивал на том, что единственным источником знаний являются ощущения.
Кирхгоф поставил перед собой цель получить знание об окружающем мире, и, поскольку источником знаний являются ощущения, то совершаемому Кирхгофом простейшему описанию подвергались показания органов чувств, а вовсе не объективная реальность. Ленин был рассеянным человеком, и он не заметил, что написанное в одной части его книги противоречит написанному в другой части книги (то источником познания являются ощущения, то источником познания является объективная реальность).


Анатолий Константинович Сухотин в книге «Парадоксы науки» написал: «Философия, синтезируя успехи науки, вырабатывая общие закономерности, удерживает исследователя в рамках естественнонаучного (не любого! Здесь граница фантазии) понимания реальности».
Рамки, удерживающие ученых, создавались на протяжении нескольких веков. Также рамки изучались на протяжении нескольких веков. Рамки на протяжении длительного времени привлекали к себе многих исследователей, и внимание к рамках было вполне естественным — ведь рамки набрасывались, как узда, на ученых, с целью удержания.
Лорен Грэхэм, профессор Массачусетского технологического института США, в книге «Естествознание, философия и наука о человеческом поведении в Советском Союзе», 1985 год, сообщил о своем понимании обуздывания ученых при помощи философских рамок: «Диалектический материализм не может помочь ученому в лабораторной работе. Он никогда не предскажет результаты отдельного эксперимента. Он, естественно, никогда не предскажет пути получения урожая или лечения душевнобольных. Но он может удержать ученого от преклонения перед мистицизмом в лице ошеломляющей тайны и страха неизвестного. Посредством своего антиредукционизма он может напомнить ему, насколько противоречиво и сложно объяснение природы и как опасно сводить сложные явления одного уровня к комбинациям простых механизмов более низкого уровня. Он может напомнить ученому, что появление неожиданной аномалии в эксперименте не является причиной отказа от реалистической эпистемологии или от веры в существование хотя бы некоторых природных закономерностей, как вероятностных, так и строго детерминистских. Посредством своего положения о том, что в природе все взаимосвязано, он может напомнить ему о важности экологического подхода к биосфере и о значении исторического взгляда для понимания развития материи. Он может подтолкнуть ученого к созданию временных схем объяснения, выходящих за рамки одной науки, но не претендующих на знание окончательных ответов. В то же время он может также убедить его в том, что сохранение веры в эпистемологический реализм и природный порядок, без всякого сомнения, не является отказом от хитрости в природе».
Природные явления, которые будут происходить в будущем, не могут влиять на природные явления, происходящие сегодня. Природные явления не направлены на удовлетворения чьих-то желаний. Если в эксперименте выявлена причина, то она должна проявляться и в более поздних аналогичных экспериментах, и на других континентах. Причина природного явления не может заключаться в том, что ранее уже происходили несколько аналогичных природных явлений (позавчерашний и вчерашний восход солнца не является причиной сегодняшнего восхода солнца). Причина не обладает свойствами (даже в зачаточной форме), присущими следствию. Отсутствие логических противоречий в описании следствий и объяснении причины. Выявленные причинно-следственные связи испытывают влияние не только со стороны объективной реальности, но и со стороны условий изучения реальности; в силу последнего исследователь должен проявлять осторожность при озвучивании выявленной причинно-следственной связи. Перечисленное можно считать философским обобщением, синтезирующим закономерности многовекового изучения природы, и предостерегающим от совершения типичных ошибок.


Роль повторяющихся процессов (например, вчерашний и позавчерашний восход солнца) не может приобрести положительное значение в трактовке причинности (например, вчерашний и позавчерашний восход солнца нельзя использовать как причину сегодняшнего восхода солнца).

Ленин невнимательно вписывал фразы в свою философскую книгу. В начале книги «Материализм и эмпириокритицизм» В.И.Ленин сообщил о том, что единственное свойство материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания. Эта формулировка является кратким изложением философско-материалистического принципа «Выискивание общего среди вещей приводит к выявлению того, что все вещи имеют сходство, а именно, материальное существование, и сходство свидетельствует о материальном единстве вещей; все вещи состоят из атомов, и атомы придают вещам свойство материального существования». В середине книги Ленин указал, что кроме единственного свойства, у материи имеется второе свойство, с признанием которого связан философский материализм, — материя находится в трехмерном пространстве, а не в пятимерном или шестимерном пространстве. В середине книги Ленин также сообщил о третьем свойстве материи — материя всегда движется, и движущееся является материальным. Движущееся не может быть мыслительным, психическим. «Движения без вещества в природе нет»(с.320). Мысль, психика – это не вещество, и поэтому в природе нет движения психической мысли. Фразеологический оборот «движение души» является всего-навсего фальсифицированным словесным выкрутасом, и создан для оболванивания народных масс. К концу ленинской книги выясняется, что имеется и четвертое свойство материи, с признанием которого связан философский материализм, и это свойство — неисчезаемость (не происходит уменьшение количества материальных предметов). В.И.Ленин и другие материалисты пришли к выводу, что укрепление религиозных предрассудков может производиться не только при содействии четвертого или пятого пространственного измерения, мысли вне человеческого мозга, нематериального движения, классификации, в которой классы не существуют вне человеческого сознания, разбегания галактик, но и при помощи исчезновения материи и появления силы вместо материи.
Готфрид Лейбниц по многим физическим вопросам не соглашался с Исааком Ньютоном, и пытался развенчать научные успехи Ньютона. Сэмюэл Кларк, ученик и соратник Ньютона, вступил в переписку с Лейбницем, доказывания правильность воззрений Ньютона. Письма, которыми обменивались Кларк и Лейбниц, напечатаны в первом томе сочинений Лейбница; на странице 458 приведено письмо Кларка, написанное в 1714 году. В этом письме есть интересные строчки: «Во всяком пустом пространстве несомненно присутствует Бог и, может быть, еще много других субстанций, которые не являются ни осязаемыми, ни каким-нибудь другим образом чувственно воспринимаемыми и которые, следовательно, нематериальны».
Кларк приравнял неощущаемое и нематериальное. Аналогичным образом поступили Буажире и Гольбах (они приравняли ощущаемое и материальное). В 1890 году Филипп Ленард сконструировал аппарат, излучающий диковинные катодные лучи, и было обнаружено, что катодные лучи чувственно-не-воспринимаемы. Ленард решил не идти против традиции и, в соответствии с мировоззрением Кларка, Буажире, Гольбаха, приравнял неощущаемые катодные лучи к нематериальным лучам.
О нематериальных природных явлениях говорил (до Ленарда) не только Кларк. В книге «Диалектика природы» Энгельс несколько раз упомянул, что в середине девятнадцатого века было обыкновением считать электрические природные явления нематериальными явлениями. Фридрих Энгельс привел несколько цитат, из которых следовало, что электрическая искра называлась естествоиспытателями материальным природным явление, но электрический ток считался нематериальным природным явлением.
На странице 282 книги «Материализм и эмпириокритицизм» В.И.Ленин привел цитату из философского сочинения материалиста Иосифа Дицгена, относительно идеализма: «Либих, — продолжает Дицген, — любящий делать отступления от своей индуктивной науки в сторону философской спекуляции, говорит в смысле идеализма: силы нельзя видеть».
Из этой цитаты следует, что Либих признавал идеалистический, нематериалистический характер химических процессов, которые нельзя видеть или осязать при помощи органов чувств.
Ленард считал, что внутри созданного им аппарата происходит процесс, в ходе которого материальное исчезает, и вместо него появляется нематериальное (чем подтверждалось идеалистическое мировоззрение Кларка и Либиха о существовании нематериального), обладающее энергией или силой (нематериальные катодные лучи своей силой заставляли светиться бумагу, пропитанную сернистым цинком). Человечество в лице Ленарда в пятый раз (после выявления магнитных линий, атмосферного давления, наличия в чужих головах «мышления мозга», мельчайших животных, вызывающих чуму, холеру и другие болезни) столкнулось с природным явлением, не воздействующим на органы чувств. Возникшие из преобразованной материи нематериальные катодные лучи обладали энергетической силой, и это позволило идеалисту Герману Когену сделать обобщение об очередном шаге в укреплении позиций идеализма — «Превращение материи в силу является для Когена главным завоеванием идеализма»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.300). По мнению Когена, превращение материи в силу полезно для идеализма. Но то, что полезно идеалистам, вредно материалистам. По мнению материалистов, превращение материи в силу, или исчезновение материи, ухудшает положение диалектического материализма, т.к. материализм тесно связан с материей. Поскольку внутри изобретенного Ленардом излучателя катодных лучей материя исчезает, то это может привести к исчезновению материализма. Ленин не хотел исчезновения материализма, и поэтому Ленин объявил беспощадную борьбу исчезновению материи. Чтобы укрепить пошатнувшиеся позиции материализма, материалисты отрицали природное явление. Отрицание продолжалось в период конструирования и испытания атомных и термоядерных бомб. Философы-материалисты идеологически обрабатывали людей, занятых в ядерной сфере, с целью вызвать у них негативное отношение к превращению материи в силу (вещества в энергию). О таком промывании мозгов рассказывал физик-ядерщик Александров: «Вскоре после войны, кажется, в 1948 году, меня вызвали в ЦК партии и завели разговор о том, что квантовая теория и теория относительности — все это ерунда. Особенно усердствовали два профессора из института философии. Но я им ответил очень просто: сама ядерная бомба демонстрирует превращение вещества в энергию, которое следует из этих новых теорий, и ни из чего другого».
Научные открытия оцениваются материалистами с позиции: поддерживают ли они антиматериалистические воззрения, или нет? Если поддерживают, то материалисты отрицают их в такой степени, насколько велик их талант убедительно лгать.
Происходящее в природе определяется материей. Если материя исчезает, то тогда материя не сможет выполнять функцию по управлению происходящим в природе. Эта функция может усилиями священников передана Богу. Если переход функции произойдет, то это усилит религию и ослабит атеизм. Чтобы предотвратить переход функции, материалисты-атеисты отрицают исчезновение материи. Укрепление материализма осуществляется посредством идеологической промывки мозгов.
В 18 томе полного собрания сочинений В.И.Ленина имеется предисловие, составленное в 1960-х годах. Философы, написавшие предисловие, сообщили о связи между идеалистическим мировоззрением и превращением материи в энергию: «В. И. Ленин указывал, что возможность идеалистического истолкования научных открытий содержится уже в самом процессе познания объективной реальности, порождается самим прогрессом науки. Так, закон сохранения и превращения энергии был использован В.Оствальдом для обоснования «энергетизма», для доказательства «исчезновения» материи и превращения ее в энергию».
Анатолий Константинович Сухотин в книге «Парадоксы науки» написал: «Философия, синтезируя успехи науки, вырабатывая общие закономерности, удерживает исследователя в рамках естественнонаучного (не любого! Здесь граница фантазии) понимания реальности».
Роль естественнонаучных (точнее, философских) рамок нужно понимать так: философы надзирают над естествоиспытателями и ими создаваемыми теориями, с целью выявить выход теории за рамки материалистическо-философского понимания реальности, чтобы в необходимых случаях загнать теорию в прокрустовы рамки. Перед естествоиспытателями ставятся два вида рамок: рамки, согласно которым теория должна доказать свою реалистичность через применение практического критерия истинности, и рамки, согласно которым до привлечения критерии практики теория проверяется на соответствие материалистическо-философскому пониманию реальности. Второй вид проверки проводят философы, с помощью гносеологического анализа. Такая проверка показала, что Филипп Ленард, Герман Коген, Вильгельм Оствальд не удержались в рамках материалистическо-философского понимания реальности и скатились к идеалистическому пониманию реальности, когда повели речь о нематериалистичности природных явлений или о том, что материя исчезает и вместо нее появляется энергия.
Чтобы иметь точку зрения в химических или физических вопросах, нужно затратить много времени и усилий на изучение химии или физики; но чтобы иметь точку зрения в мировоззренческих вопросах физики и химии, нет нужды долгое время учится для получения мировоззренческого образования. Любой человек может объявить себя специалистом по мировоззрению, например, специалистом по атеистическому мировоззрению, и ставить рогатки перед химиками и физиками, если они решают мировоззренческие проблемы иначе, чем это хочется специалисту по мировоззрению. Люди, плохо разбирающиеся в химии и физике, но испытывающие желание решать глобальные проблемы, касающиеся всего человечества, называют сами себя специалистами по мировоззрению и наделяют сами себя правом указывать химикам и физикам на ошибки в мировоззренческих вопросах. Назвавшие сами себя специалистами по мировоззрению требуют от химиков и физиков, чтобы они осуществляли интерпретацию экспериментальных данных с оглядкой на мировоззренческие требования, выдвигаемые специалистами по мировоззрению.
Специалисты по химии Менделеев и Рамзай высказались по мировоззренческому вопросу: обладает ли человеческий разум такой способностью, чтобы из самого себя вывести представление о вещах, которые никогда не воздействовали на органы чувств? Положительный ответ на этот мировоззренческий вопрос не понравился специалисту по мировоззрению Ленину, и он охарактеризовал положительный ответ как ошибочный ответ.
Специалист по физике Пуассон из своей головы вывел условия, при создании которых будет обнаружено светлое пятно в центре тени, образующейся за непрозрачным диском. Специалист по мировоззрения Ленин категорически не согласился с выведением условий из головы, поскольку получается первичность разума, а не первичность чувственных или опытных данных (с.171).
Специалист по физике Ленард сделал мировоззренческий вывод о превращении материального в нематериальное. Этот вывод был поддержан Мао Дзе-Дуном, который сказал: «Возможность превращения материи в дух… наблюдается в повседневной жизни». Специалисты по мировоззрению доказывали, что такие мировоззренческие выводы льют воду на мельницу религиозного мировоззрения.
Специалист по физике Оствальд сделал мировоззренческий вывод о том, что основанием существования вещей является энергия, а вовсе не материя. Специалист по мировоззрению Ленин доказывал, что исключение материи из оснований вещей, подмена материи энергией, представляет собой антиматериалистическое мировоззрение и предательство науки.
Как возникновение у истины свойства относительности связано с источником появления относительной истины? Если источником является объективная закономерность мира, то каким образом объективная закономерность мира наделяет истину свойством объективности. Специалист по мировоззрению В.И.Ленин не ответил на такие вопросы, поскольку ответы опасны для материалистического мировоззрения.
Самопровозглашенный специалист по мировоззрению В.И.Ленин обнаружил шесть направлений в науке конца девятнадцатого века, направленных против материи и материализма. Одно направление рассматривало разум как источник знания и говорило о способности мышления выводить из самого себя представления о существующем в природе. Второе направление утверждало о превращении материального в дух или в нематериальные катодные лучи. Третье направление провозгласило полезность научной деятельности, связанной с исследованием закономерностей движения, безотносительно сущности того, что движется (движение осуществляется без движущегося). Это же направление занималось изучением обобщенной энергии, оставляя без исследования материальные энергоносители (представители этого направления рассказывали о природных процессах без использование слова «материя», и этим подчеркивали антиматериалистичность своих убеждений). Четвертое направление считало полезным применение математических вычислений, отвлеченных от материальной сущности того, что подвергается математической обработке. В науке многократно фиксировались случаи, когда некая вещь считалась материальной и находящейся в окружающем мире, но впоследствии выяснялось, что эта вещь существует только в голове заблуждающегося человека. Пятое направление в науке обращало пристальное внимание на такие случаи, и таким образом четвертое направление уменьшало количество материальных вещей. Шестое направление размышляло о том, как люди совершают классификацию и приходят к пониманию наивысшего абстрактного класса, называемого материей; это направление приравнивало материю к абстракции.
По мнению Ленина, если фидеисты или священники свои убеждения подкрепляют ссылками на заявления химиков или физиков (например, на заявление физика Ленарда о нематериальности катодных лучей), то ссылок фидеистов или священников достаточно для того, чтобы материалисты приступили к опровержению заявленного физиками и химиками. Энгельс и Ленин полагали, что химики и физики перед тем, как сделать заявление о происходящем в природе, должны задумываться над тем, не принесет ли пользу фидеистам или священникам заявленное о природе. Перед тем, как сделать заявление относительно причины смещения спектральных линий в световых лучах далеких галактик, или относительно необратимого уменьшения количества радиоактивных веществ, или по поводу энтропии, физики должны задумываться над тем, не обрадуются ли священники заявлению о причине.
Аналогичным образом, если фидеисты или священники свои убеждения подкрепляют ссылками на заявления философов-гносеологов (например, на заявление о нематериальности класса, обозначающего материю, о существовании этого класса только внутри черепной коробки), то ссылок фидеистов или священников достаточно для того, чтобы бескомпромиссно раскритиковать то, о чем заявляют философы-гносеологи.
Специалист по мировоззрению В.И.Ленин обнаружил, что многие химики и физики высказывают суждения о природе, встречающие одобрение среди фидеистов и священников. Взаимная заинтересованность перечисленных лиц разрушающе воздействовала на науку, и с целью защиты науки от разрушения В.И.Ленин учил химиков и физиков высказывать такое, что приведет в уныние фидеистов и священников. Но химики и физики оказывали сопротивление, и крайне неохотно вступали в противоречие с фидеистами и священниками. Такая реакция потребовала дать разъяснение, и было сказано следующее. Знания, содержащиеся в конкретных естественных науках, недостаточны для формирования подлинного научного мировоззрения. Естествоиспытатели, занятые в конкретных науках, из своих собственных исследований, а также из истории науки совершают ошибочный мировоззренческий вывод о том, что человеческий разум обладает способностью выводить из самого себя представление о вещах, и представление является крайне сомнительным. В природе наверняка нет того, о чем рассказывает представление. Это ошибочное мировоззрение преодолевается подлинным мировоззрением о том, что естествоиспытатели делают кальку с природы, когда природа воздействует на органы чувств. «Крупные естествоиспытатели часто беспомощны в своих обобщениях; естествознание прогрессирует так быстро, переживает период такой глубокой революционной ломки во всех областях, что без философских выводов естествознанию не обойтись ни в коем случае». Естествоиспытатели делают обобщение о произвольности мыслительных процессов, о недостоверности представлений, об этим вызванной ломки естественнонаучных понятий. Диалектический процесс развития естественных наук подталкивает ученых, имеющих недостаточную материалистическую подготовку, к кантианско-идеалистическим выводам о произвольности; преходящий, временный характер человеческого познания философ Кант и его последователи в естествознании приняли за субъективизм, а не за диалектику природы, оторвав познание от объекта. «Уклон в сторону реакционной философии, обнаружившийся у одной школы естествоиспытателей в одной отрасли естествознания, есть временный зигзаг, преходящий болезненный период в истории науки, болезнь роста, вызванная больше всего крутой ломкой старых установившихся понятий». Трудностью роста воспользовались профессоры-идеалисты, и они занимались пропагандой в пользу фидеизма, порождая сомнительное отношение к естественнонаучным понятиям. На самом деле естественнонаучные понятия являются калькой с природы, но падкая на посулы фидеистов профессура безосновательно убеждала, что понятия являются рабочими гипотезами. «Ни единому из этих профессоров, способных давать самые умные работы в специальных областях химии и физики, нельзя верить ни в одном слове, когда речь заходит о философии». Реакционная профессура стремится «нагромоздить горы высокоученого хлама и сора для забивания голов учащейся молодежи». «Без солидного философского обоснования никакие естественные науки не могут выдержать натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания». Натиск со стороны мракобесов (Менделеева, Рамзая, Ленарда, Оствальда и других любимчиков фидеизма) способен оставить от науки пустое место, но наука будет спасена диалектико-материалистическим подходом к познанию, пришедшем на смену старому материализму. Каждый сознательный материалист должен посвятить себя «великому труду очищения науки от реакционного буржуазного хлама, оставшегося нам в наследство от старого мира».

На странице 282 книги «Материализм и эмпириокритицизм» В.И.Ленин привел цитату из философского сочинения материалиста Иосифа Дицгена, относительно идеализма: «Либих, — продолжает Дицген, — любящий делать отступления от своей индуктивной науки в сторону философской спекуляции, говорит в смысле идеализма: силы нельзя видеть».
Из этой цитаты видно, что Либих поставил знак равенства между идеалистическим и невидимым.
Буажире и Гольбах придерживались взгляда, многими считаемого материалистическим, согласно которому исследованию подлежат только то, что воздействует на органы чувств (и этим подтверждает свою реалистичность). Фейербах и Энгельс подтвердили свою приверженность к буажире-гольбаховскому материализму: «тот вещественный, чувственно воспринимаемый нами мир, к которому принадлежим мы сами, есть единственно действительный мир»(с.85). Фома Аквинский отрицал единственность того мира, который является чувственно воспринимаемым, и настаивал на вовлечении в познание того, что не воздействует на органы чувств; такой взгляд, связанный с чувственно-не-воспринимаемым, многими считался идеалистическим взглядом. Либих писал о необходимости спекулятивно-абстрактного познания невидимых химических сил, и это было расценено Дицгеном как попытка Либиха возвысить идеализм, дать место вере в невидимое. Когда Ленард сосредоточился на исследовании катодных лучей, не воздействующих на органы чувств, то это было воспринято как деятельность в поддержку идеализма, сопровождающаяся ослаблением материализма.
Перед Лениным встала задача — объяснить читающей публике, что Фома Аквинский, Кларк, Либих были правы, хотя они назывались идеалистами, а Буажире и Гольбах ошибались, хотя они считались материалистами. В слова «идеалистическое мировоззрение» и «материалистическое мировоззрение» Ленин вкладывал смысл, кардинально отличающийся от смысла, вкладываемого Фомой Аквинским, Кларком, Либихом, Буажире, Гольбахом, Дицгеном. Ленин делал намеки (когда он критиковал взгляды об исчезновении материии) по поводу того, что переход от исследования видимого к исследованию невидимого не означает переход от материалистического исследования к идеалистическому исследованию.
Люди видели, как Солнце вращается вокруг Земли. Видимое считалось материальным. Николай Коперник отказал в существовании материальному процессу, представляющему собой вращение Солнца вокруг Земли. Коперник считался борцом против материального (т.е. видимого) и защитником идеального (т.е. невидимого). Гегель, Мах, Авенариус и многие иные философы встали на сторону Коперника, и эти философы стали называться идеалистами.
Ленин поставил перед собой цель: доказать, что опровержение материализма и защита идеализма, осуществляемая Гегелем, Махом, Авенариусом, представляет собой глупость. Доказывая это, Ленин поставил знак равенства между солипсизмом и отказом в существовании считаемому материальным (т.е. воспринимаемому органами чувств). Согласно мировоззрению Ленина, направленному на защиту материального, попытка Коперника отказать в существовании материальному привела Коперника к солипсизму.
Беркли и Юм рассказывали о природных и психических процессах, не воспринимаемых органами чувств. Беркли и Юм обосновывали существование того, что в восемнадцатом и девятнадцатом веках называлось идеальным (т.е. не воздействующим на органы чувств). За такие рассказы Ленин назвал Беркли и Юма солипсистами.


Нос вообще, плод вообще, масса вообще, сила вообще, виды, роды, классы, входящие в классификацию, не существуют сами по себе, но существуют лишь в человеческом сознании. Красный цвет и фиолетовый цвет не существуют сами по себе, и имеет субъективное существование (только в человеческом сознании). Мы вправе не верить специалисту по мировоззрению В.И.Ленину, утверждающему о идеалистическом мировоззрении того человека, который говорит, что в мышлении человека имеются слова и понятия, но многие слова и понятия наличествуют только внутри черепной коробки, вследствие чего безрассудно выходить за пределы черепной коробки и искать вне черепной коробки не существующее вне черепной коробки. Мы имеем право не доверять материализму, когда специалист по материалистическому мировоззрению В.И.Ленин убеждает, что каждое слово, сказанное ученым, имеет под собой объективно-материальное основание, и каждое слово представляет собой приблизительно-верную копию основания.
Человек узнает о существующем в природе, исходя из способностей своего ума, и одна из способностей состоит в том, что человек указывает природе о находящемся в природе. Человек выискивает закономерности в природе, используя выведенное мышлением из самого себя и указывающее на находящееся в природе, и поэтому имеется связь между выведенным мышлением из самого себя и обнаружением обнаруженного в природе. Поскольку специалистам по мировоззрению не нравится указанная гносеологическая связь, то они эту связь переделывают в онтологическую связь, и выдвигают обвинение в том, что существование обнаруженного в природе становится зависимым от мышления. Обнаруженное с помощью ума приравнивается к созданному умом, и на основании этого раскручиваются демагогические споры по поводу мировоззрения.
Необходимо иметь способность создавать внутри мышления образы, чтобы добиться появления образа внутри мышления. Существует неразрывная связь между способностью создавать образы и наличием образов в голове. Специалист по психологии Авенариус включил указанную неразрывную связь в свою концепцию о принципиальной координации. Специалист по мировоззрению Ленин в указанной неразрывной связи обнаружил компонент идеалистического мировоззрения, и этот компонент состоит в том, что от психической способности создавать образы внутри мышления зависит существование окружающего мира. В.И.Ленин поставил знак равенства между окружающим миром и представлением об окружающем мире, и таким способом убедил читающую публику в идеалистическом мировоззрении Р.Авенариуса (окружающий мир зависит от человеческой способности создавать внутри мышления образы).

Науке стало известно, — писал Рихард Авенариус, — что цвета и звуки функционально зависят от состояния головного мозга и от состояния органов чувств; в дальнейшем это знание развилось в знание о нервных волокнах как посредниках между органами чувств и головным мозгом, и появилось знание о функциональной зависимости цветов и звуков от состояния нервных волокон. Некоторые естествоиспытатели (Ньютон, Локк, Бойль, ets) значительно преувеличивали степень указанной зависимости (в том числе, посредством упоминания «скрытых сил»). Издавна психологи-юмисты (обнаружилось, что Юм был последователем мировоззрения Ньютона, Локка, Бойля, и поэтому будет логичным, чтобы последователей таких взглядов обозначать словосочетанием «психологи-юмисты») стремились рассматривать цвета и звуки внутри «Я» изолированно от «среды», как будто цвета и звуки внутри «Я» возникают без воздействия «среды», и это стремление подтолкнуло психологов-антиюмистов акцентировать свое внимание и свои научные исследования на роли внешних предметов как вызывающих цвета и звуки внутри «Я». Ошибочна точка зрения о том, что акцентирование внимания психологов-антиюмистов на тесной связи между «средой» и «Я» активизировало деятельность психологов-юмистов, направленную на изоляцию «среды» от «Я» (или, что то же самое, изоляцию «Я» от «среды»). Психологи-юмисты создали логически неправомерное истолкование цветов и звуков как независимых от «среды» и зависимых только от состояния мозга. Ошибочное юмистское истолкование по вопросу о том, что мозг есть физическое седалище (или физиологический орган) души и чувств, а цвета и звуки есть лишь психические функции мозга (цвета и звуки функционально не связаны с воздействием внешних предметов), — это логически неправомерное истолкование зависимости цветов и звуков от состояния мозга есть не причина, а следствие, и это следствие вызвано стремлением психологов-юмистов изолировать «среду» от «Я». Так написал Авенариус, акцентируя внимание на причинах и следствиях в теоретических разработках различных психологов и философов. Так написал Авенариус, защищая точку зрения о том, что цвета и звуки не являются лишь голым творением мозга, а являются проявлением воздействия внешних предметов на органы чувств.
Критикуя психологов-юмистов, Авенариус защищал от нападок со стороны юмистов общепризнанную точку зрения об ощущениях как последствиях воздействия внешних предметов на органы чувств. Что сделал Ленин? Из написанного Авенариусом В.И.Ленин вырезал слова «…истолкование по вопросу о том, что мозг есть физическое седалище (или физиологический орган) души и чувств, а цвета и звуки есть психические функции мозга, — это логически неправомерное истолкование зависимости цветов и звуков от состояния мозга…», и из вырезанных слов Ленин сделал вывод, что Авенариус считал логически неправомерным утверждение относительно мозга, являющегося физиологическим органом чувств и мыслей.
В.И.Ленин перевернул все вверх ногами: Р.Авенариус критиковал психологов-юмистов за приверженность к взгляду (логически неправомерному!) о том, что цвета и звуки создаются мозгом без воздействия внешних предметов, что в мозгу есть чувства, а вне мозга нет предметов, вызывающих чувства; но Ленин превратил Авенариуса в сторонника того, что мозг не является физиологическим органом чувств и мыслей, что чувства и мысли могут существовать вне мозга.
В.И.Ленин: «…ни о каких «непознаваемых вещах в себе» у Юма нет и речи. Что же общего у этих философов? То, что они принципиально отгораживают «явления» от того, что является, ощущение от ощущаемого…»(«Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.101).
Юмисты отрывали ощущения от внешнего мира (с.283), но Авенариус соединял ощущения и внешний мир.
Психологи-юмисты старались отсечь «среду», старались приравнять реалистичность «среды» к реалистичности сновидений; Авенариус с этим не соглашался и возражал против рассмотрения «Я» отвлеченно от «среды»; Авенариус высказался в том смысле, что будет совершенно тщетно стремление влагать мысли и вещи в «Я» (т.е. в головной мозг), без вложения мыслей и вещей в «среду» (т.е. тщетно понимание наличия мыслей внутри «Я» в условиях пустой «среды»). Авенариус не соглашался с тем, чтобы рассматривать функцию мозга как самостоятельно создающую мысленные представления, без наличия в «среде» предметов, которые из-за своего отсутствия не воздействуют на органы чувств. Авенариус различными аргументами обосновал свою антиюмистскую точку зрения, и точка зрения Авенариуса требовала одновременного и взаимосвязанного рассмотрения мыслей внутри «Я» и предметов внутри «среды».
Ленин прочитал написанное Авенариусом, из написанного вырезал слова «будет совершенно тщетно стремление влагать мысли в «Я» (т.е. в головной мозг)», и из вырезанного сделал вывод о несогласии Авенариуса с нахождением мыслей в головном мозге.
В.И.Ленин перевернул все вверх ногами: Р.Авенариус возражал против вкладывания мыслей в «Я» без вкладывания вещей в «среду»; но Ленин превратил Авенариуса в возражающего против наличия мыслей внутри «Я». По мнению Ленина, если не вложить мысли в мозг, то тогда допустимо считать мысли существующими вне мозга. Возражения Авенариуса были истолкованы Лениным как согласие Авенариуса с существованием мыслей вне мозга.
Рихард Авенариус выразился в том смысле, что имеющиеся у человека органы чувств не способны воспринять мышление или иные психические процессы, происходящие внутри другого человека, и при этом органы чувств способны воспринять внешние свойства другого человека (беспорядок в волосах и в одежде, движение рук, гримасы лица, слезы, восклицания, и т.п.); в силу этого высказываемое мнение о наличии психических переживаний внутри другого человека не подтверждается прямыми показаниями органов чувств, хотя имеются косвенные показания органов чувств («непосредственно наблюдаем мы лишь физические тела, лишь по гипотезе заключая о чужих переживаниях, т. е. о психическом в другом человеке» — с.87); в условиях отсутствия органов чувств, непосредственно воспринимающих мышление и психические переживания, считать нахождение в голове другого человека мышления и иного психического, есть ложный фетишизм.
Авенариус обратил внимание на то, что показаний имеющихся органов чувств недостаточно (из-за косвенности), чтобы считать достоверным существование мыслей и мышления в головах других людей. Однако люди судят как о реальном, имея в своем распоряжении неубедительные свидетельства существования, полученные при помощи несовершенных органов чувств. Люди принимают нереалистичное за реалистичное, и это было названо Авенариусом ложным фетишизмом естествознания.
На странице 85 книги «Материализм и эмпириокритицизм» В.И.Ленин подверг критике Авенариуса за использование словосочетания «фетишизм естествознания» по отношению к гипотезам, которые необоснованно считаются достоверно установленным фактом. Авенариус требовал, что концепция, не получившая подтверждения, должна называться гипотезой, а не фактом; за такое отношение к подтвержденному и неподтвержденному Ленин раскритиковал Авенариуса. Рихард Авенариус заявил о своем недоверчивом отношении к тому, что не подтверждено прямыми показаниями органов чувств («мышление мозга»), и из этого Ленин сделал вывод о том, что Авенириус отвергает материалистическую точку зрения и является солипсистом, отрицающим способность мозга мыслить (с.85).
На той же 85 странице В.И.Ленин приводит цитату Энгельса: «тот вещественный, чувственно воспринимаемый нами мир, к которому принадлежим мы сами, есть единственно действительный мир». Смысл этой цитаты совпадает со смыслом высказывания Авенариуса по поводу «фетишизма естествознания». Мышление другого человека не воспринимается органами чувств и поэтому выходит за пределы мира, который Энгельс охарактеризовал как единственно действительный. Выходящее за пределы действительного, имеет сомнительную действительность. Является весьма и весьма сомнительным наличие мышления внутри другого человека (поскольку это мышление не является чувственно воспринимаемым). Если сопоставить две фразы, вписанные на страницу 85, то можно сделать несколько выводов: Авенариус и Энгельс согласились друг с другом по двум вопросам (чувственно-воспринимаемое является действительным, чувственно-не-воспринимаемое не является действительным); из этого Авенариус сделал вывод, что мышление, осуществляемое другим мозгом, не может считаться действительным и является ложным фетишем естествознания (поскольку один мозг не может чувственно воспринять мысли, вращающиеся внутри другого мозга); Авенариус требовал называть гипотезой то, что представляет собой гипотетическое умозаключение; требование Авенариуса гипотезу называть гипотезой расценено Лениным как отступление этого философа от естественнонаучного понимания окружающего мира.
Авенариус провинился перед Лениным тем, что создал перегородку, разрывающую связь: в головах других людей имеется «мышление мозга», и это природное явление не отражается в голове наблюдателя (так как отсутствует орган чувств, предназначенный для непосредственного восприятия «мышления мозга»). Вместо того, чтобы сказать о прочной связи, о воздействии указанного природного явления на орган чувств (реагирующий на мысли в чужом мозгу), Авенариус убеждал в разорванности связи. Авенариус признан идеалистом и солипсистом на том основании, что он не верил в телепатию, наделенной способностью свидетельствовать о «мышлении мозга», происходящего в других головах.
В.И.Ленин: «Авенариус признает и прямо заявляет, что безусловно расходится с «господствующей психологией» («Замечания», стр. 150 и мн. др.). Эта господствующая психология совершает недопустимую «интроекцию» — таково новое словечко, вымученное нашим философом, — т. е. вкладывание мысли в мозг, или ощущений в нас. Эти «два слова» (в нас = in uns), — говорит Авенариус там же, — и заключают в себе ту посылку, которую эмпириокритицизм оспаривает. Интроекция «принципиально» отступает от «естественного понятия о мире», говоря: «во мне» вместо того, чтобы сказать «передо мной» (vor mir, S. 154). «Из амеханического» (новое слово вместо: психического), «которое свободно и ясно обнаруживает себя в находимом нами, интроекция делает нечто таинственно прячущееся…». Авенариус старается сделать вид, что он воюет с идеализмом: дескать, из интроекции выводят обычно философский идеализм, превращают внешний мир в ощущение, в представление и т. п. А я-де защищаю «наивный реализм», одинаковую реальность всего данного, и «Я» и среды, не вкладывая внешнего мира в мозг человека. Отвлекая внимание читателя выпадами против идеализма, Авенариус на деле чуточку иными словами защищает тот же идеализм: мысль не есть функция мозга, мозг не есть орган мысли, ощущения не функция нервной системы. Богданов поверил на слово той оценке интроекции, которая дана самим Авенариусом, не заметив жала, направленного против материализма. Интроекция отрицает, что мысль есть функция мозга, что ощущения суть функция центральной нервной системы человека, т. е. отрицает самую элементарную истину физиологии ради сокрушения материализма. «Дуализм» оказывается опровергнутым идеалистически (несмотря на весь дипломатический гнев Авенариуса против идеализма), ибо ощущение и мысль оказываются не вторичным, не производным от материи, а первичным»(«Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.86-90).
На два десятка строк приходится тридцать ошибок. Под господствующей психологией Авенариус подразумевал мировоззрение Ньютона, Локка, Бойля, согласно которому в голове человека есть ощущения и представления, но в окружающей среде нет предметов, соответствующих ощущениям и представлениям (или предметы таковы, что их называют скрытыми вещами, скрытыми силами). Рихард Авенариус расходился с «господствующим» мировоззрением — Авенариус настаивал на наличии предметов в «среде», настаивал на ощущениях как последствиях от воздействия внешних предметов. Идеализм рассматривал ощущения и мысли как возникающие самостоятельно, без воздействия предметов на органы чувств, и такое рассмотрение связано с интроекцией, т.е. вкладыванием ощущений в мозг без вкладывания вещей в пустую «среду»; при таком рассмотрении получается, что существуют только ощущения, и весь мир состоит только из ощущений. Авенариус воевал против идеализма, одновременно влагая ощущения в мозг и вещи в «среду», и в таком случае весь мир состоит из объективных вещей и субъективных ощущений. Когда юмисты говорили о вложении мыслей в мозг, то при этом подразумевалось, что мысли имеют своим источником не деятельность органов чувств; Авенариусу известен источник (органы чувств), и по этой причине Авенариус отказывался от вкладывания мыслей, не обусловленных деятельностью органов чувств. Имеется два способа вкладывания ощущений и мыслей в мозг — вкладывание имеющего своим источником деятельность органов чувств, и вкладывание того, по поводу чего молчат органы чувств. Авенариус соглашался с первым способом и не соглашался со вторым способом. Господствующее юмовское мировоззрение отступает от естественного понятия о мире, говоря «только внутри меня» вместо того, чтобы сказать «внутри меня и извне воздействующее на мои органы чувств». Юмовское мировоззрение совершает недопустимую интроекцию, т.е. опустошает «среду», и этим интроекция противоречит естественному пониманию мира (которое наполняет «среду» вещами). Естественное понимание мира — вещи, находящиеся в «среде», воздействуют на органы чувств, органы чувств реагируют и передают информацию в мозг, в мозгу появляются мысли о находящемся в «среде». Противоестественное юмовское понимание мира — вещи не воздействуют на органы чувств, органы чувств не возбуждаются, и в таких условия возникают мысли о находящемся в «среде». Авенариус дал оценку интроекции, и оценка была резко отрицательной, а именно, оценка «недопустимо»; посылка «необходимо говорить "только во мне" вместо того, чтобы сказать "во мне и передо мной"» была посылкой, которую эмпириокритицизм в лице Авенариуса оспаривал. Интроекция, разработанная юмистами, имеет жало, направленное против материализма (юмизм направлен против материалистического принципа «единственным источником мыслей являются органы чувств и ощущения, и нет иного источника мыслей»). Авенариус опровергал интроекцию, заявляя о том, что именно органы чувств способствуют появлению мыслей (мысли производны от ощущений, ощущения производны от возбуждения органов чувств, возбуждение производно от воздействия вещей на органы чувств). Интроекция отрицает, ради сокрушения материализма, элементарную истину физиологии, ту истину, что нервная система или мозг не самостоятельно вырабатывают ощущения, а в связи с воздействием предметов на органы чувств. Вещи обнаруживают себя в том, что их находят органы чувств, однако юмисты отступают от естественного понимания и объявляют вещи и силы прячущимися от органов чувств и не воздействующими на органы чувств (в условиях невоздействия скрытых сил на органы чувств появляются ощущения и мысли, считали юмисты). Авенариус говорил, что юмисты ошибаются, когда наделяют нервную систему функцией самостоятельно порождать ощущения без воздействия предметов на нервы через органы чувств (а также вызывать мысли без воздействия предметов на органы чувств). Указание на ошибочное понимание юмистами условий, при которых функционирует нервная система, отрицание юмовского понимания функционирования нервной системы, не означает, что Авенариус отрицал функцию нервной системы по реагированию на воздействие предметов. Когда Авенариус написал, что ощущения не функция нервной системы, то Авенариус имел ввиду, что нервная система не способна вырабатывать ощущения тогда, когда нет воздействия на органы чувств. Ощущения — не самостоятельная функция нервной системы, а зависимая от возбуждения органов чувств функция нервной системы. Авенариус не опровергал наполненность «среды» предметами; наоборот, это защищал Авенариус от нападок юмистов, заявлявших о пустоте «среды» (или о скрытых силах). В.И.Ленин перевернул все вверх ногами: Авенариус не соглашался с юмистами, но Ленин приписал Авенариусу согласие с юмистами. Ленин приписал Авенариусу создание интроекции, хотя Авенариус выступал против интроекции, разработанной юмистами (на странице 89 черным по белому написано, что эмпириокритицизм направлен на устранение интроекции, на странице 86 Ленин процитировал фразу Авенариуса о недопустимости интроекции). Авенариус вкладывал в мозг ощущения и мысли, возникающие от воздействия внешних предметов на органы чувств; Авенариус отказывался от того, чтобы в мозг вкладывать неизвестно откуда взявшиеся ощущения и мысли, и этот материалистический отказ был интерпретирован Лениным как обстоятельство, компрометирующее Авенариуса, — якобы Авенариус считал ощущения и мысли существующими вне мозга.

Что лежало в основе попыток В.И.Ленина скомпрометировать Авенариуса посредством приписывания ему взгляда о том, что мысли существуют вне мозга? Некоторые древнегреческие философы утверждали, что мысленные представления существуют вечно, даже когда нет человека, в голове которого могли бы появится мысленные представления. Такое мировоззрение было идеалистическим, и приписывание Авенариуса аналогичного представления превращало материалиста Авенариуса в идеалиста.


В 21-й главе «Физиологический идеализм» рассказывалось о философской линии, сторонниками которой были Демокрит, Декарт, Гёте, Гельмгольц, Юшкевич. Эта философская линия также связана с именами Ньютона, Локка, Бойля. Указанная философская линия не понравилась Авенариусу (поскольку он был слегка туповат), и он, назвав эту линию «господствующим мировоззрением», решил подвергнуть критике эту линию. Рихард Авенариус не разобрался в философских проблемах, о которых толковали Ньютон, Локк, Бойль. Когда на органы чувств воздействуют едкое вещество или зигзаг молнии, то произойдет отражение в мозге указанных воздействий, и для возникновения отражения не требуются умственные усилия. Но в окружающем мире есть природные явления, не воздействующие на органы чувств, и необходимы значительные умственные усилия, чтобы такие природные явления отразились в мозгу. Если органы чувств не реагируют, что нельзя говорить, что природа через органы чувств дает законы о себе, и нужно говорить о том, что человек дает природе законы о существовании в ней того, что измыслил разум. Объективно существующие магнитные линии не вызывают реакцию органов чувств. Материальные магнитные линии есть, а ощущений нет. Мысли о магнитных линиях — не результат возбуждения органов чувств от воздействия магнитных сил. Психологи-«юмисты» вставляли в мозг мысль о магнитных линиях, не обуславливая возникновение мысли воздействием магнитных линий на органы чувств. Молчащие органы чувств не являются связующим звеном (т.е. являются перегородкой) между реальными магнитными линиями и возникновением в голове представления о магнитных линиях. У психологов-«юмистов» получается: связи нет, а мысли есть. Буажире и Гольбах разработали такой атеистический материализм, что магнитные линии оказались исключенными из реального мира. Чувственно-не-воспринимаемого Бога нет, и нет чувственно-не-воспринимаемых магнитных линий. Предпринимались попытки вернуть магнитные линии обратно в физическую реальность, но эти попытки вызвала недовольство, поскольку вместе с магнитными линиями в науку возвращалась перегородка, изолирующая органы чувств от воздействия объективной реальности (перегородка заставляла бездействовать органы чувств, перегородка разрушала связь). По «юмистскому» учению получалось, что вкладываемые в мозг мысли имеют своим источником не бездействующие органы чувств, а нечто иное; однако точка зрения психологов-«юмистов» вступила в противоречие с точкой зрения материалистов — материалисты полагают, что органы чувств являются единственным источником знаний, единственным связующим звеном; если органы чувств не функционируют и связи нет, то мысли тоже должны не функционировать (мысль должна остановиться там, где умолкают чувства, «Если необходимо извлечь все возможное из наблюдения, то не следует пользоваться ничем, кроме него, и остановиться там, где оно нас покидает» — Клод Гельвеций). Материалисты требуют от органов чувств исполнять связующую роль («образы внешнего мира существуют в нас, порождаемые действием вещей на наши органы чувств» — В.И.Ленин, ПСС, т.18, с.88). Эта связующая роль была устранена психологами-«юмистами», в случае магнитных линий, и это устранение было квалифицировано как уклонение от материализма (с.88). Юмисты, махисты и прочие субъективисты «не признают объективной, независимой от человека реальности, как источника наших ощущений»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, 130). Магнитные линии не вызывают ощущения в органах чувств, и поэтому магнитные линии не могут признаваться объективной, независимой реальностью, являющейся источником ощущений.
Ленину очень сильно не понравилось, что мысли оказались не производными от молчащих органов чувств, и что молчание органов чувств не приводит к параличу мышления (в условиях молчания органов чувств, мышление из самого себя выводит и вкладывает в мозг мысли, подлежащие проверке по причине сомнительности). В.И.Ленин уверял читающую публику, что не признание объективной реальности как источника ощущений эквивалентно солипсизму, т.е. отрицанию существования объективной реальности.
В.И.Ленин уделял связи настолько важное значение, что вопрос о наличии или отсутствии связи стал для Ленина основным вопросом философии, из которого вытекало разделение на идеалистическую линию и материалистическую линию.
Карл Пирсон совершил философскую ошибку, указывал В.И.Ленин, и ошибочное высказывание Пирсона состоит в следующем: «Необходимость заключается, следовательно, в природе мыслящего существа, а не в самих восприятиях; она является продуктом познавательной способности»(с.166).
Пирсон доказывал, что необходимость, магнитные линии, атмосферное давление, рентгеновские лучи и бесчисленное другое не заключены в восприятиях, т.е. органы чувств не воспринимают многое из того, что имеется в окружающем мире (связь нарушена). Недостатки в работе органов чувств подталкивали Пирсона и других исследователей в сторону идеалистической линии в философии, и Ленин видел свой долг в показывании того, как неправильное отношение к органам чувств пагубно влияет на философскую ориентацию.
Чтобы облегчить понимание философских проблем читателями книги «Материализм и эмпириокритицизм», Ленин указал на то, что Пирсон и прочие разнокалиберные юмисты погрязли в болоте солипсизма. В.И.Ленин высказался в следующем смысле: если согласится с тем, что у человека отсутствуют органы чувств, предназначенные для восприятия необходимости, причинности, магнитных линий, то из этого логически вытекает отсутствие в природе необходимости, причинности, магнитных линий.
В книге «Диалектика природы» Фридрих Энгельс написал: «Когда естествознание ставит себе целью отыскать единообразную материю как таковую и свести качественные различия к чисто количественным различиям, образуемым сочетаниями тождественных мельчайших частиц, то оно поступает таким же образом, как если бы оно вместо вишен, груш, яблок желало видеть плод как таковой, вместо кошек, собак, овец и т. д. — млекопитающее как таковое».
О чем говорит Энгельс? Он говорит о природных явлениях, которые можно только мыслить (мысленно воображать) и нельзя почувствовать (вокруг таковых природных явлений вращалась не понравившаяся Авенариусу и Ленину философия ньютонианцев, локковцев, бойлевцев); отыскание таких явлений сопряжено со значительными трудностями, и главная трудность заключена в молчании органов чувств. Трудности велики, но преодолимы.


В 1958 году Илья Сергеевич Даревский, сотрудник Зоологического института Академии наук СССР, обнаружил на Кавказе, около озера Севан, популяцию ящериц, среди которых не было самцов, и самки давали жизнь новому поколению без участия самцов. Способность молодого поколения появляться на свет из материнской половой клетки без ее соприкосновения с мужской половой клеткой замечено также у хамелеонов, гекконов, у гигантских ящериц Комодо, родиной которых являются острова возле Индонезии. Партогенез выявлен у североамериканских ящериц из рода кнутохвостых, семейство тейидов. Акула, именуемая рыбой-молот, мечет икру, и из икринок выводятся акулята, являющиеся точной копией своей мамы; 100-процентное сходство хромосом у мамы-акулы и акулят обеспечивается тем, что в икру не попадают мужские половые клетки и не вносят иные хромосомы. В 1963 году американский птицевод С.Марсден наблюдал, как самки малой белой индейки откладывали яйца без участия самцов, из яиц вылуплялись индюшата, которые впоследствии повторяли жизненный цикл и без помощи самцов приносили потомство. Фауна включает в себя 20 видов ящериц, хамелеонов и гекконов, размножающихся партогенетическим образом, 25 видов земноводных, несколько видов рыб, тысячи видов насекомых и червей, чьи популяции, количественно возрастающие, состоят только из женских особей.
Существуют животные, которые в нормальных условиях (наличие самцов) приносят потомство обычным образом, а в ненормальных условиях (отсутствие самцов) размножение осуществляется партогенетическим образом.
Когда имеются нормальные условия, то деятельность органов чувств приводит к появлению мыслей; но когда условия становятся ненормальными и органы чувств перестают функционировать, то мышление перестраивается на партогенетический способ производства мыслей.

Глава 26. Лысенковщина. Принцип соответствия.


В философии есть понятие «монизм». В.И.Ленин в книге «Философские тетради» дал такую формулировку монизма: «Каждая вещь (явление, процесс) связана с каждой»(ПСС, т.29, с.203). При применении к биологии, это понятие приобретает вид, изложенный в брошюре «Спутник коммуниста». В выпуске 20 за 1921 год философ В.Н.Сарабьянов требовал отказаться от биологической теории Дарвина, настаивающей на появлении у новорожденных особей случайных вариаций (мутаций), зачастую не дающих особям приспособится к среде. «Диалектический материализм базируется на закономерности мира, причем эту закономерность он видит не только в том, что отсутствуют следствия без причины, но и в том, что нет независимых друг от друга причинно-следственных рядов; диалектический материализм — самый последовательным монизм, т.е. представление о мире как диалектического единства, где каждое явление есть следствием всего и, в свою очередь, причина всего. При таком взгляде на мир мы смело откидываем формулировку Дарвина и утверждаем, что в определенных условиях места и времени это условие (вариация) может варьироваться только в определенную сторону, в сторону приспособления».
Внешнее, т.е. изменение среды обитания, в обязательном порядке воздействует на внутреннее, т.е. на наследуемые изменения организмов. Изменения организмов всегда соответствуют изменениям внешней среды. В противоположность этому, Чарльз Дарвин отказывался признавать монизм, рассматривал внутреннее как независимое от внешнего, и утверждал о мутациях, не зависящих от изменений внешней среды обитания (о неадекватных мутациях, в которых отсутствует приспособление к определенному изменению среды обитания).
Опираясь на философский монизм, советские биологи и их лидер Трофим Денисович Лысенко отрицали теорию Дарвина в той ее части, где констатируется появление у новорожденных особей изменений, ухудшающих приспособление к среде. В соответствии с философским монизмом, лысенковцы заявляли, что предыдущее изменение наследственности влияет на последующее изменение наследственности. Так как генетики-хромосомщики полагали, что отсутствует такое влияние, то хромосомная теория наследственности подверглась разгрому на съезде академиков-биологов в 1948 году. «Мутации — не историческая категория. Мутация возникает сразу, как нечто готовое. Она не формируется, на ее качество не влияет внешняя среда. Более того, она ничем не связана с предыдущей мутацией»(Стенографический отчет сессии Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук им.Ленина, 1948г, с.216). Таким образом, мутация в трактовке дарвинистов-хромосомщиков не смогла уложиться в прокрустово ложе монизма.
Ссылаясь на ленинскую формулировку монизма, лысенковцы заявляли, что изменение растений и животных, являясь природным явлением, не может не находиться в зависимости от другого природного явления — изменения среды обитания. Во всесоюзном журнале «Агробиология» напечатаны статьи, в которых подвергнут критике дарвинист В.Н.Сукачев, не признававший принцип монизма. «Процесс развития растительности, согласно представлениям В.Н.Сукачева, не зависит от условий среды. Он изображает среду, на фоне которой, но независимо от нее, осуществляется процесс развития. Это и есть идеалистический взгляд на развитие», «Если изменения среды…не являются этапами развития растительности, то, следовательно, процесс развития растительности может идти в условиях неизменяющейся среды. А такое понимание развития трудно назвать иначе, как метафизическим»(журнал «Агробиология», 1952г, №6, с.143-145).
Дарвинисты, генетики-хромосомщики, наблюдая за животными и растениями в природе и проводя эксперименты в лабораториях, обнаружили независимость изменений особей от изменений среды; включив, ничтоже сумняшеся, в свою теорию соответствующий принцип, дарвинисты-генетики замахнулись на монизм. Тем самым производилось расшатывание устоев монизма и диалектики; из-за этого дарвинисты-хромосомщики были объявлены идеалистами, а их теория оказалась загнанной в подполье.
Изменение наследственных свойств не должно происходить до момента изменения среды обитания. Таков диалектический монизм в вопросе соотношения среды и наследственных свойств.
В дарвинистско-хромосомной теории имеется положение, которое можно использовать как аргумент в защиту Бога. Можно представить дело так, как будто производится подготовка особей к будущему.
Американские исследователи, супруги Джошуа и Эстер Ледерберги исследовали процесс приспособления бактерий разных видов к пенициллину. Убедившись, что пенициллин убивает выбранный исследователями вид бактерий, Ледерберги выделили из живой культуры бактерий одну-единственную бактерию и поместили ее в питательный студень агар. Бактерия дала потомство и скоро возникла колония. Исследователи разделили колонию на множество частей и засеяли ими чашки Петри. Бактерии продолжали расти, делиться, и через некоторое время агар покрывался колониями, скоплениями бактерий. В конце подготовительного периода эксперимента у Джошуа и Эстер Ледербергов имелось 400 чашек Петри с бактериями, состоявшими друг с другом в близком родстве. Исследователи подготовили 400 картонных кружков, размером немного меньше, чем диаметр чашек Петри, и кружки обтянули бархатом. Кружки стерилизовались в автоклаве, чтобы не занести в культуры чего-нибудь лишнего. Ледерберги смешали агар со смертельной дозой пенициллина, и смесь поместили в 400 других чашек Петри.
Исследователи пометили 400 чашек с бактериями и 400 чашек с пенициллином, в которые планировали поместить бактерии. Исследователи прикладывали 400 стерильных кружков из картона к поверхности агара с бактериями; в каждой колонии некоторая часть бактерий прилипала к ворсинкам бархата. А затем кружок прикладывался к другой чашке, где находилась смесь пенициллина и агара. И 399 перенесенные колонии перестали развиваться и погибли. Но одна колония бактерий приживалась на ядовитом агаре и продолжала разрастаться, как ни в чем не бывало. На чашках Петри сохранились ранее сделанные отметки, и по этим отметкам была найдена одна из 400 чашек с нормальным агаром, из которой были перенесены бактерии в чашку с ядовитым агаром. Проверка бактерий на нормальном агаре показала, что они были нечувствительны к пенициллину, и приспособлены жить в условиях ядовитой (для обычных бактерий) среды. То есть, приспособленность возникла до того, как бактерии прикоснулись к ядовитому для них веществу.
Приспособление (т.е. изменение свойств бактерий) возникло до того, как изменилась среда обитания, как появилась среда обитания с антибиотиком. Налицо явное нарушение принципа причинности. Следствие предшествует причине. Можно ли согласиться с тем, чтобы сначала возникло адекватное приспособление, а потом природное явление, к которому такая адекватность относиться?
Могла появиться мысль о том, что Бог предугадал воздействие пенициллина, и для спасения бактерий придавал отдельным бактериям некоторые особенности (божественное воздействие — причина, а следствие — возникновение приспособления к пенициллину в условиях отсутствия пенициллина). Чтобы такая шальная мысль не могла появиться в головах людей, лысенковцы третировали хромосомщиков-генетиков, говоривших о наличии «преждевременной приспособленности».
Вопреки желаниям супругов Джошуа и Эстер Ледерберги, на их опытах могла паразитировать религия и использовать эти опыты с целью укрепления своей обоснованности, ссылаться на опыты для увеличения своего авторитета.
По ошибочному мнению хромосомщиков, появление мутаций может произойти как в момент изменения среды, так и в любой другой (предшествующий или последующий) момент времени. Это делает связь между изменениями среды и изменениями особей существенно ослабленной, этим может воспользоваться религия и она протиснется в лазейку между средой и особями, и закрепится в биологии. Таков порок хромосомной генетики и дарвинизма.
Здесь следует напомнить слова В.И.Ленина о том, что Евгений Дюринг искренне хотел быть материалистом и атеистом, но он не сумел провести последовательно точку зрения, которая бы отнимала всякую почву из-под ног идеалистов и теистической бессмыслицы. Дюринг оставил лазейку для религии (с.73). Прибегнув к некоторой вычурности, можно сказать, что советские дарвинисты и хромосомщики, подобно Дюрингу, искренне хотели быть материалистами и атеистами, но их попытка создать биологическую теорию, отнимающую почву из-под ног теологии, оказалась безуспешной из-за непонимания идеологических и философских проблем; они разрабатывали теорию без учета требований идеологической борьбы, и разработанная ими теория оставляла лазейку для религиозных предрассудков. Вопреки желаниям дарвинистов и хромосомщиков, на их теории могла паразитировать религия и использовать в своих целях хромосомную теорию, ссылаясь на нее.
(В.И.Ленин последовательно проводил точку зрения, которая отнимала почву из-под ног идеалистов и теистической бессмыслицы, при решении вопроса о трехмерности пространства, превращении материи в силу, материальном существовании классов в классификации.)
Ведущий советский биолог Трофим Денисович Лысенко пристально изучил «Материализм и эмпириокритицизм», и им было найдено предупреждение В.И.Ленина о попытках реакционных сил «искусственно сохранить или отыскать местечко для фидеизма»(с.327). Т.Д.Лысенко догадался, что американские буржуазные исследователи Джошуа и Эстер Ледерберги проводили искусственные опыты (с бактериями и пенициллином) с целью искусственно отыскать местечко для фидеизма. Само собой разумеется, что Т.Д.Лысенко подверг разоблачительной критике фальшивые и вредительские эксперименты.
Трофим Денисович Лысенко внимательно прочитал «Материализм и эмпириокритицизм», и он нашел то место в книге, где выдвигается требование: естествознание должно ограждать людей от религиозных предрассудков («Энгельс имел полное право преследовать Дюринга, открытого атеиста, за то, что он непоследовательно оставлял лазейки фидеизму» - страница 73). В соответствии с этим, Т.Д.Лысенко придал биологической науке «ограждающие» особенности. Хромосомщики не позаботились о том, чтобы свою теорию наполнить «ограждающим» содержимым. Т.Д.Лысенко тесно увязал изменение среды и изменение особей, устранил лазейку, и поповщине не за что было уцепиться. Изменения у растений и животных возникают позже (а не предшествуют, как у хромосомщиков) изменений среды обитания. Существует короткий промежуток времени, когда среда уже изменилась, а особи еще не изменились, и в этот промежуток времени особи плохо приспособлены к среде, и появляется потребность приспособления. Биолог Стрельченко из когорты лысенковцев изъясняется так: «У человекообразных обезьян обычные биологические способы приспособления в новых условиях стали недостаточными и даже губительными. Появились новые потребности: в мясной пище, в охоте, в использовании при помощи передних конечностей разнообразных орудий. Эти потребности породили различные функции, а последние привели к перестройке физического строения организма (прямая походка, увеличение мозга, превращение лапы в руку)».
Почему возникают новые потребности и функции? Лысенковцы дают ответ: потому что имеется угроза для жизни животного. Стрельченко, к примеру, считает, что невозникновение новых приспосабливающих потребностей губительно, и по причине губительности возникают новые потребности. Другой лысенковец выражается более чем ясно: «Детеныш, чем он моложе и чем более нуждается в опеке, пользуется значительными привилегиями в удовлетворении своих жизненных потребностей. С биологической точки зрения это вполне объяснимо, т.к. отсутствие заботы о потомстве может привести к вымиранию вида»(Тих). При некоторых условиях появляется возможность гибели вида, и возможность воздействует на организмы; она формирует внутреннюю цепь физиологических и психических потребностей, направленных на приспособление.
Существование более раннего явления (потребности заботиться о потомстве, потребности использовать передние конечности) ставится в зависимость от более позднего явления (гибели вида, возможной в отдаленном будущем).
Как иронически говорил Энгельс, уже совершившаяся часть процесса обусловлена будущей частью процесса.
«Уразумение того, что вся совокупность процессов природы находится в систематической связи, побуждает науку выявлять эти связь повсюду, как в частностях, так и в целом»(Фридрих Энгельс, «Анти-Дюринг», Сочинения, том 20, с.35).
Хромосомщики-дарвинисты не выявили связь между предшествующей мутацией и последующей мутацией, и это означает пренебрежительное отношение к философскому учению Фридриха Энгельса. Дарвинисты считали случайность в возникновении мутации всего лишь случайностью, и не искали скрытые пружины случайного; они не считали нужным выделить необходимость из случайности.
Уклонение от выявления необходимости в случайном есть проявление принципа экономии мышления. Поскольку В.И.Ленин значительную часть своей философской книги посвятил критике принципа экономии мышления, то лысенковцы значительную часть своих сил направляли на критику дарвинистов из-за их приверженности принципу экономии мышления, уклонения от поиска необходимости в случайном, попыток найти оправдание своей бездеятельности в сфере поиска необходимости.
«Когда Дарвин говорит о естественном отборе, — писал Фридрих Энгельс, — то он отвлекается от тех причин, которые вызвали изменения в особях, и рассуждает о том, каким образом индивидуальные уклонения постепенно становятся признаками вида или подвида. Для Дарвина важно не столько найти эти причины, — которые до сих пор частью вовсе не известны, частью же могут быть указаны лишь в самых общих чертах, — сколько ту рациональную форму, в которой их результаты оседают, приобретают прочное значение. …он пренебрег вопросом о причинах повторяющихся индивидуальных изменений ради вопроса о форме, в которой они становятся всеобщими, — это недостаток, который Дарвин разделяет с большинством людей, делающих действительный шаг вперед в науке»(Фридрих Энгельс, «Анти-Дюринг»).
Хромосомщики повторили ошибку Чарльза Дарвина и не искали закономерную причину, вызывающую изменения в особях.
Признание теории снимком, калькой, приблизительной копией с объективной реальности — в этот состоит материализм. Лысенко был материалистом, и он настойчиво утверждал, что его теория является приблизительной копией с объективной реальности. Хромосомщики проявляли осторожность и не говорили о том, что их теория является калькой с объективной реальности, и тем самым хромосомщики отклонились от материалистической линии.
В книгах «Материализм и эмпириокритицизм» и «Анти-Дюринг» указаны законы и закономерности, по которым развивается наука. Дарвинисты и хромосомщики ушли в сторону от генеральной линии науки и отказались подчиняться указанным книгам, что печально окончилось для дарвинистов и хромосомщиков. Т.Д.Лысенко узнал из книги Фридриха Энгельса «Анти-Дюринг», о случившемся с пневматическим законом Бойля, согласно которому объем газа при постоянной температуре обратно пропорционален давлению. Ученый Анри Реньо обнаружил, что этот закон оказался неверным при больших давлениях. Если Реньо был бы «философом действительности», то он был бы обязан заявить: закон Роберта Бойля вовсе не подлинная истина, значит, он вовсе не истина. Но тем самым Анри Реньо впал бы в гораздо большую ошибку, чем та, которая содержится в законе Бойля. В куче заблуждений затерялось бы найденное Реньо зерно истины; Реньо превратил бы, следовательно, свой первоначальный правильным результат в заблуждение.
Трофим Денисович Лысенко обнаружил, что биологическая теория Жана Батиста Ламарка в некоторых своих аспектах неверна. Лысенко выявил в природе некоторые явления, которые не укладывались в теорию Ламарка, и этим явлениям Лысенко дал свое объяснение. Если Лысенко был бы «философом действительности», то он был бы обязан заявить: теория Ламарка вовсе не подлинная истина, значит, она вовсе не истина. Но если Лысенко сказал бы так, то тогда он впал бы гораздо большую ошибку, чем та, которая содержалась в теории Ламарка. В куче заблуждений затерялось бы найденное Лысенко зерно истины; Лысенко превратил бы, следовательно, свой первоначальный правильный результат в заблуждение. Поэтому Лысенко не заявил: теория Ламарка вовсе не подлинная теория. Лысенко признал теорию Ламарка, внес в нее некоторые исправления, и ввел в советскую науку.
Новое знание и старое знание соотносятся друг с другом по определенным правилам, открытых Энгельсом. Лысенко подчинился правилам, вписанным в философскую книгу «Анти-Дюринг».
Дарвинисты-хромосомщики читали книги Энгельса, но из-за своей теоретической беспомощности они не поняли философию Энгельса, и пренебрежительно относились к произошедшему с Реньо. Дарвинисты оказались неспособными жонглировать схоластическими понятиями, как ими жонглировали Т.Д.Лысенко и его соратник И.И.Презент. Дарвинисты-хромосомщики заявили, что теория Ламарка не подлинная истина, отбросили эту теорию и на пустом месте создали хромосомную теорию наследственности. Их теория создавалась в условиях, которые указаны Энгельсом как ведущие к заблуждению.
Энгельс убедительно показал, на примере Бойля и Реньо, как должно осуществляться диалектическое познание окружающего мира. Фридрих Энгельс ввел в науку диалектический принцип, — принцип накопления имени Реньо, — согласно которому через накопление относительных истин создается абсолютная истина. Вопрос о применении этого принципа к теории Ламарка вызвал спор между хромосомщиками и лысенковцами. Лысенко обосновывал применение принципа накопления имени Реньо тем, что в книгах Энгельса дана положительная характеристика наследуемости изменений, приобретенных после рождения. Лысенко полностью согласился с точкой зрения Энгельса, и лидер советских биологов обращался с теорией Ламарка так, как настаивал обращаться Энгельс, т.е. диалектически. Хромосомщики обосновывали недопустимость применения принципа накопления тем, что в экспериментах не обнаруживался переход по наследству приобретенных изменений. Хромосомщики не применяли принцип накопления относительных истин, и вступили в противоречие с Энгельсом (с разработанной Энгельсом теорией познания о вхождении старого знания в состав нового знания, о недопустимости квалифицировать старое знание как не-истину).
Законы, категории и принципы материалистической диалектики, будучи отражением всеобщих законов развития объективного мира, являются тем самым всеобщими формами мышления, универсальными регулятивами познавательной деятельности.
Т.Д.Лысенко и И.И.Презент руководствовались регулятивами материалистической диалектики, и разрабатывали биологическую науку о ведущей роли обмена веществ между организмами и окружающей средой в формировании биологических признаков, появляющихся после рождения и передающихся по наследству. Хромосомщики не подчинились регулятивам (в частности, хромосомщики отказались накапливать теорию Ламарка, хотя диалектическое соотношение между абсолютной и относительной истиной требовала накапливать все теории в копилке абсолютного знания), и поэтому их теория не считалась в 1948 году отражением объективного мира.
Трофим Денисович Лысенко создал теорию, удовлетворяющую самым строгим требованиям диалектического материализма: в ней были и переход количества в качество, и единство противоположностей, и все остальные компоненты диамата. Противоречия между живым существом и окружающей его природой — движущая сила перехода от старой формы живого существа к новой форме. Противоречия, связанные с изменениями окружающей среды, влияют на потребности организма, а изменение потребностей влияет на изменение анатомии и функций органов. Противоречия, а не хромосомные мутации — источник развития живого мира.

Фридрих Энгельс взял гипотетическую ситуацию: какой-то умственно отсталый исследователь обнаружил, что научный закон не соответствует действительности; умственно отсталый исследователь подверг отрицанию закон и после этого прилег на диван и стал пить чай; другой умственно отсталый исследователь обнаружил, что закон находится в состоянии отрицания, и сделал вывод о невозможности исследовать природу по причине отсутствия научного закона; огорченный невозможностью продолжить научные исследования, второй исследователь ложится на диван и для придания спокойствия своим расшатанным нервам пьет чай с успокаивающими травами. В результате, исследователи лежат на диванах и не проводят научные исследования. Имея семь пядей во лбу, Энгельс растолковывает умственно отсталым исследователям: пребывание закона в состоянии отрицания не будет препятствовать продолжению научных исследований, если отрицать закон не полностью, а частично; не полное, а частичное отрицание закона обеспечит дальнейшее развитие научных исследований; первый исследователь неправильно отрицал научный закон и этим привел в нервное расстройство второго исследователя; чтобы не было нервных расстройств и лежания на диванах, законы науки нужно отрицать правильно, по-диалектически (т.е. частично); диалектический материализм обеспечивает отсутствие нервных расстройств у умственно отсталых исследователей и тем самым диалектический материализм двигает вперед развитие науки. Дальнейшее развитие науки зависит от правильного (частичного диалектического) или неправильного (полного метафизического) отрицания законов науки. Нельзя отнимать надежду хотя бы на частичную правильность закона, поскольку устранение надежды приведет к остановке научных исследований.


Можно сказать «теория неверна» и после этого замолчать. Можно сказать «теория неверна» и затем сообщить, в чем конкретно заключается ошибка, приведшая к неверности теории, и подсказать путь к правильному решению. Первое – зряшное отрицание, второе – вдумчивая критика.


В 1948 году философ Ф.И.Георгиев произнес фразу: «Определенные физические вопросы встречаются с определенными политическими вопросами». Хромосомщики ДОЛЖНЫ БЫЛИ предусмотреть столкновение с определенными политическими вопросами, и заблаговременно придать обтекаемую форму своим формулировкам относительно возникновения передаваемых по наследству индивидуальных признаков, чтобы обтекаемые хромосомные формулировки избежали удара о догмы диалектического материализма. Но хромосомная теория оказалась не подготовленной к удару об диамат. Хромосомщики могли бы создать новую породу хромосомо-модифицированных кроликов, но ради кроликов нельзя было пожертвовать диалектическим материализмом и признать правильность антидиалектических принципов хромосомной теории. Вот урановая и водородная бомбы — это другое дело. Урановые и водородные бомбы, в которых происходит идеалистическое превращение вещества в энергию (материи в силу) — очень полезная вещь, и тут допустимо пожертвовать диалектическим материализмом. Урановые, плутониевые, водородные бомбы очень прочны, и они смогли раздробить в мелкую крошку подводные камни диалектического материализма в тех местах диалектического материализма, через которые проходил путь урановых, плутониевых, водородных бомб. (Может быть, было бы более красиво сказать так — эти бомбы очень прочны и они без ущерба для себя преодолели минное поле диалектического материализма? Нужное подчеркнуть.)


В 1930-х годах создан НИИ каучука и каучуконосов, и группа ученых под руководством М.С.Навашина вывела тетраплоидный сорт кок-сагыза, в корнях которого находилось повышенное содержание каучука (внешне кок-сагыз похож на одуванчик). В 1947 году был собран семенной материал, предназначенный для массового выращивания тетраплоидного кок-сагыза. Но Т.Д.Лысенко запретил высаживать на колхозные и совхозные поля семена кок-сагыза, так как Лысенко имел убеждение, что во втором поколении тетраплоидный кок-сагыз будет иметь малое количество каучука в корнях, по сравнению с первым поколением. На основании похожего убеждения, Лысенко запрещал засевать поля некоторыми сортами кукурузы, имеющих тетраплоидный набор хромосом. В 1948 году «тетраплоидная» лаборатория М.С.Навашина была закрыта, по требованию Т.Д.Лысенко. Необходимо отметить, что во многих странах, где отсутствовала лысенковщина, поля засевались тетраплоидами, и их последующие поколения давали значительные урожаи. Сорта кукурузы, запрещенные Лысенко, в других странах получили широкое распространение по причине высокой продуктивности.


В 1978 году издан учебник «Основы марксистко-ленинской философии», в котором на странице 174 можно прочитать: «Между новой и старой теориями существуют сложные отношения, одно из которых выражается в принципе соответствия…новая теория приобретает право на существование, когда прежние теории оказываются некоторыми предельными моментами ее».
Вычленив суть цитаты, получим: новая теория должна признать правильность старой теории и включить ее в себя в качестве составной части. Принцип соответствия требует от новой теории заключать в себе то, что старая теория считает имеющим непреходящее значение. В противном случае новая теория не имеет право на существование.
Именно это и случилось с дарвинистской хромосомной теорией. Она была изгнана из советской биологии, т.к. она не признавала правильность старой теории Ламарка о наследовании приобретенных изменений. «Положение о возможности наследования приобретенных изменений, — этого крупнейшего открытия в биологической науке, начавшего свое развитие с учения Ламарка, — генетиками-менделистами выброшено за борт». Такими словами Т.Д.Лысенко на сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук 1948 года разоблачил лженаучную сущность хромосомной теории.
Если бы хромосомная теория наследственности захотела получить признание, то она согласилась бы с философским монизмом. Однако монизм был отторгнут и не был включен в состав хромосомной теории, и эта теория была загнана в глубокое подполье. Такая судьба хромосомной теории согласуется с принципом соответствия.
Один из погромщиков хромосомной теории провозгласил с трибуны на съезде академиков ВАСХНИЛ в 1948 году: «Нам, советским научным работникам, надо опираться на основное марксистское положение: проявлять в науке партийность, патриотизм, новаторство, принципиальность, идейный подход».
Что такое принципиальность и идейный подход? Ученые должны создаваемыми ими естественнонаучными теориями подтверждать правильность научных идей, изложенных в трудах Маркса, Энгельса, Ленина, и защищать их от нападок.
Существует ли в природе естественный отбор? Трофим Денисович Лысенко утверждал, что не существует. Это вполне объяснимо — ведь марксизм отрицал естественный отбор, устраняющий неприспособленных особей. Дарвиновскую теорию, согласно которой естественный отбор «отсеивает» организмы с неблагоприятными изменениями, основоположник марксизма Фридрих Энгельс отвергал: «В учении Дарвина я согласен с развитием, но дарвиновский способ объяснения считаю несовершенным». Энгельс признавал объяснение Геккеля: «Геккелевские «приспособление и наследственность» могут обеспечить весь процесс эволюции, не требуя отбора»(«Диалектика природы»).
Совершенно естественно, что Т.Д.Лысенко, демонстрируя преданность марксистскому учению, включил в свою биологическую теорию воззрение Энгельса об отсутствии естественного отбора в природе. Согласно биологической теории Т.Д.Лысенко, противоречия приводят к тому, что у гигантского количества особей происходят изменения, и гигантское количество особей одинаково хорошо приспосабливаются к изменившимся условиям жизни. Поскольку особи не разделяются на плохо приспособленных и хорошо приспособленных, то между ними не возникает конкуренция, ведущая к естественному отбору. Лысенко настаивал на отсутствии естественного отбора, потому что сам Энгельс отрицал естественный отбор. Хромосомщики не согласились с мнением Энгельса, нарушили принцип соответствия, и настаивали на существовании естественного отбора, на разделении особей на плохо приспособленных (большинство особей) и хорошо приспособленных (единичные экземпляры).
Дополнительным фактором, усиливающим борьбу за существование и естественный отбор, является появление мутаций у единичных особей, ухудшающих приспособление к среде обитания. Такая точка зрения хромосомщиков противоречила точке зрения Т.Д.Лысенко — противоречие между средой обитания и организмами всегда приводит к улучшению приспособления, но никогда не вызывает ухудшение приспособления.
Лысенко согласился с тем, что следствием является изменение, а причиной является приспособление к среде обитания. Как можно было не согласиться, если об этом сказал Энгельс? «В новейшее время представление об естественном отборе было расширено, особенно благодаря Геккелю, и изменчивость видов стала рассматриваться как результат взаимодействия между приспособлением и наследственностью, причем приспособление изображается как та сторона процесса, которая производит изменения, а наследственность — как сохраняющая их сторона»(Ф.Энгельс, Соч., т. 20, с. 71).
Но хромосомщики осмелились не согласиться с мнением Энгельса о приспособлении как причине изменения, и утверждали противоположное.
Хромосомщики не включили в свою теорию воззрение Геккеля и Энгельса, и тем самым нарушили принцип соответствия. Кстати, Дарвин проигнорировал принцип соответствия. Карл Линней и Жорж Кювье в своих научных трудах утверждали, что растения и животные созданы за третий и четвертый день творения всего сущего, и с тех пор растения и животные не изменялись. Линней и Кювье видели вокруг себя застывший мир, не подверженный изменениям. В отличие от них, Чарльз Дарвин считал растительный и животный мир постоянно изменяющимся. С точки зрения принципа соответствия, теория Дарвина является ошибочной.
Т.Д.Лысенко и И.И.Презент доказали правильность лысенковской теории тем, что она подчинилась принципу соответствия, и принципы лысенковской теории соответствуют учению Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Хромосомщики не смогли найти аналогичных доказательств для своей хромосомной теории наследственности.
Вдумаемся в слова советских философов Л.Э.Гуревича и А.А.Китайгородского: «Величайшим изобретением науки является принцип соответствия, гласящий: все природные законы, установленные при определенных условиях, установлены окончательно», «Наука расширяет наши познания, но никогда не зачеркивает написанного».
То есть установленный учеными закон науки навсегда становится догмой, не подлежащей пересмотру и исправлению.
В шестнадцатом и семнадцатом веках студенты университета в Болонье давали клятву следующего содержания: «Ты клянешься, что будешь хранить и защищать то ученье, которое публично проповедуется, согласно почтенным авторам, в Болонском университете и других знаменитых школах, учение, проверенное многими столетиями, которое объясняется и излагается университетскими докторами и самими профессорами. Именно ты никогда не допустишь, чтобы перед тобой опровергали или уничижали Аристотеля, Галена, Гиппократа, и их принципы и выводы».
Из высказываний многих советских философов можно сделать вывод, что принцип соответствия — это перелицованная клятва болонских студентов.
Лавуазье не учился в Болонском университете и не давал клятву защищать от опровержения своих предшественников. Поэтому Лавуазье без душевных мук сверг с пьедестала флогистонную теорию. Лавуазье нарушил принцип соответствия.
Сведения о том, как различные живые существа (например, жабы, черви) самозарождаются из гниющего ила или разлагающихся веществ, можно найти во многих древних китайских, индийских, шумерских, египетских записях. Аристотель приводит в своих сочинениях множество фактов самозарождения живых существ. Согласно принципу соответствия, Луи Пастер имел обязанность включить в свою биологическую теорию найденные Аристотелем доказательства самозарождения. Но Пастер пренебрег обязанностями, возложенными на него принципом соответствия, и придерживался мировоззрения, согласно которому самозарождение не существовало ни в эпоху Аристотеля, ни в эпоху египетских клинописей. (Подробности о наплевательском отношении Луи Пастера к принципу соответствия при разбирательстве в вопросе о самозарождении живых организмов, изложены в двенадцатой главе «Фантазии».)

Один из студентов Луи Пастера сообщил ему о проблеме, с которой столкнулся отец студента — свекольная брага почти всегда сбраживается с образованием спирта, но иногда сбраживание завершается получением молочной кислоты вместо спирта. Наука того времени не имела ответа на такой вопрос. Тогда считалось, что дрожжи являются побочным продуктом брожения, но никак не причиной, а настоящей причиной брожения являются некие вибрации и нестабильность компонентов. Изучая сброженную жидкость из тех злополучных партий свекольной браги, которые на выходе вместо спирта дали кислоту, Пастер обнаружил присутствие каких-то посторонних микроорганизмов, т.е. дрожжей. Изучая с точки зрения химии процесс спиртового или кисломолочного брожения (и другие виды брожения), он вопреки многочисленным возражениям пришел к выводу, что различные процессы химических изменений при брожении вызывается различными живыми дрожжами. Брожение не является чисто химическим процессом, как утверждал Юлиус Либих. Новая теория (теория Пастера об участии дрожжей в брожении) ориентирована на соответствие объективной реальности, но не на соответствие старой теории (теории Либиха о нестабильности химических соединений как причине брожения).
В 1856 году к Луи Пастеру обратились виноделы с мольбой о помощи: в то время море вина скисало, и винодельческий промысел оказался на грани катастрофы. Пастер начал исследовать процесс скисания и обнаружил, что он вызывается «неправильными» дрожжами; ученый предложил простейший метод сохранения вина — его нагревание в течение нескольких часов при невысокой температуре. Этот метод, получивший впоследствии название «пастеризация», позволил французским виноделам не потерять миллионы франков. Когда Луи Пастер опубликовал сочинение о различных видах брожения и о болезнях вина, тот час же раздались возмущенные вопли, и, по словам современников, все крупные орудия науки были направлены против Пастера. До того считалось, что брожение вина, свекольной браги, молока вызывается химическими реакциями, и те, кто разделял это воззрение, были не менее возмущены заявлением Пастера, чем если бы он стал утверждать, что Земля не шар, а куб. Луи Пастер столкнулся с догматизмом и косностью, защищаемых принципом соответствия. Однако Пастер смог это преодолеть, и в конечном счете его теория была признана научным миром.
Осознав значение случая, происшедшего с Антуаном Лавуазье и Луи Пастером (и аналогичных случаев со многими другими учеными), здравомыслящие ученые пришли к выводу, что разногласие новой теории со старой не означает ошибочность новой теории. Ниже приводится подборка высказываний некоторых ученых, в мягкой форме выражающих несогласие с принципом соответствия.
Н.Н.Семенов: «Значительное движение науки вперед связано с открытиями, которые противоречат системе существующих знаний».
А.К.Сухотин: «Новую теорию стремятся отвергнуть, поскольку она зачастую не укладывается в наличный запас знаний. Все, что выходит за рамки общепризнанного, вызывает протест и подвергается вытеснению. Поэтому трудность научного прогресса не в отсутствии новых идей, а в освобождении от старых».
Л.А.Растригин: «Появление новых идей в науке всегда связано с нарушением некоторого запрета, который установила «старая» наука».
В.И.Вернадский: «Многие научные истины, входящие в состав современного научного мировоззрения, или их зародыши проповедовались в прежние века отдельными исследователями, которые находились в конфликте с современным им научным мировоззрением… Научное мировоззрение охвачено борьбой с противоположными новыми научными взглядами, среди которых находятся элементы будущих научных мировоззрений… Мы постоянно видим, что много раз совершается одно и то же открытие, что оно подвергается оценке и воспринимается только после того, как несколько раз бывало отвергаемо, как негодное и неправильное».
К.Е.Левитин: «Каждый новый факт проверяется на то, не противоречит ли он общей базе знаний, и если такой криминал обнаруживается, то перед новым фактом опускается шлагбаум. Между тем сведения, не согласующиеся с общепринятыми, могут нести в себе наиболее ценную информацию».
В.А.Викторов: «Сколько раз история доказывала перспективность и жизнеспособность кажущихся поначалу «бредовыми» разработок! Характерно, что они на первых порах встречают активное сопротивление даже со стороны опытных специалистов. Может быть, надо говорить не «даже», а «особенно»? Ведь большой опыт – это богатство, но одновременно часто и ограничитель для всего, что не укладывается в рамки накопленного опыта».
А.И. Герцен: "Не истины науки трудны, а расчистка человеческого сознания от всего наследственного хлама, от всего осевшего ила, от принимания неестественного за естественное, непонятного за понятное".
Л. Больцман: «Гипотезы, дающие волю фантазии и более смело выходящие за рамки имеющегося материала, всегда будут побуждать к новым исследованиям и приводить к совершенно неожиданным открытиям»
Я.Е. Гегузин: «Наиболее легко новые идеи усваиваются юным поколением ученых, которые свою жизнь в науке начинают тогда, когда новая идея уже некоторое время существует. Она ими воспринимается наравне со старыми идеями. Ее усвоение не вызывает ни внутреннего протеста, ни необходимости преодолеть множество барьеров, среди которых есть и барьер под названием «традиция», и барьер под названием «косность». Иной раз эти барьеры не могут «взять» даже светлые и независимые умы. Для зрелого ученого появление новой идеи означает необходимость заново истолковывать многое из того, что ранее казалось ясным и решенным. А необходимость этого исподволь рождает внутреннее сопротивление новой идее; преодолевать это сопротивление нелегко. Переучиваться всегда труднее, чем учиться. Некогда М.Планк, размышляя над становлением и развитием новый идей в связи с тем приемом, которым им оказывают различные поколения, высказал грустную мысль о том, что счастье развивающееся науки состоит в том, что старшие поколения уходят. Старые идеи не умирают, умирают их сторонники».
М.Планк: «Обычно новые научные истины побеждают не так, их противников убеждают и они признают свою неправоту, а большей частью так, что эти противники нового постепенно вымирают, а подрастающее поколение усваивает истину сразу».
П.К. Энгельмейер: «Когда новое вступает в ряды старого, то, по общему правилу, все места заняты старым, и новое должно себе место завоевать. Старое сопротивляется и подвергает козням новое. Нет такой клеветы, коей бы новое не подвергалось. И оно должно выйти победителем из испытаний. Тогда новое докажет уже на деле, что оно целесообразно и своевременно».


В 1879 году американский экономист Генри Джордж, пренебрежительно относящийся к принципу соответствия, издал книгу «Прогресс и бедность», в которой он опроверг устоявшиеся среди авторитетных экономистов мнения. Он не побоялся вступить в теоретическую схватку с видными учеными-экономистами, с такими как Адам Смит, Джон Стюарт Милль, Давид Рикардо, Джон Мак-Куллох. Во-первых, Генри Джордж доказал несостоятельность мнения относительно источника, из которого проистекает деньги, выплачиваемые в качестве заработной платы наемным рабочим. Во-вторых, он опроверг распространенное мнение о распределении продуктов производства между земельной рентой, зарплатой наемных работников и доходом капиталистов. Генри Джордж указывал в своей книге, что некоторые исследователи-теоретики вплотную подходили к выявлению ошибок, которые совершили видные экономисты, но эти исследователи не решились покушаться на авторитетные имена, и промолчали об ошибках. Генри Джордж пишет: «Читая сочинения экономистов, которые со времени Адама Смита трудились над разъяснениями учений политэкономии, невозможно не заметить, как они то и дело наталкиваются на правильную формулировку закона происхождения заработной платы, отнюдь не делая ее явной. В сущности, трудно отрешиться от той мысли, что некоторые из них действительно видели правильную формулировку, но, устрашившись выводов, к которым она привела бы, предпочли утаить формулировку, чем воспользоваться ею».
Утаивание формулировки произошло потому, что научные исследования подлежат развитию с соблюдением требований, исходящих от принципа соответствия.