Антропогенез и эволюция сознания.

Ну вот, тема создана. Осталось дело за малым. Текст впихнуть)

Глава 1. ВЕЧНОЕ ДЕТСТВО

В давние - давние времена.... На спецкурсе по антропологии .... Услышал я о теории антрополога Болька. Если очень коротко - он предположил, что человек - неотеническая «личинка» обезьяны. На основании того, что зародыш шимпанзе по промерам тельца и индексов этих промеров очень уж похож на взрослую человеческую особь. Научный мир Болька осмеял. И что интересно - как западные школы антропологии, так и советская. Советская даже чуть ли не больше глумилась.
А меня тогда эта теория на столько "задела", что не выходит из головы до сих пор. И всю жизнь, фактически, в голове откладывалась информация и сведения, её подтверждающие. Её центральную идею. Разумеется, человек появился не благодаря тому, что какая-то шимпанзе родила уродца, который рос, рос и стал половозрелым, но остался в пропорциях эмбриона шимпанзе. Всё было несколько по-другому, на самом деле: сложнее и значительно дольше. Но озарение Болька было провидческим! Судя по отдельным статьям и заметкам, публикуемым в интернете, сегодня научный мир начал догадываться о том, о чём я собираюсь написать. Правда, пока даже догадывающиеся рассматривают весьма частные моменты, в зависимости от своих научных пристрастий. Кто-то благодарит неотению всего лишь за то, что у человека стала более просторной черепная коробка. Кто-то взахлёб «опровергает» самого Дарвина http://lyuss.livejournal.com/220033.html . Кто-то скрещивает Болька с Гумилёвым http://www.proza.ru/2011/11/27/679 , а кто-то подходит совсем уж вплотную к заветной дверце http://n-bitva.narod.ru/prilojenie/nauka/evolucia/melnichenko_a_obezyanaProizoshla.htm , за которой… За которой уважаемый автор Андрей Мельниченко увидел снежного человека. Что вполне может быть, кстати! Но как близко был автор от Главного! Одного единственного заветного слова не хватило уважаемому А.Мельниченко, чтобы увидеть ВСЁ! И слово это ИМПРИНТИНГ! Ну, для введения достаточно, теперь подробно о происхождении ИНТЕЛЛЕКТА и СОЗНАНИЯ. Вот так вот! Наш вид, Homo sapiens sapiens, даже не столь и важен в предлагаемой концепции. Именно ИНТЕЛЛЕКТА и СОЗНАНИЯ! Как закономерной ступени эволюции живой материи.

В сущности, человек принципиально почти ничем не выделяется в своём небольшом совсем таксоне, насчитывающим три вида - шимпанзе, бонобо и человека, собственно. Об этом уже много понаписано, даже есть книжка Джареда Даймонда «Третий шимпанзе».
Единственное отличие, по сути - наличие способности к мышлению, СОЗНАНИЯ. Я абсолютно уверен, что сознанием, в свою очередь мы обязаны одну единственному явлению - РЕЧИ! Членораздельной речи, вербальности. Она позволяет сформироваться в нашем мозгу ВИРТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ, в которой мы, собственно, и живём, в отличие от животных, живущих в подлинной реальности. Но это- предмет отдельного дальнейшего разговора. Примем пока как факт - единственное наше существенное отличие от других животных - наличие сложно организованной речи, или, как принято говорить со времён Павлова ВТОРОЙ СИГНАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ.
Следующий вопрос - почему у нас ТАКАЯ речь есть, а у тех же шимпанзе её нет? И даже в специальных многолетних опытах с обучением шимпанзе языку жестов сформировать в них нечто подобное не получается? Мой ответ однозначен - потому что у обезьян очень короткий ПЕРИОД ИМПРИНТИНГА (далее ИП), в отличие от НАС.
Здесь необходимо сделать некое отступление, и разобраться с импринтингом, и при чём он здесь, собственно.
У всех животных, практически, есть врождённые программы поведения, выработанные в ходе эволюции. Безусловные рефлексы и ИНСТИНКТЫ. Многие инстинкты - весьма жёсткие программы поведения, некоторые – имеют довольно широкую норму реакции и адаптивности, то есть не столь жёсткие. Как правило, чем выше организовано животное, тем у него больше инстинктов именно не жёстко определённых с рождения. А вот «неопределённости» определяются уже после рождения животного в чётко очерченный во времени период, который и называется ИМПРИНТИНГОВЫЙ. Что это за неопределённости, которые определяются во время импринтинга? Это ключевые стимулы, запускающие поведение, в отношении кого или чего направлено поведение, стимулы и условия, регулирующие интенсивность и прочие другие характеристики поведения уже во время его реализации. Это примерно, как если вы заполняете некий готовый бланк большого договора, вставляя на места пропусков своё имя, место проживания, даты, суммы взаиморасчетов, и всякое другое… То есть, из ничего не стоящего бланка создаёте юридический документ. В своё время механизмы импринтинга хорошо изучил замечательный учёный Конрад Лоренц на серых гусях. Скажем, гусёнок должен следовать за «мамой», это инстинкт. Но вот кто есть «мама» заранее в программе этого поведения не «прописано». Что движущееся увидит гусёнок в определенное время своего развития после рождения, то и будет его «мамой» Гусыня – хорошо! Но хитрый дядька Лоренц привязывал себе на щиколотку платок –и гусята ходили за ним как привязанные, пока не подрастали. Если прокатить мимо них мячик - будут ходить за этим мячиком. Ох уж эти люди!

Во время импринтинга запечатлеваются ещё очень и очень интересные стимулы – ПРИОБРЕТЁННЫЕ коммуникационные сигналы! У высокоорганизованных животных имеются ВРОЖДЁННЫЕ коммуникационные сигналы, которые вырабатываются видом эволюционных путём, и вот эти – приобретённые. Как правило, они употребляются только внутри конкретной популяции вида, и представители этого же вида из иных популяций далеко не всегда на них адекватно реагируют и вообще воспринимают. Имеются такие комплексы сигналов во многих группах животных – у птиц, у псовых, у китообразных, и разумеется, у ПРИМАТОВ! И что интересно, каждая вновь рождённая особь овладевает этими ПРИОБРЕТЁННЫМИ комплексами сигналов, в основном, в этот самый ИП! И ещё более интересно, что ЧЕЛОВЕК в этом ни сколько от других животных не отличается. Основами своего огромного и очень сложного комплекса коммуникативных сигналов – РЕЧИ человеческий детёныш тоже овладевает во время ИП. Только вот период этот у нас очень сильно растянут. Если у птиц он составляет минуты и часы, у наших самых близких родственников – шимпанзе месяцы, то у нас - годы! Ну, где-то до 4-5 лет, скорее всего. Точно никто толком не знает, но хорошо известно, что человеческие детёныши, выросшие лет до 7 без контакта с другими людьми (так называемые «маугли»), уже НИКОГДА не начинают говорить на человеческом языке. В дальнейшем я постараюсь очень подробно коснуться механизмов импринтинга речи, и вообще, её формирования, формирования сознания, работы интеллекта, возникновения культуры и культурной эволюции, а пока только кратко скажу о том, чем же отличается усвоение информации нашим мозгом во время импринтинга, от усвоения информации во взрослой жизни.
Запоминание во взрослой жизни происходит, как и наработка любого условного рефлекса, навыка. Если очень схематично, то при долгом упражнении и повторении между двумя (минимум, это грубая модель) ВОЗБУЖДЁННЫМИ нервными клетками образуется синаптическая связь. Нет этого возбуждения, то есть некоего "труда" по запоминанию, и связь не образуется. Под «трудом» подразумевается повторное и длительное возбуждение этих клеток с применением ВОЛЕВОГО усилия.
А вот в импринтинговый период всё почти с точностью до наоборот. Человек рождается с полным набором нервных клеток в мозгу, но сама нервная ткань слабо дифференцирована. Существуют только синапсы, отвечающие за "врождённое поведение" и прочую работу мозга, определяемую генетически. И вот, сразу после рождения, без всякого внешнего возбуждения, то есть упражнения, повторений и подкреплений начинается бурный рост аксонов и образование синапсов в определённых зонах мозга. И поступающая извне вербальная информация как бы "пишется" на эти бурно образующиеся связи. Если говорить образно - освоение речи в импринтинге похоже на её запись на магнитофончик, а вот освоение других языков и информации вообще во взрослом состоянии - трудное и кропотливое "выдалбливание слов зубилом на гранитной плите". Мало того, если ребёнок до пяти лет, примерно, не научится ВООБЩЕ никакой речи, то он уже НИКОГДА не научится никакому зыку. У него вообще не сформируется сознание. Тому примером "маугли", о которых я уже упоминал выше. Снаружи люди, внутри животные.
Отступление на тему импринтинга закончено. Возвращаемся к сравнению нас с вами и обезьянок. Надеюсь, я разъяснил, почему именно малая длительность импринтинга не позволяет развиться у высших обезьян сложной речи, и как следствие этого – интеллекту и сознанию. Даже пресловутый объём мозга, которым мы так кичимся перед другими приматами здесь не так важен. Всё дело в продолжительности импринтингового периода.
И тут необходимо сделать второе отступление, чтобы хотя бы в первом приближении понять гистологическую и нейрофизиологическую суть периода запечатления.
Всем, наверное, известно, что когда мы появляемся на свет, наш мозг содержит уже полное количество нервных клеток, которые в дальнейшем только уменьшаются в количестве. Ну, есть, вроде бы данные, что всё-таки, благодаря имеющимся в мозгу стволовым клетками некое восстановление нервной ткани всё же происходит, но общая тенденция с возрастом – на неумолимое уменьшение. Увеличение массы мозга после рождения, таким образом, происходит не за счёт увеличения количества нервных клеток, а за счёт их роста. А рост нервных клеток – это рост их длинных отростков-аксонов в первую очередь и образование синапсов (связей между клетками). В общем, наша мозговая нервная ткань сразу после рождения является как бы «недозрелой», то есть слабо дифференцированной. Ну, разумеется, какое-то количество нервных связей в мозгу уже есть. Это связи, обеспечивающие соматические регуляторные функции мозга, множество безусловных рефлексов и некоторых врождённых поведенческих программ – инстинктов. Но это ещё далеко не мозг взрослого человека. И вот, в период импринтинга начинается бурный рост аксонов и образование синапсов, если можно так сказать «по первому предъявлению» стимулов (об этом уже немного было сказано выше), за которые отвечает данная зона мозга. Акустических, зрительных, тактильных и т.п. Именно в это и только это время мозг способен воспринять огромный массив информации, необходимый для формирования членораздельной речи и НАВЫКОВ МЫШЛЕНИЯ, о чём тоже я уже сказал выше. Здесь же зададимся вопросом, а от чего , собственно, зависит скорость и полнота дифференциации нервной ткани (впрочем, и

любой другой)? Если нервная ткань после рождения у нас сильно «недоразвита», стало быть, существуют какие-то факторы, определяющие это развитие? Вообще то, такие факторы давно известны. Это поэтины. Это белковые вещества, которые регулируют дифференциацию тканей организма. И если исходить из того, что и люди, и все приматы состоят из одних и тех же тканей, то логично заключить, что степень дифференцированности какой-то ткани, в том числе и нервной, зависит не от присутствия или отсутствия какого-то из поэтинов, а их концентрацией либо доставкой в определённые зоны дифференциации.
А теперь – ВНИМАНИЕ! Два мозга. Шимпанзе и человека. Как мозг, подобный мозгу шимпанзе мог стать мозгом человека? Да, бесспорно – путём эволюции. То есть, через всем известный механизм – мутации – выживание особей с мутациями – отбор – закрепление изменения. Если подходить с этим механизмом «в руках» к изменению СТРУКТУРЫ мозга из шимпанзиного в человеческий «в лоб», то есть: небольшие последовательные изменения структуры, приводящие к повышению конкурентоспособности, через ТЫСЯЧИ мутаций, тысячи раз проходящие через фильтр отбора, то…. То с трудом верится, что разум вообще мог бы возникнуть. А если мутация была всего ОДНА???? Ну, или несколько мутаций в одном каком-то участке ДНК, но приводящие почти сразу (в эволюционном масштабе) к радикальным изменениям в МОРФОЛОГИИ вида?

Ну, вот мы и подошли к моменту истины. Совсем не большие мутации ДНК, приводящие к изменению концентрации, либо доставки к эврипатентным клеткам ПОЭТИНОВ, либо иных подобных факторов и могли приводить очень быстро к сильному увеличению ИП, и автоматически – к увеличению возможности молодой особи по усвоению сигналов ВТОРОЙ СИГНАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ. И если данный вид эволюционировал в тренде стратегии размножения К (рождение меньшего числа потомства, но более длительная их подготовка к жизни, забота и обучение), а все высшие приматы именно этому тренду и следуют в своей эволюции, то подобная мутация однозначно приводит к повышению вероятности выживания особи. И это довольно быстро должно приводить к формированию нового тренда изменчивости – именно по увеличению продолжительности ИП. Как формируются тренды? Тот же отбор. Но уже не успешных мутаций, а самой способности данного участка ДНК мутировать в данном формате изменений. Что мы имеем при таком механизме эволюции мозга? Во-первых – неизмеримо большую скорость этой эволюции. Ведь фактически, эволюционирует один единственный признак – продолжительность ИП. И всё! Но! Это даёт нечто, дотоле в природе не существовавшее. Новый совершенно вид самой эволюции – КУЛЬТУРНУЮ ЭВОЛЮЦИЮ! Которая сама по себе уже в МИЛЛИОНЫ РАЗ быстрее ГЕНЕТИЧЕСКОЙ. Принципы остаются те же – изменение – выживание – отбор – закрепление. Но меняется сам носитель изменяющейся информации. Но об этом, а также о том, какое значение выше описанное может иметь для всей теории антропогенеза (и для пресловутого поиска «недостающего звена» и для «разборок» между моноцентризмом и полицентризмом) вообще, поговорим позже. А сейчас нужно закончить с нашим изменившимся мозговым акселератом, и во что он превращается, в свете этой концепции.
Зададимся вопросом: ведь если всё так, и в результате неких мутаций изменилась регуляция процесса дифференциации нервной ткани, то вполне эти мутации могли отразиться и на дифференциации других тканей и созревании систем органов? Да! Именно это мы и наблюдаем!
1. Недоразвитость зубочелюстной системы и вообще лицевого черепа. Антропологи доказывают, что произошло это потому, что такое вооружение было НЕ НУЖНО, и таскать такое громоздкое личико было тяжело... С каких это пор оружие в мире животных стало лишним????? С точки зрения выживания, разве плохо в довесок к уму иметь ещё и внушительные зубищи?
2. Явный эволюционный тренд на грацильность скелета вообще. И опять классические антропологи твердят о «излишествах». Не убедительно.
3. Удельная сила мышц человека значительно меньше аналогичных мышц тех же шимпанзе. Вообще, очень интересный феномен, связанный с мускулатурой человека. Шимпанзе просто нормально развиваясь, достигает могучего мышечного корсета. Человек же, без специальных, усиленных и отнимающих много времени тренировок остаётся довольно «дохленьким» на фоне среднего самца шимпанзе, а «качаясь», превращается во внушительного «бройлера», хотя, всё равно без анаболиков едва-едва достигает могучести своего волосатого родственника. Не широковата ли норма реакции для такого важного признака?!
5. Человек, в сравнении с детёнышем шимпанзе очень долго, и с огромным трудом овладевает стандартными локомоциями. В разы, если не в десятки раз медленнее шимпанзе. Очень скудный набор именно ВРОЖДЁННЫХ локомоций. То есть, генетически определяемых, то есть, с комплексами врождённых синаптических связей, определяющих эти локомоции. И тут нужно тренироваться и учиться! Буквально всему! В том числе, казалось бы, одной из определяющих для человека - ПРЯМОХОЖДЕНИЮ!
И опять – «маугли». Оказывается, человека, не научившегося ходить до семи лет уже чрезвычайно трудно этому научить!
6. ВОЛОСЯНОЙ ПОКРОВ. Почему я так выделил? Да потому что это один из самых анекдотичных моментов в антропологии. Каких только гипотез не выдумывалось на тему "почему у человека исчезла шубка"? И ни одна из гипотез не отстояла своей состоятельности! Ни гипотеза бурно размножившихся паразитов во время жизни в пещерах, ни совсем уж глупая гипотеза о том, что, мол, в Африке в шерсти было жарко! Ни даже "водно-болотная" гипотеза. А ведь куда проще - волосяной покров недоразвит просто как досадный "довесок", попутный эффект, к главному эволюционному направлению - удлинению времени импринтинга за счёт недоразвитости нервной ткани.
7. Очень позднее половое созревание. Значительно более позднее, чем у других млекопитающих аналогичной массы тела, и в том числе у высших приматов.
8. Аномально длинная жизнь. Сильнейшая привязка продолжительности жизни к условиям существования. То есть, очень уж большая амплитуда отличий отдельных особей по "здоровью". Что продолжительность нашей жизни именно аномальна, хорошо доказывается продолжительностью овуляторного периода у женщин. То есть, у самок нашего вида яйцеклетки заканчиваются В ДВА раза почти раньше, чем жизнь… У какого ещё животного можно видеть такую несуразицу?
Можно и ещё накопать таких побочных эффектов замедленной дифференциации, наверное, это первое, что просто должно было бросаться в глаза исследователям.
И в завершение первой части моего опуса.
В отличие от других гипотез антропогенеза эта - ФАЛЬСИФИЦИРУЕМА!
Говоря проще, её можно опровергнуть либо доказать постановкой ОПЫТА. Больше ни одна из существующих теорий антропогенеза даже не подразумевает, что с целью её проверки можно поставить эксперимент. А тут - да! Если получится обнаружить факторы, регулирующие дифференциацию нервной ткани, то можно поставить серию опытов по искусственному изменению их концентрации у шимпанзе в пренатальный и постнатальный период. А затем проверить развивающихся особей на способности к развитию второй сигнальной системы и морфологические изменения. И даже не обязательно ставить эксперимент на шимпанзе. Подойдут любые млекопитающие, в сигнальной системе которых имеется приобретаемая часть. Хотя, на шимпанзе, разумеется, всё было бы гораздо проверяемее и показательнее.
А потом уже можно заняться и выявлением генетической причины изменения длительности ИП в онтогенезе и филогенезе.

Глава 2. ОЧЕНЬ КОРОТКО О ТЕОРИЯХ АТРОПОГЕНЕЗА.
Думаю, если кто-то дочитал до этого места, этот кто-то прекрасно осведомлён о давней потасовке между моноцентристами и полицентристами. Потому не буду подробно останавливать не на сути этих концепций, не на истории их борьбы. Причём, борьбы, часто выходящей даже не просто за рамки академической дискуссии, но и вообще за рамки всяких приличий. Учёные тоже приматы. Замечу только, что сама постановка вопроса меня всегда удивляла, ибо я не видел какой-то принципиальной разницы между моноцентризмом и полицентризмом. Ну, сами посудите, если копать нашу с вами генеалогию до примитивных насекомоядных, то наверняка можно построить эволюционный «кустик» с одним стволом, на одной из веток которого «сидим» мы с вами. Чем не победа моноцентризма? А вот если начать строить нашу родословную не углубляясь далее, скажем, 800 000 лет, то о едином «стволе» говорить уже как-то даже не прилично. Полицентризм?
В настоящее время, но мой взгляд, наиболее адекватна сетевидная теория антропогенеза. Как молодая концепция, она уважительно делает вид, что примирила старичков моноцентристов с полицентристами, а те, как зрелые и мудрые мэтры, делают вид, что так оно и есть, при этом каждый себе на уме продолжая считать, что прав всё-таки он! Ну, да и ладно… Главное – мир во всём мире!
Но, беспристрастно глядя на развитие науки, я думаю, и моноцентризм и полицентризм просто доживают. Вместе со своими носителями. Их научное значение было огромно, роль в истории познания человеком самого себя трудно переоценить. Аминь. На смену пришла не просто новая теория, но и новая парадигма со своими новыми методологиями. Сетевидная теория. Это уже информационный массив, который вряд ли может осилить отдельный мозг. Здесь нужна математика анализа данных и их машинная обработка.
Однако, вернёмся к предлагаемой идее эволюции человека путём неотенизации, и возникновения сознания благодаря длинному ИП. Если такие механизмы эволюции имели место быть, то сапиентация должна была проходить значительно быстрее, чем это предполагают классические взгляды на антропогенез. На сколько быстрее? Я думаю – в десятки, если не в сотни раз. Так быстро, что для развития от полностью инстинктивного поведения до орудийной деятельности вполне могло быть достаточно пары десятков поколений. И совсем не обязательно сапиентация мозга и поведения должна была соответствовать морфологической сапиентации! Это, во-первых. А во-вторых, сапиентация перестаёт быть уникальным явлением, и становится закономерностью, то есть, могла происходить во множестве географических точек, в самые различные эпохи у множества представителей высших приматов.
Что это может означать для антропологии? Во-первых – все предлагаемые построения «предковых линий» из ископаемых гоминид начинают вызывать самые сильнейшие сомнения в своём соответствии реально проходившим эволюционным процессам. Во-вторых, теряется сам смысл поиска «промежуточнпромежуточного звена».
В этом отношении очень интересны черепа из Дманиси, и сделанное по ним предположение о том, что Homo erectus (человек прямоходящий), Homo ergaster (человек работающий), Homo habilis (человек умелый) и Homo rudolfensis (человек рудольфский) могли быть формами одного вида. И действительно, если сапиентация до уровня орудийной деятельности развития кооперативного поведения даёт резкое повышение шансов в борьбе за выживание, да ещё и (как я предполагаю) могла происходить буквально «молниеносно» в эволюционных масштабах времени, то совершенно закономерно возникновение очень сильного полиморфизма у гоминид! Настолько сильного, что к разнообразию форм уже очень сложно подходить с принятыми критериями вида.
Тем более, что при таком быстром формообразвании вряд ли успеет развиться генетическая изоляция, и будет иметь место самая широкая гибридизация возникающих форм. Вот тут и очень к месту сетевидная теория. Кстати, подумалось: а что мы видим сегодня у нашего вида, как не крайнюю степень полиморфизма?


Глава 3. Мозг. С чего всё начиналось.
Как работает мозг? Этот рефлексивный вопрос навязчиво сидит в мозгах весьма большой части человечества – от нейрофизиологов, психологов (ни к ночи будь помянуты), кибернетиков и специалистов по анализу данных, до философов, теософов и самых обычных людей, время от времени тоже задумывающихся о том, кто же они есть? В этой части я и попытаюсь изложить свой вариант ответа на сей животрепещущий вопрос в самом общем, принципиальном виде. То есть, не вдаваясь особо в биохимию и нейрофизиологию работы мозга. Оговорюсь сразу, речь пока пойдёт именно о работе мозга, а не о принципах появления и функционирования сознания. Кому-то показалось, что в этой фразе имеется противопоставление? Частично – да. Потому как сознание, есть феномен частично внешний по отношению к мозгу. И весьма внешний. Заинтриговал? Немного позже я раскрою этот тезис. Но заранее предупреждаю, он никак не связан с теориями вроде «ноосферы», «информационного поля» и прочих «вселенских разумов». Всё окажется проще, приземлённее, но от того, на мой вкус, ещё более интересно!
Сегодня стало модным сравнивать мозг с компьютером. Кто-то пытается найти сходство процессов обработки информации мозгом и компьютером, кто-то различие. Но, практически все ищут в нейрофизиологии нечто, похожее на вычисление. Пытаются проецировать на процессы, происходящие в мозге, процессы, происходящие в компьютере. Даже изобретают некие «коды», присущие мозгу. Двоичные (ну а какие же ещё в эпоху «гаджетов»?), и даже «троичные». В общем-то, это довольно логично, если вспомнить, что схема развития жизни на земле вообще имеет форму «куста», построенного на принципе дихотомии. По «классическим» представлениям. Таким образом, существующие модели работы мозга, так или иначе, имеют три источника:

1. Проецирование на работу мозга законов нашей, человеческой логики и наших языков, особенно языков математических. Приписывание мозгу «вычислительной» деятельности.

1. Попытки нахождения аналогий с машинной обработкой информации, что, в общем, тот же пункт №1, только «в профиль», ибо наши вычислительные машины – это калька с нашей же, сознательной обработки информации, то есть вербально – логической.
2. Сильно упрощенное схематическое представление об эволюции живого вообще, как о «дихотомическом кусте».

Помочь в понимании того, что на самом деле представляет собой наш мозг и как он функционирует, может взгляд на наше с вами тело как на колонию клеток. Да, очень тесно кооперированных, разделённых в зависимости от выполняемых функций на весьма разные «сообщества» - ткани, но всё-таки колонию организмов, уже самих по себе.
Что такое одноклеточный организм? Неравновесная система, постоянно вынужденная поддерживать гомеостаз, а значит, отвечать на изменения внешней среды. То есть, уже одноклеточные организмы способны реагировать на те или иные изменения – раздражители - стимулы. Представим себе некое одноклеточное, как элементарный наблюдаемый живой объект. То есть, не будем пока вторгаться за пределы клеточной мембраны, забудем, что сама клетка – всего лишь «домик», выстроенный вокруг ДНК и РНК в процессе эволюции живого вещества, и внутри неё тоже идут очень сложные процессы. Какой ответ мы видим со стороны одноклеточного организма на любое раздражение со стороны среды? Естественно – это движение. Да, уже одноклеточные «умеют» выделять в СРЕДУ секреты, способные вызывать у других одноклеточных вида ответные движения. Но такой ответ клетки относительно внешней среды всё равно будет движением. Движением, по выбросу некоего агента в среду, вызывающего у других клеток движение. Как единственную форму, повторюсь, реакции клетки на стимулы и раздражения.
Уже у одноклеточных движения могут быть довольно сложными, и комплексы этих движений вполне можно назвать поведением. Та же амёба не просто вяло перетекающая клякса, она может «шагать», «ловить» пищу. А это значит, свои движения она совершает с определённой последовательностью и по определённому алгоритму.
И вот, как один из способов выживания, возникает кооперация отдельных организмов в многоклеточный организм. Задача двигаться, то есть поведение в ответ на изменения среды не только не пропадает, но становится гораздо сложнее. Почему? Потому что клетки, составляющие организм должны двигаться не только по-разному, но и слаженно, организованно. А это значит, что раздражение какой-то из клеток (или группы клеток, что чаще) примитивного многоклеточного организма должно быть преобразовано и передано другим клеткам так, чтобы они начали согласованные движения, адекватные раздражению. Поначалу и в рецепции, и в преобразовании, и в передаче, и в осуществлении ответного движения в многоклеточном организме заняты, практически, все клетки, его составляющие.
Но уже у пластинчатого трихоплакса имеется группа клеток, называемая волокнистый синтиций, берущий на себя, по-видимому, и функцию движения (мышечную), и передачи воздействия (нервную?). А значит, и координирующую. Интересно, что в ядерном геноме трихоплакса обнаружено множество генов, кодирующих белки, необходимые для развития и функционирования высших животных (например, белки, необходимые для развития и работы нервной системы). https://ru.wikipedia.org/wiki/Пластинчатые
У кишечнополостных клетки, выполняющие функцию перераспределения и координации движения в ответ на раздражение уже окончательно выделяются в отдельную ткань, и имеется полноценная неравная система диффузного типа. Хотя, по последним данным, и у них уже имеется околоротовое нервное кольцо, то есть нервная ткань имеет тенденцию к образованию центров координации. https://ru.wikipedia.org/wiki/Гидры
Сами же клетки нервной ткани, как считается, теряют способность к самостоятельному движению, узко специализируясь на преобразовании раздражения от разнообразных рецепторных клеток в нервные импульсы (волей-неволей теперь придётся всё-таки использовать этот термин), и их перераспределение к клеткам, осуществляющим движение. Развивается и секреторная функция нервной ткани. У тех же гидр уже есть нейромедиаторы дофамин, серотонин, норадреналин, гамма-аминомасляная кислота, глютамат, глицин и многие нейропептиды (вазопрессин, вещество Р и др.).
Соответственно, даже у выше описанных примитивных многоклеточных организмов двигательные реакции становятся сложными на столько, что по праву их можно называтьповедением. И алгоритмы этого поведения где-то «записаны», они претерпевают изменения, подвергаются естественному отбору в процессе выживания выживающих форм, то есть эволюционируют. Думаю, с этого места становится уместным начать пользоваться термином информация, во-первых. И, во-вторых, настала необходимость заглянуть внутрь клетки, за её цитоплазматическую мембрану.

Глава 4. Мозг. Свобода – «осознанная» необходимость.
Итак, поведение одноклеточных животных весьма разнообразно, и оно претерпевало эволюцию, что, в общем, довольно банальный уже факт. Очень интересно другое! Оказывается, с появлением многоклеточных животных их клетки не только не превратились в несамостоятельные «кирпичики» сложного организма, но более того – их поведение именно как «индивидуальностей» продолжило эволюционировать в сторону усложнения! Подробно почитать о неожиданной сложности индивидуального поведения клеток в системе многоклеточного организма можно в серии замечательных статей Ю.М. Васильева «Клетка как архитектурное чудо» http://www.alleng.ru/d/bio/bio038.htm, я же далее буду использовать некоторые моменты из этих статей для дальнейших своих построений.
Эволюция поведения, как и других аспектов живого, требует, прежде всего, некоего носителя информации. Наследования этой информации. «Ошибок» при этом наследовании, отбора и т.д. Со школы известна «формула» ДНК – РНК - белок. Но не всё так по школьному просто. Геном человека, вроде бы, «прочитан», известно, как и где кодируются отдельные белки, но это мало что даёт пока для понимания того, как из этих белков «строится» многоклеточный организмы в конечном итоге, как в ДНК «записано» эволюционно выработанное поведение, и как происходит реализация «записи» в поведенческие акты. Настала очередь заглянуть за цитоплазматическую мембрану, внутрь клетки.
Известно, что не только ядерная ДНК несёт информацию о строении организма. Есть ещё и митохондриальная ДНК, наследуемая нами по материнской линии. В последнее время выяснилось, что и эта ДНК тоже несёт часть наследственной информации, значимой для функционирования многоклеточного организма. Но по-прежнему остаётся больше неизвестного, чем известного в области того, как генетическая информация реализуется в морфологию, и в частности, в интересующую нас в данном контексте морфологию нервной системы. А ведь именно морфология нервной системы и определяет механизмы её функционирования. В статье Ю.М. Васильева, о которой я упомянул выше «главным героем» является крайне любопытная структура под названием цитоскелет. Именно эта структура определяет внутренний порядок клетки, именно она обеспечивает удивительную подвижность клетки, её, в самом полном смысле этого слова, поведение. Более того, работы, описанные в статье, проводились с культурами клеток именно многоклеточного организма, в частности с фибробластами и нейронами, и их поведение оказалось не менее, если не более сложным, чем поведение одноклеточных организмов. И сложность эта связана как раз с необходимостью особого, «коллективного», поведения. Как отмечает Ю.Волков «поведение каждой отдельной клетки социально разумно: оно согласованно с поведением окружающих её клеток через сигналы, поступающие от клетки к клетке через жидкую среду или прямой клеточный контакт».
Интересен для нас и следующий вывод из описываемых работ: оказалось, клетка не только выделяет сеть волокон внеклеточного матрикса, этакого «каркаса» межклеточного пространство тканей, но и с помощью натяжений цитоскелета и контактов меняет организацию этой сети. В свою очередь, работает и обратный эффект – натяжение цитоскелета клетки зависит от «подложки», к которой клетка прикреплена, то есть, механических свойств матрикса. В целом развивая и меняя натяжения, клетка непрерывно приспосабливается к своему окружению, матриксу, и приспосабливает структуру матрикса к себе. Структура каждой клетки и матрикса динамично взаимосвязаны. Через изменения матрикса каждая клетка может менять организацию других клеток, даже прямо не связанных с ней контактами. Ю.Волков задаётся совершенно логичными в связи с изложенными результатами вопросами: «не могут ли изменения натяжений нитей цитоскелета быстро передавать непосредственно какие-то сигналы с одного конца клетки на другой? Не может ли передача сигналов с оной молекулы на другую осуществляться не при столкновениях молекул в растворе, а по цепи молекул, прикреплённых к нитям актина, причём изменения натяжения могут менять расположение этих молекул и целых органов?
И, наконец, не могу не процитировать почти полностью замечательное описание механизма, обеспечивающего удивительно точно ориентированный рост отростков нервных клеток: «Рост отростков нервных клеток внешне совершенно отличен от движений фибробластов: у нейрона ползёт по подложке лишь маленький уплощенный фрагмент клетки – так называемый конус роста и прикрепляющий (имеющий – А.К.) на переднем крае псевдоподии. Задний конец конуса роста соединён с телом клетки цилиндрическим стволом, богатым микротрубочками. Ни ствол, ни тело клетки псевдоподий не образуют. Двигаясь вперед, конус роста тянет за собой ствол, который при этом удлиняется.
Направление движения конуса роста определяется внешними сигналами, меняющими образование и прикрепление псевдоподий: а) градиентами концентрации специальных белков, растворимых в среде (так называемого фактора роста нервов) и б) формой подложки; в частности, конус роста хорошо ползёт вдоль разных цилиндрических поверхностей. Например, одним из факторов стабилизации внешних агентов является натяжение кортекса: микроигла, натягивающая отросток в сторону, может, соответственно, изменить направление его роста. Для ориентировки отростка необходима и система микротрубочек: при разрушении этой системы рост отростка прекращается, и сам отросток сокращается.
Особенность нейронов заключается в чрезвычайно длительной и стойкой микротрубочковой стабилизации отростков, в длительной «долговременной памяти» (В данном контексте речь идёт о внутриклеточных механизмах стабилизации формы. В противоположность микротрубочковой, актиновая стабилизация – кратковременная – А.К.). Приобретя определённую ориентировку, отростки сохраняют её неопределённо долго, часто до конца жизни организма. Именно такая модификация цитоскелетного механизма стабилизации отростков обеспечивает правильную организацию нервной системы.
Думаю, теперь не только понятнее становятся этапы реализации генетической информации в построение сверхсложного многоклеточного организма, но и более понятной и отрефлексированной становится сама мысль о том, что МЫ, как и другие многоклеточные, всё-таки являемся именно колонией довольно самостоятельных, хоть и сильно функционально специализированных организмов.
Одна из таких специализированных групп – нервная ткань, задача которой, по сути, та же, что и у цитоскелета одноклеточных – обеспечение ДВИЖЕНИЙ всей колонии с целью адекватного реагирования на меняющиеся условия существования. При этом, эта, уже надклеточная система УПРАВЛЕНИЯ отнюдь не теряет функциональной физиологической связи с внутриклеточной. Более того – поведение последней усложняется в связи с тем, что она становится подсистемой системы более высокого уровня.
Принято делить нервную систему животных на центральную нервную систему, включающую головной и спинной мозг, периферическую нервную систему и рецепторы. Периферическая, в свою очередь, делится на вегетативную и соматическую. Не сделаю открытия, если скажу, что это и другие деления нервной системы на отделы и части весьма условны. Это делается лишь для удобства изучения и обучения. Неизбежность нашей гносеологии, но не природная реальность. А в реальности есть пронизывающая весь организм системно единая ткань, в которой отдельные клетки – организмы передают по цепочкам друг от друга раздражение от воздействия внешней среды к тем частям многоклеточного организма, которые должны осуществить адекватный воздействию двигательный акт. Передают они это раздражение – импульс электрохимическим способом (нервный импульс), биохимическим (нейрогормоны) и через цитоскелет, по-видимому. В процессе усложнения многоклеточных животных клетки самой нервной ткани претерпели специализацию. Одни стали только воспринимать раздражение, другие передавать, третьи РАСПРЕДЕЛЯТЬ, и четвёртые, собственно осуществлять ДВИЖЕНИЕ. Да, я думаю, мышечные волокна следует рассматривать в неотъемлемом единстве с нервной тканью. В приведённой последовательности преобразований раздражений-импульсов для нас самым интересным для дальнейших построений является «ПЕРЕРАСПРЕДЕЛНИЕ». Но об этом – в следующей главе.

Глава 5. Мозг. Неожиданные ответы на простые вопросы.
Для чего же понадобилось сложным многоклеточным организмам перераспределять сигналы, получаемые от рецепторов по различным эффекторам? Ответ на этот вопрос очень простой и логически закономерный – именно в силу того, что чем более в процессе эволюции усложнялся многоклеточный организм, тем его органы, осуществляющие перемещения в пространстве становились сложнее. Сложнее и разнообразнее становились как отдельные локомоции, так и поведение в целом. Элементарной системной единицей, осуществляющей это распределение, которое можно называть «обработкой информации», является «Павловская» рефлекторная дуга. Стоит сразу при этом оговориться, что элементарной системной единицей она является как «принципиальная схема». Нельзя забывать ни того, что состоит она из отдельных живых одноклеточных организмов, которые сами по себе уже далеко не просто «детальки», ни того, что реальные «Павловские дуги» очень разнообразны по строению. Но чтобы добиться понимания живых процессов, мы вынуждены изучать их по уровням организации, и всё ближе подступая к принципам работы мозга, нужно абстрагироваться на время от внутриклеточных процессов и перейти на тканевый уровень.
Всем хорошо известна схема выработки условного рефлекса, в процессе которой между нейронами образуются связи различной устойчивости. А что представляют собой врождённые программы поведения, состоящие из множества безусловных рефлексов, как не генетически определяемые нейронные комплексы с множеством связей? И образуются эти связи и комплексы в процессе эволюции, в общем-то, по той же самой схеме, что и условные рефлексы. В чём между двумя механизмами разница? Если образовавшаяся временная межнейронная связь условного рефлекса приводит к полезному для выживания изменению поведения особи, она становится более устойчивой. Если подкрепление отсутствует, то есть, выгоды от усложнившегося поведения нет, она разрушается. В случае врождённых программ поведения имеет место стандартная эволюционная схема: мутация ДНК – изменение межнейронных ассоциаций – изменение поведения – отбор полезных поведенческих изменений. Таки образом, изменения поведения по типу «условных рефлексов» происходят на протяжении жизни особи, изменения врождённого, генетически определяемого поведения – тысячи и миллионы лет в рамках популяции, вида, и более высоких таксонов.
При этом, врождённые программы поведения достигают фантастической сложности! Вспомните охоту стрекозы. Я сильно сомневаюсь, что сегодня можно создать компьютер, который при размере стрекозиных нервных ганглий способен обеспечить такую поведенческую сложность и быстродействие! А ведь скорость проведения нервного импульса составляет максимум 120м/с. Против 300 000 км/с. скорости электрического взаимодействия. Разница в 2 500 000 раз! Возвращаясь к первой главе этой части повествования, ещё раз задам риторический вопрос, какие при этом можно строить вообще аналогии между машинной обработкой информации и обработкой информации нервной тканью? Ведь уже из этого сравнения должна возникнуть мысль о принципиально различных не просто способах, а подходах к этой обработке. Мы не раз ещё вернёмся к этой мысли, а сейчас продолжим о врождённых программах поведения и приобретаемых в процессе жизни особи.
Сначала о врождённых. Выше мы уже говорили о том, что почти с самого начала появления многоклеточных организмов появилась и нервная ткань. Усложнялись способы перемещения в пространстве, усложнялось поведение, усложнялась и нервная система. Строго параллельно, и очень долго. Единственно возможным для живого эволюционным путём – то есть путём бесчисленных «проб», ошибок и «находок». Здесь всё понятно. Интересно посмотреть – а в чём, собственно, выражалось усложнение нервной системы? Во-первых (в моём изложении, на самом деле не было «первого» или «второго», процессы шли параллельно), усложнялись рецепторы. От простой рецепции «точечного» раздражения шло развитие к органам чувств, состоящих из тысяч и десятков миллионов рецепторов в КАЖДОМ! От ПОЧТИ каждого рецептора какого-либо из органов чувств к ЦНС идёт отдельный центростремительный нейрон. Оговорюсь, что да, в некоторых органах чувств бывает и одно волокно на несколько чувствительных рецепторов, например, в сетчатке на один нейрон несколько палочек, но всё равно – мы видим МУЛЬТИРЕЦЕПТОРНОСТЬ каждого из органов чувств и МУЛЬТИКАНАЛЬНОСТЬ проведения ИНФОРМАЦИИ. На конце, противоположном рецепторному каждый сенсорный нейрон посредством синапса соединяется с тем, что в упрощённой схеме рефлекторной дуги названо «вставочным нейроном». Оговорюсь: разумеется, есть множество моносинаптических рефлекторных дуг. По такой дуге работает известный всем «коленный рефлекс». Но в области обработки информации от сложных органов чувств уже без этих абстрактных «вставочных нейронов» никак не обойтись. И в реальной нервной ткани за этим термином кроется часто сложнейшая нейронная сеть, связанная тысячами синапсов с другими такими же сетями. При этом не забываем и про двигательные нейроны, идущие от этих сплетений к эффекторным органам. К тем же мышечным волокнам. Причём, концевые синаптические бляшки каждого нервного волокна редко единичны и воздействуют на одно волокно. Чаще – сразу на несколько. Более того, даже «простой» коленный рефлекс имеет систему обратной связи в виде рецептора, находящегося в эффекторе (мышце в данном случае) и посылающего после реализации рефлекса информацию об этом в нервный центр, после чего только действие рефлекса прекращается. Потому сейчас вместо термина «рефлекторная дуга» считается более правильным употреблять термин «рефлекторное кольцо».
Важно постоянно помнить, что все эти сложнейшие системы связей между нейронами, рецепторами и эффекторами возникали ПОСТЕПЕННО в процессе ЭВОЛЮЦИИ. СЛУЧАЙНО возникавшие «ошибки» в генетическом коде приводили к появлению новых межнейронных связей, которые давали новые двигательные возможности. Некоторые из этих новых движений – поведенческих актов повышали шансы особей выжить, и закреплялись. Разумеется, неизбежно возникает вопрос – как так «удачно» могли сложиться «ошибки» в репликации ДНК, что возникала и новая межнейронная связь, и новые нервные и мышечные волокна, и новые рецепторы? Тут и стоит опять вспомнить о том, как мало мы знаем о пути от гена к структуре. Механизмов, делающих эволюционный процесс не столь тотально случайным, может быть множество. В частности, и то, о чём мы говорили несколько выше – удивительная «свобода» клеток многоклеточного организма именно в области структурной динамики и роль в этом цитоскелета и межклеточного матрикса. Да и сами мутации не так уж случайны, как казалось ранее. В частности – частоты мутаций различны на разных участках ДНК, и сами могут, по-видимому, так же подвергаться естественному отбору, и таким образом, формирующиеся в результате мутаций эволюционные тренды (результат очень удачных мутаций) могут влиять через отбор на повышение частоты мутаций на конкретных участках. Появилось множество новых открытий и теорий, которые совсем недавно получили бы клеймо «лысенковщины и ламаркизма», а сегодня позволяют гораздо глубже понять эволюционный процесс. Интересующиеся могут посмотреть некий «свод» таких идей и открытий здесь: http://www.evolbiol.ru/neolamarck.htm и здесь
http://www.contrtv.ru/common/2790. Я же продолжу о мозге и «обработке» в нём информации.
И тут опять мне придётся впасть в грех сравнения машинной обработки информации с работой мозга. Оправдаюсь тем, что делаю это только для облегчения понимания излагаемого, во-первых, и чтобы показать, что аналогии здесь не уместны, во-вторых. В ваш телевизор от приёмной антенны идёт один единственный проводник. Несколько проводков – в монитор компьютера, или клавиатуры. У гипотетического самоориентирующегося в пространстве робота к его процессору тоже будет идти один проводок от лазерного дальномера, один или несколько от устройства сканирования пространства, от микрофонов, датчиков температуры и т.п. … Для передвижения робота сигналы, поступающие по этим ЕДИНИЧНЫМ проводникам будут анализироваться, рассчитываться работа сервомоторов (или что там у него?). Рассчитываться по законам нашей вербальной логики. Не важно, что в данном случае математической, в какой ни будь там двоичной системе. Важно, что робот этот будет нашим образом и подобием. Вернее, образом и подобием нашего МЫШЛЕНИЯ. Он будет «думать». И вот тут…. Держитесь! А вот НАШ МОЗГ НИКОГДА НЕ ДУМАЕТ! Он в принципе не занимается такой ерундой! Но просто УЗНАЁТ. ОБРАЗЫ среды. А каждому из образов среды соответствует свой образ двигательного (разумеется, и секреторного тоже, но нам сейчас важно движение) ответа. Всё. Больше ничем мозг не занимается. Никакими «вычислениями», никаким таким строго звучащим «принятием решения». Мозг не думает… Забудьте об этом навязчивом заблуждении человечества.
Что это за образ среды, где и как он формируется? Уже на границе среды и многоклеточного организма. В процессе раздражения мультирецепторных органов чувств. Та же сетчатка, как самый наглядный пример.
Её рецепторы и группы рецепторов в отдельно взятый отрезок времени активируются светом с разной силой, в разном сочетании, с разной последовательностью. А это тысячи и миллионы рецепторов. Каждое их сочетание плюс параметры раздражения УНИКАЛЬНЫ. Это уже ОБРАЗ среды. Нет необходимости его как-то «обсчитывать» и «анализировать». Далее, по мультиканальному проводнику в центральную нервную систему поступает уже этот готовый образ (а не комплекс кодированных сигналов как при машинной обработке информации), где имеется его АНАЛОГ в виде так же уникальной сети нейронов с синаптическими связями и выходами на центробежные нейроны. Происходит МГНОВЕНОЕ ОПОЗНАНИЕ образа, и нейронная сеть выдаёт образ ответной реакции уже в виде импульса на двигательные нейроны (и опять мультиканал), ведущие к эффекторам. Параллельно работает и система обратной связи, рецептирующая как работу эффекторов, так и вызванное действием организма изменение образа среды. Всё это продолжается до тех пор, пока поведение не достигнет своей цели. В простейшем случае – восстановление внутреннего гомеостаза и комфортности среды. То есть ОБРАЗА гомеостаза и комфортности касательно нервной системы. Можно было бы применить вместо архаичного слова «образ» слово ИНФОРМАЦИЯ. Или, скажем, «пакет информации» или ещё как-то так «современно». Но не хочу, почему-то. Мне кажется, это создало бы путаницу.
Поговорим немного об уникальности «входящего образа», «хранящегося образа», и образа ответного действия. Они различны по уникальности именно. По-настоящему из них уникален только входящий образ. Образ, «хранящийся» в виде нейронных связей, это уже усреднённый образ. То есть его нейронные связи будут комплементарны к довольно большому набору входящих образов, состоящих из идущих к ним по тем или иным нейронам импульсов. Существует некий «порог» узнавания входящих образов, допустимое несоответствие «картины» из набора возбужденных центростремительных нейронов набору нервных клеток, объединённых связями для «хранения» данного образа. Ответный образ в виде набора возбуждённых двигательных нейронов тем более будет отличаться как от первого образа, как и от второго своей ещё более низкой уникальностью, так как двигательные ответы на различные изменения сред могут быть одинаковыми, с одной стороны, и с другой стороны – конкретное движение ещё не есть законченный двигательный акт, и здесь разнообразие достигается уже комплексом отдельных актов, связанных в ПОВЕДЕНИЕ. Из сказанного, на мой взгляд, очень важен тот момент, что «хранящийся образ» именно усреднён. Это означает, что двигательный ответ организма на изменения среды крайне редко будет предельно точным и адекватным. Достижение цели двигательного акта и поведения всегда имеет некую вероятность. В каких-то случаях довольно высокую, в каких-то низкую. В дальнейшем мы ещё вспомним этот важный момент. Пока же отмечу его как ещё одно принципиальное отличие в поведении животного и машины. Если создатели машины очень хорошо изучили физику движений, которые предстоит выполнять машине, условий изменений среды, в которой выполняются эти движения, переложили их на язык математики и программирования, сконструировали все необходимые рабочие органы машины с необходимыми степенями свободы и снабдили её необходимыми сенсорами, машина будет действовать с АЮСОЛЮТНОЙ точностью! Чего никогда, практически, не бывает, в мире живого. У живого успех действия всегда имеет ВЕРОЯТНОСТЬ. И не всегда высокую. Повторю, так как считаю это очень важным моментом, именно потому, что мозг НЕ ДУМАЕТ, НЕ ВЫЧИСЛЯЕТ. Мозг – УЗНАЁТ.
Всё, что я сказал выше, в первую очередь относится к врождённому, генетически определяемому поведению. Стоит ещё сказать о том, как и где «записано» это поведение. Существует ли некий алгоритм последовательности и характеристик отдельных движений и поведенческих актов, складывающихся в поведение? Думаю – нет. Такие «прописи» просто не нужны. В них нет никакой необходимости. Вполне достаточно существования «хранящихся образов» (в данном случае и пока что, выработанных в процессе эволюции поведения), «записанных» на комплексах нейронов и их связях. Ведь один задействованный образ в процессе двигательного ответа совершенно автоматически через органы чувств будет активировать следующий «образ» и вызывать логичное относительно цели продолжение поведения. Вплоть до достижения цели поведения. И чем выше будут пороги узнавания привходящих от органов чувств образов, тем поведением будет стандартнее, консервативнее. Хотя, не здесь ли кроются и причины различных расстройств поведения? В том числе и у человека. Кстати, отсутствие необходимости именно в «прописи» последовательностей поведенческих актов должно утешить многих «технарей», озабоченных тем, что у мозга, якобы, маловата информационная ёмкость. Ведь высвобождается столько места! Да и вообще, сдаётся мне, что при таком способе «записи» поведенческой информации, и самом характере хранимой информации, ёмкость мозга стремится к бесконечности. И в самом деле, представьте себе нерв – мультиканал, идущий от мультирецептора, в которых по сотне нейронов и по сотне рецепторов соответственно. Только по самому простому способу кодирования «образа» (возбуждён рецептор или не возбуждён, так любимая многими двоичная система), возможно опознание 2 в сотой степени различных образов. А ведь в зрительном нерве, к примеру, более миллиона волокон…

Глава 6. Мозг. Навык или расчет?
Выше я уже упоминал о том, что гоминиды – яркие представители животных, следующих в своей эволюции репродуктивной стратегии К, которую коротко можно определить, как «меньше потомства, но качественнее его подготовка к жизни». Главное, что происходит во время этой подготовки – передача потомству в процессе ОБУЧЕНИЯ приобретённых поведенческих НАВЫКОВ родителей, по сути – приобретаемой части поведения, выработанной данной популяцией. Но для того, чтобы у вида появилась сама возможность развития именно приобретаемой части поведения и способности к обучению у особи, генетически определяемая часть поведения тоже должна быть «устроена» несколько по-иному, чем у видов, особи которых рождаются с уже готовыми поведенческими программами, не требующими дополнительного обучения. Оговорюсь сразу: нельзя разделить виды на те, у которых имеется только генетически определяемое поведение, и те, у которых имеется дополнительно к нему приобретаемое. Естественно, объём именно приобретаемой части поведения увеличивается в процессе эволюции постепенно и неравномерно у разных видов и в различных таксонах. Многие виды в процессе эволюции настолько удачно нашли свою экологическую нишу и в ней специализировались, что им просто это не нужно. Увеличение приобретаемой части поведения даёт виду именно высокую поведенческую пластичность, необходимую при эврибионтности как варианте эволюционирования самого вида, или в эпохи сильной изменчивости самой среды.
Но вернёмся к особенностям врождённой части поведения животных с большой долей приобретаемого поведения. Приобретаемое поведение в мозге таких животных не имеет какой-то своей отдельной органической локализации. Оно «строится» на основе всё того же, выработанного эволюционным путём врождённого поведения, но имеющего у таких видов гораздо меньшую жёсткость и определённость в виде нейронных комплексов и синапсов при рождении особей. Процесс постнатального обучения и состоит в том, чтобы достраивать такие врождённые «схемы» конкретными образами и навыками до состояния адекватно работающего поведения. И особое место в этих процессах играет тот самый импринтинговый период, о чём я говорил выше.
Постнатальная «достройка» поведения, обучение особи состоит в выработке конкретных поведенческих алгоритмов – НАВЫКОВ. Побуждает особь к выработке этих навыков либо как раз врождённые инстинкты, либо это стороннее побуждение со стороны родителей (или иных особей) в случае более сложно организованных видов, либо со стороны ВОЛЕВОГО АППАРАТА самой особи в случае совсем уже сложного поведения человеческого типа. Но о последнем поговорим позже. А пока о механизме выработки навыка независимо от побуждающего фактора. Итак, нечто побуждает особь совершить некий сложный комплекс движений для достижения некой цели поведения. Как я сказал выше, особь будет пытаться осуществить эти движения в рамках тех поведенческих и физических возможностей, которые даны ей от рождения. Но это пока только возможности, конкретных двигательных алгоритмов нет. И первые попытки осуществления действий будут довольно хаотичными. То есть, «в том направлении», но чаще мимо. На уровне нейронных сетей это будет выглядеть как образование весьма непрочных временных связей в нейронной сети, ответственной за данный тип поведения. Рано или поздно какая то их попыток окажется более-менее удачной. Естественно, она будет повторена, что приведёт к упрочению связей в нейросети, обеспечивших это удачное поведение. А по мере всё большего количества повторов этого поведения, межнейронные связи будут ещё и оптимизироваться, так как «выживать» будут те варианты связей, при которых поведение будет максимально эффективным. Тут и можно говорить, что НАВЫК выработан.
Практически всему мы обучаемся именно так – от навыка ходьбы, до навыков речи и навыков мышления.
Кстати, очень всё интересно обстоит именно с нашим прямохождением! Печальный опыт «маугли», то есть, детей, выросших вне человеческого общества, показывает, что навык прямохождения у нас – целиком приобретаемый! Если ребёнка никто не учит передвигаться на двух ногах, и ему некому в этом ПОДРАЖАТЬ то он этого и не делает… Многие «маугли», попавшие в мир людей в позднем возрасте и «на четвереньках», с очень большим трудом обучались потом прямохождению. На мой взгляд, это типичный пример того случая, когда эволюция морфологии вида следует за эволюцией поведения. То есть, наши предки встали на две конечности задолго до того, как их анатомия могла обеспечить полноценное прямохождение. Похоже, встать на две конечности им было ОЧЕНЬ НУЖНО! Можно сказать- жизненно необходимо! И потому, что вопрос «ходить на двух или умереть» стоял так остро, более успешными были те особи, у которых был более развёрнут таз, прямее и длиннее кости задних конечностей, несколько по- иному устроена стопа. Что вызвало такую острейшую необходимость в прямохождении? Тут можно только гадать. Гипотез много. Нам же интересен в контексте данной темы именно тот момент, что всё говорит о том, что в данном случае поведение возникло значительно раньше, чем для него была «подготовлена» морфология и анатомия. Нечто подобное, кстати, наблюдается и у других млекопитающих. Они вполне способны обучиться прямохождению. И не только благодаря дрессировке, как собаки! Известны случаи, когда одичавшие собаки с травматической ампутацией передних конечностей выживали благодаря хождению на задних. Недавно весь мир облетел видеосюжет, где была заснята дикая медведица с подобными травмами, постоянно передвигающаяся на задних лапах. То есть, некое специфическое поведение вполне может при необходимости возникнуть, когда для него существует хоть какая-то малейшая физическая возможность, совсем не обязательно органы – исполнители поведения должны быть совершенными. В дальнейшем нам эта мысль ещё пригодится!
В общем, думаю, очевидно, что приобретаемое поведение и его составляющие навыки появляются в эволюции животных как система «подстройки» врождённого, генетически определяемого поведения к изменчивым условиям существования. Однако, формируются навыки всё по той же старой схеме проб и ошибок, процесс их «подстройки» к среде и меняющимся условиям реализации поведения происходит на протяжении всей жизни особи. Поэтому «точность» наших действий и поведения и далека от абсолюта, о чём я сказал в предыдущей главе. Помните про гипотетического робота, выполняющего сложные манипуляции и сравнение его процессора с мозгом? Я ещё раз вспомнил этот пример, чтобы донести простую мысль – искусственный «интеллект» просто-напросто не нужен! Даже если удастся повторить «в железе» мозг человека, он не пригоден для использования в машинах именно потому, что работает на принципе случайностей, и точность его реакций имеет не большую вероятность.
Давайте рассмотрим на примере. Есть сложная баллистическая задача – метнуть нож в мишень. Задача очень многофакторная, требующая учёта большого количество параметров – расстояние, масса ножа, точка его захвата, движение отдельных составляющих «механизма» метания и т.п. Как я говорил в предыдущей главе, «физику» этого процесса просчитать не так уж и сложно. Создать машину для метания –тоже. Снабдить её необходимыми сенсорами – нет проблем! И если все факторы будут учтены (что не сложно, повторюсь), наша предполагаемая машина будет метать нож со 100% вероятностью его попадания в цель при любых условиях.
А как это делает человек? Как бы хорошо он не знал физику и не владел математикой, ему ничем это не поможет в расчете собственных движений. Потому что рассчитывает он с помощью интеллекта, а его движения осуществляют нейросети его мозга. Совсем на других принципах. На выше описанных навыках. И человеку придётся нарабатывать навык. Путём тысяч неудачных бросков. Рано или поздно навык сформируется, и вероятность точного броска станет высокой. Но никогда она не станет стопроцентной! Потому что при каждом новом броске условия будут новыми. И расстояние новое, и нож другой, и захват не совсем прежний. И главное, в отличие от машины, нейросети мозга будут не РАССЧИТЫВАТЬ параметры работы мускулатуры на основе информации, поступившей от органов чувств, а ВЫБИРАТЬ из массива ОПЫТА, то есть из различных вариантов соединения нейросети («хранящихся образов» действия) максимально соответствующие образам, получаемым от рецепторов, которые нейросеть ОПОЗНАЁТ. Ключевое слово здесь – МАКСИМАЛЬНО. Максимально, но не абсолютно. Да, чем больше опыт, тем мастерство метателя будет расти. Но промахи будут обязательно. Они входят в «ассортимент» услуг мозга не как исключение, как правило. Надеюсь, я хорошо объяснил, почему машине «мозг» противопоказан? Представьте себе боевую ракету с таким «мозгом», автомобиль с таким автопилотом, или межпланетный корабль…. Как-то не хочется пользоваться «умными» вещами, у которых ошибка – гарантирована! Лучше уж пусть будет математика, нолики с единичками, и процессоры. На такой несколько саркастической ноте я закончу эту не очень большую главу, так как дальнейшее требует и отдельных глав, и особого внимания. Мы вплотную подошли к возникновению МЫШЛЕНИЯ.

Глава 7. ЯЗЫК
Животные с «длинным детством», как правило, являются ещё и животными социальными. Думаю, не стоит останавливаться на описании преимуществ, которые даёт социальность для выживания вида, в силу их известности. В контексте разговора об эволюции разума, в социальности наиболее интересно то, что она подразумевает развитые системы коммуникаций между особями. И чем сложнее социальность вида, тем более сложны эти системы коммуникаций. Коммуникация требует, естественным образом, развития коммуникативного поведения, в задачу которого входит подача коммуникационного сигнала, опознание сигнала, и адекватная реакция на сигнал. Системы сигналов могут быть очень разными, в зависимости от того, на восприятие какими органами чувств они рассчитаны. Химические сигналы (феромоны), воспринимаемые органами обоняния, различные сигналы, воспринимаемые органами зрения – цветовые, язык поз, мимика. Тактильные сигналы, и, наконец, акустические сигналы, воспринимаемые органами слуха. В эволюции коммуникативного поведения прослеживается тот же порядок, что и в эволюции поведения вообще – сначала выработка «языка коммуникаций» происходит в процессе эволюции, и этот язык жёстко закреплён на генетическом уровне. Такие сигналы существуют, похоже, в неизменном виде очень долго, порой, даже дольше времени существования конкретного вида, передаваясь новым видам в процессе эволюции по «эволюционному древу». Интересно, что «языки» различного типа часто дублируются. То есть, животное одновременно подаёт сигнал одного и того же смысла по разным «каналам». К примеру – акустическому и оптическому (звук и поза), тактильному и акустическому, и тому подобное. На этом месте нужно заложить «закладочку» - этот факт ещё пригодится в дальнейшем!
У довольно многих наиболее развитых в своих таксонах животных имеется и приобретаемая часть коммуникативного поведения. Это некие отклонения от врождённых сигналов, либо совершенно новые сигналы, которые возникают в популяциях данного вида и передаются вновь рождённым особям уже не генетическим наследованием, а в процессе подражания и обучения. Это возможно как раз благодаря тому, что врождённое поведение у высокоразвитых видов не столь жёсткое, и требует после рождения особи конкретизации и «заполнения» неопределённостей. А вот возникают такие сигналы внутри «взрослой» части популяции совершенно случайно по схеме выработки «условного рефлекса» и его закрепления в случае, если усложнившееся поведение приводит к успеху. Способствует выработке таких условных рефлексов и приобретаемого коммуникационного поведения в целом именно «многоканальность» подачи сигнала не в последнюю очередь (закладочка). Скажем, животное подаёт другому животному некий сигнал позой. И одновременно подаёт звуковой сигнал. Может быть – несколько отличный от врождённого, может быть – совершенно новый. Случайно. Смысл сигнала всё равно остаётся понятным, благодаря дублированности позой, а вот «ошибка» вполне может стать «маркером» данной конкретной ситуации, в связи с которой был подан сигнал. В случае закрепления ассоциативной связи между зрительным и слуховым анализатором новый сигнал позволяет более точно передавать смысл сообщения, «язык» становится информативнее. И это только самая простейшая из возможных схем спонтанной выработки условных рефлексов в области коммуникативного поведения, примитивного (пока) ЯЗЫКА.
Если в эволюции живого возникает и развивается нечто новое, бесспорно, это означает то, что данная «инновация» повышает шансы особи, популяции, вида на выживание. Как повышает эти шансы появление приобретаемой части коммуникативного поведения, языка? Во-первых – тот момент, о котором я не раз уже говорил выше – точная «подгонка» врождённого поведения» к условиям среды после рождения особи за счёт заполнения «неопределённостей. Это изначальный смысл появления самих «неопределённостей» в генетически определяемых программах поведения. Но, развившись в процессе эволюции, одна из частей приобретаемого поведения, а именно КОММУНИКАТИВНОЕ поведение породило и второе, куда более грандиозное явление – совершенно новый «носитель» для эволюции информации. Носитель, который обеспечил увеличение скорости эволюции небольшого числа видов на много порядков и парадоксальным образом вывел сами процессы эволюции за пределы особи. В нечто, что, с одной стороны, сами особи и продуцируют, а с другой, что после биологического рождения «достраивает» самих особей этих видов, ретранслируя в их мозг ЧАСТЬ того, что они произвели за время своей видовой истории. Называется этот новый носитель информации и среда её эволюционирования – КУЛЬТУРА. Но об этом будет отдельный и подробный разговор, а пока вернёмся к приобретаемому коммуникационному поведению.
Каков вообще порядок развития от простых коммуникационных сигналов до человеческого языка, так называемой «членораздельной речи»? Самые первые сигналы, которые появляются у живых существ, это сигналы о их собственном состоянии (сюда относятся и химические сигналы, в частности, хоть они системно и отделены от всех остальных типов сигнализации). И опять же – наибольшего развития сигналы этого типа достигают у видов, которым присуща забота о потомстве, как сигналы о состоянии детёнышей, в первую очередь. Следующая группа сигналов, это сигналы, которыми особь сообщает другим особям о изменениях состояния СРЕДЫ. О найденной пище, возникшей опасности, и т.п. Затем – сигналы, координирующие совместные действия по время охоты, добычи пищи, обороне детёнышей, социальных взаимодействиях. Следующая группа сигналов – уточняющая сигналы всех предыдущих групп. Какая пища? Какая опасность? Вот где-то здесь уже и проходит максимум, до которого развиваются языки животных (во всяком случае, ныне живущих). Дальнейшее развитие языка – всё большее количество уточняющих сигналов – «слов», выработка понятий, логических схем построения сообщений – фраз из отдельных сигналов и тому подобное, происходит уже под знаком сапиентации у некоторых видов гоминид, из которых на сей день выжил только один. Ну, возможно – два, если учитывать последние прелюбопытные сообщения о койсанских народах. Почему другие виды не могут продвинуться (пока?) в развитии языка? Во-первых – перенимать приобретаемое поведение (обучаться) по схеме образования условных рефлексов очень долго. Потому во взрослой жизни животные могут обучиться весьма и весьма ограниченному количеству сигналов, которых категорически недостаточно для формирования хоть сколь ни будь похожей на человеческий язык системы.
Во-вторых, импринтингоподобное состояние мозга, при котором только и происходит «быстрое» запечатление приобретаемой части коммуникационного поведения очень скоротечно.
И только у ограниченной группы гоминид некая таинственная мутация (серия мутаций) привели к
возможности развития полноценного языка. При этом, я думаю, не правы антропологи, связывающие
появление членораздельно речи в обязательном порядке с появлением антропоморфной гортани и других
органических элементов звуковоспроизведения. Вспомните – выше, когда мы говорили о развитии
прямохождения, я уже отмечал, что если какое-то новое поведение быстро и существенно повышает шансы популяции на выживания, оно вполне может возникнуть, когда для него есть хоть какая-то физическая возможность. При этом совсем не обязательно органы – исполнители поведения должны быть совершенными. Думаю, и с речью было так же – она появилась даже до возникновения технологий изготовления каменных орудий. У кого конкретно – у австралопитеков, у кениантропа или каких то других гоминид – вряд ли станет кода ни будь ясно окончательно. В этой связи с огромным удовольствием целиком процитирую небольшое сообщение, подтверждающее высказанные выше мысли: «Ученые из Франции и США обнаружили, что гвинейские павианы (Papio papio) используют похожие на человеческие гласные звуки. Из этого следует, что базовые элементы разговорного языка, общие для высокоразвитых приматов, возникли около 25 миллионов лет назад. Соответствующее исследование опубликовано в журнале PLoS ONE, кратко о нем сообщает издание Science News.
Больше всего зафиксированные специалистами звуки, производимые Papio papio, напоминают человеческие [у], [о], [э], [а] и [й]. Сходство звуков у гвинейских павианов и человека, по мнению ученых, указывает на общность происхождения
Биолог Филипп Хайтович о том, как функционирует мозг человека и чем мы отличаемся от обезьян
На вокализацию, как установили специалисты, влияет не форма гортани приматов, а строение их языка. У гвинейских павианов и человека форма и пропорции мышц непарного выроста дна ротовой полости похожи друг на друга.
Согласно альтернативной точке зрения, человеческая речь появилась примерно 70-100 тысяч лет назад, что связано с эволюцией гортани. Новое исследование показывает, что, кроме Homo sapiens, по крайней мере Papio papio имеют необходимые анатомические возможности для вокализации, а первые зачатки речи возникли примерно 25 миллионов лет назад, когда павианы и человек имели общего предка.»

https://lenta.ru/news/2017/01/12/baboon/
Даже если бы не это замечательное открытие, никаких органических препятствий для появления языка, если для этого существуют нейрофизиологические возможности, я не вижу. Просто мы привыкли рассматривать полноценный язык именно в той форме, в какой он существует у нас. Но членораздельная речь вполне может быть и жестовой, и мимической, и даже в акустическом виде отдельные «слова» могут вполне кодироваться иным способом звукоизвлечения, к примеру - свистом, что частично имеется в койсанских языках.
Повторю ещё раз – главное, чтобы для развития языка была нейрофизиологическая почва. А это наш «любимый» импринтинговый период. То есть, некий период в постнатальном развитии мозга, когда происходит бурный, самопроизвольный (запрограммированный генетически) рост аксонов и образование синапсов в некоторых особых отделах мозга. Интересно, что косвенных подтверждений этому в науке довольно много. Более того, немало работ, собственно, и изучающих именно частные моменты этого явления, но в силу прикладного узкоспециального характера исследований, о нём и не вспоминающих. Издержки специализации…
К примеру, с 2007 года науке стало известно о таком явлении как СИНАПТИЧЕСКИЙ ПРУНИНГ. Цитата из «Википедии»: «Синаптический прунинг («нейрональный прунинг», англ. Synapticpruning) — сокращение числа синапсов или нейронов для повышения эффективности нейросети, удаления избыточных связей.» Про оптимизацию нейронных сетей я уже упоминал выше, когда речь шла об образовании условных рефлексов, НАВЫКА. Смысл этой оптимизации понятен, я думаю. Но в данном случае мы имеем нечто совершенно иное! Удаляются связи, которые не возникали в ходе обучения, а были врождёнными! Мало того, этих связей в некоторых отделах мозга маленьких детей оказалось гораздо больше, чем в мозгу взрослых людей! И ни где ни будь, а именно в ядре таламуса их у новорождённых на 41% больше, чем у взрослых! Так вот, во время нейронного прунинга лишние связи и распадаются. Чем так интересен в этой связи именно таламус? Тем, что это область головного мозга, отвечающая за перераспределение информации от органов чувств, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ОБОНЯНИЯ (чуть выше я говорил, что обоняние, это отдельная «песня»), к коре головного мозга. В таламусе можно выделить четыре основных ядра: группа нейронов, перераспределяющая зрительную информацию; ядро, перераспределяющее слуховую информацию; ядро, перераспределяющее тактильную информацию и ядро, перераспределяющее чувство равновесия и баланса.
После того как информация о каком-либо ощущении поступила в ядро таламуса, там происходит её первичная обработка, то есть впервые осознаётся температура, зрительный образ и т. д. В таламусе ребёнка УЖЕ существует огромное количество нейронных связей в ядрах и между ядрами. Думаю, что между таламусом и корой – тоже. Поначалу информационный мир ребёнка представляет собой ослепительную какофонию из всех ощущений связанных со всеми. У некоторых взрослых это сохраняется в форме синестезий (видение звука, слышание цвета). Вот на эти врождённые связи и «пишется» действительно значимая информация. И не путём создания связей, как при образовании условных рефлексов во взрослой жизни – а наоборот! Уже имеющиеся связи становятся УСТОЙЧИВЫМИ, если они значимы и формируют адекватное поведение. И главное – КОММУНИКАЦИОННОЕ ПОВЕДЕНИЕ! Здесь, кстати, опять нужно вспомнить кое-что из того, что я отмечал как очень важное выше. А именно МНОГОКАНАЛЬНОСТЬ коммуникации у животных. Зрительная, слуховая, осязательная и т.п. За счёт неё и происходит, во многом, закрепление значимых связей. Собственно, похоже, в этом и состоит таинственный механизм импринтинга. Во всяком случае – значительная его часть. Не стоит пока забывать, что, в общем, у новорождённых синапсов в мозге значительно меньше, чем у взрослых. И, собственно, рост мозга – это рост аксонов, образование синапсов и миелинизация. При том, что рождается человек уже с полным количеством тел нейронов, и с возрастом их количество только уменьшается. Суть прунинга и состоит в том, что после того, как «нужные» связи станут устойчивыми в силу частого «использования», лишние связи уничтожаются в процессе аутофагии. В случае, если механизм синаптического прунинга нарушен, возникает такое известное психическое расстройство. как аутизм. Это было показано в исследовании ученых Медицинского центра Колумбийского университета (Columbia University Medical Center) в Нью-Йорке. https://sites.google.com/site/avame...ensornye-problemy/nejronney-svazi-pri-autizme

Глава 8. Разум. Сознание. Воля.
Давайте вспомним ещё раз, как формируется навык. На этот раз, на примере того, как мы обучались, когда-то, езде на велосипеде. Сначала наши движения были весьма хаотичными и плохо связанными друг с другом, не скоординированными. Выполняли мы их под напряжённым волевым контролем, стремясь к цели – удержать равновесие и проехать хоть немного. По мере массы проб и ошибок, рано или поздно, возникал некий комплекс последовательных действий и обратных реакций, позволявших прокатиться несколько метров. Эти удачные движения сотен мышц нашего тела (образы движения) на уровне нейронных сетей сотен эффекторов и рецепторов соединялись ВРЕМЕННЫМИ синаптическими связями. Значительная часть возникавших связей были лишними для оптимального выполнения общей двигательной задачи, и соответственно мы некоторое время делали массу ненужных, несуразных движений, то падая, то наезжая на препятствия. Но, чем больше было удачных попыток, тем устойчивее становились межнейронные связи, их обеспечившие, и тем больше распадались лишние связи, не приводящие к успешному поведению. И, рано или поздно, мы наработали устойчивый навык езды. Этот новый вид поведения стал автоматическим, отпала необходимость в постоянном самоконтроле, тело как бы «само» стало ехать туда, куда мы запланировали, вернее наш мозг, на основе выработанного навыка научился новому поведению. Теперь нам нужно «включать» контроль этого поведения только для коррекции конкретной цели поведения, либо при появлении новых условий реализации поведения – препятствия и т.п.
Точно так же нарабатываются и речевые навыки (единственное отличие - происходит это при импринтингоподобном состоянии нейронных сетей, о чём я выше уже не раз писал). Тут нужно обратить особое внимание на то, что в речевом поведении точно так же, как и в любом другом, принимают участие десятки мышц. Воспроизведение каждого звука и комплексов звуков – это всегда комплекс сложнейших движений. И эти движения точно так же контролируются системами обратной связи: и от рецепторов в мышцах, которые участвуют в произнесении звуков, и от органов слуха. Дополнительно, почти всегда параллельно вокальной речи в «разговоре» участвует и мимика, дублируя и уточняя смысл сказанного, и даже не редко жестовая система символов. Добавьте к этому ещё и то, что мы рано или поздно овладеваем письменностью. То есть, к работе сотен мышц по производству акустического символа речи добавляется работа десятков мышц по написанию его текстового аналога, и так же – комплексы обратной связи от мышечных рецепторов и ЗРЕНИЯ. А теперь давайте подумаем, где у нас в мозгу «записаны» речевые символы? Где записан звук «А»? Где записана буква «А»? Где и как записано слово, которое я сейчас произнесу: РАЗУМ? Нигде! Нет у нас в «голове» никаких текстов. Нет там и математического языка. Возникает всё это только тогда, когда мы это говорим, слышим, видим, читаем, МЫСЛИМ. Удерживая и контролируя «здесь и сейчас» поведение по говорению, слушанию, письму и мышлению ВОЛЕВЫМ УСИЛИЕМ. А в материи мозга, в его нейросетях существуют только образы ДВИЖЕНИЙ по воспроизведению и рецепции речи (не важно, какой и на какой основе). И больше ничего… И когда мы в редкие минуты нашего существования «мыслим» под контролем воли (я бы назвал это оперативным мышлением), как организмы мы просто осуществляем комплексы сложных движений. Всегда и без исключения! Нет мышления без двигательных импульсов к мышцам, осуществляющим коммуникативное поведение. Да, эти импульсы ослаблены и приторможены, чем мы овладеваем успешно в раннем детстве. Вспомните маленьких детей, погружённых в игру. Они постоянно бормочут что-то себе под нос. И вспомните старичков, чей разум уже ослаб: они тоже бормочут как дети. Звук, буква, текст – это физические явления и объекты, которые мы производит. Так же, как мы производим любое другое движение. Это ВНЕШНИЙ продукт нашей жизнедеятельности. Относительно мозга поведение по их производству абсолютно ничем не отличается от любого другого поведения. Ходьбы, бросания камня, езды на велосипеде. И точно так же, как навыки этих действий, будучи наработанными, не требуют постоянного волевого контроля, не требуют постоянного волевого контроля и мыслительные навыки. Из массива речевых навыков и двигательных образов слов, знаков, понятий, последовательностей и характера их взаимодействия (выработанных для оперирования ими в процессе КУЛЬТУРНОЙ ЭВОЛЮЦИИ) в мозге формируется поведенческая реальность, параллельная природной. И для мозга обе реальности абсолютно равноценны. По сути, составляют единое целое. Можно было бы назвать это «виртуальной» реальностью.
Мы сознательно, то есть под контролем воли, не так уж и часто вмешиваемся в существование этой реальности, то есть, строим последовательности из речевых символов, решая какую-то новую (относительно) задачу. Вот как я сейчас, к примеру, когда набираю эти строки. Множество стандартных логических задач, на решение которых тоже выработан навык, решаются мозгом без нашего сознательного участия. Но только манипулирует мозг не с нашими речевыми символами, а с их ДВИГАТЕЛЬНЫМИ ОБРАЗАМИ! И делает это по схемам работы нейросетей, которую я выше не раз описывал, а не по законам нашей ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОЙ логики. Отсюда и так волнующее многих явление ИНСАЙТА, когда решение как бы «всплывает само». Ощутить инсайт может не только высоколобый учёный, которому вдруг приснилась очередная «периодическая система», его ощущали все, кто хоть раз решал хотя бы простенькие задачки на сложение или умножение в уме. Это неясное чувство, что ответ «всплыл» перед глазами (ушами) чуть раньше, чем мы добрались до него, проговаривая алгоритм решения. Оперативное мышление, таким образом, не только осуществляет решение конкретной задачи с помощью культурно-вербальных алгоритмов, но и является неким «программатором», формирующим в нейросетях новые навыки обработки сенсорно-двигательных образов. Собственно, всё описанное выше в этой главе и является разумом, мышлением, рассудком относительно того, что касается работы мозга. Но разум гораздо больше, чем мозг отдельного человека. И, пожалуй, как видно из выше изложенного, разум даже не столько мозг отдельного человека. Мозг, как имел дело с управлением двигательной активностью, так только этим и занимается. Разум – явление культурное. Уже не в первый раз я не могу обойтись без упоминания культуры, настолько мы углубляемся в двуединую суть человеческого вида. Скоро придётся заняться этим явлением вплотную.
Но пока что нужно закончить разговор о разуме и ответить на несколько вопросов.
Выше я упомянул уже, что в редкие минуты мыслительной деятельности мы решаем задачи путём выстраивания последовательностей символов предметов, действий, понятий и взаимодействий этих групп символов. Это очень плохой, медленный способ решения задач. Он даже близко по своим качествам работы не стоит с гениально простеньким способом узнавания рецепторных образов и образов движений, с помощью которых решает задачи мозг. Во-первых – узнавание происходит практически мгновенно (ограничивает только скорость нервного импульса), во вторых, преобразование рецепторного образа в образ двигательный происходит не с помощью какого то последовательного алгоритма, а в фантастически многомерной нейросети, то есть, опять же, очень быстро, учитываются тысячи сигналов от тысяч рецепторов, а значит –факторов и параметров! А вот с помощью алгоритмов «разума» у нас бы не получилось управлять даже собственным телом. Мы категорически не способны СОЗНАТЕЛЬНО контролировать тысячи различных мышц, при осуществлении самого простого поведенческого акта. Мы управляем телом только через посредничество нейросетей.
Но, если способ решения задач с помощью «нудного бубнежа рассудка» появился и очевидно процветает, то есть даёт особям, им овладевшим явное преимущество в выживании, то значит, есть в нём что-то такое, чего нет у «неразумных» нейросетей? Да. И первое – это, выражаясь языком кибернетиков, очень сильное сжатие информации за счёт «понятий». И само оперирование понятиями. За счёт этого последовательный способ решения некоторых задач особого класса становится даже быстрее, чем решение задач нейросетями.
Нейросети, несмотря на их гениальное устройство, работают по принципу «что вижу, о том пою». Для них существует только ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. Реальная среда. Да, у нейросетей есть некая свобода экстраполяции «снятого» рецепторами и узнанного образа реальности в пространстве и времени, но такие экстраполяции ничтожны. Предсказать траектории движения тел окружающего пространства в ВИДИМОЙ зоне, или поведение других особей через какое-то небольшое время. Этот недостаток имеет те же причины, что и достоинства нейросетей – они лишь УЗНАЮТ образы. Узнанный образ, разумеется, «цепляет» через нервные связи другие образы данной нейросети, но их там отображено слишком много, и на 10 секундное, скажем, предсказание, слишком много их должно быть активировано. Активация, по мере распространения, по-видимому, ослабевает, и неопределённость предсказания растет тем сильнее, чем более возбуждение рассеивается по хранящимся образам нейросети. Ведь не надо забывать, каждый узнанный образ в норме даёт образ движения, от которого, в свою очередь, приходит ответный образ по обратной связи. За счёт чего и реализуется всё поведение. А тут обратная связь «молчит». Так что, с пространственно-временными экстраполяциями у нейросетей всё весьма печально.
Вот тут то и раскрывается во всей своей полноте значение и смысл появления вербального мышления! На совершенном уровне своего развития в языке появляются понятия пространства и места в нём, понятие ДО и ПОСЛЕ, ВЧЕРА и ЗАВТРА, понятие Я и ОКРУЖАЮЩЕЕ, очень важное понятие ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ и ПРИЧИННОСТИ. Причём, понятие последовательности я считаю даже гораздо более важным, чем понятие ВРЕМЕНИ (так как сомневаюсь, что мозг «отсчитывает» время, скорее он именно фиксирует последовательность, что соответствует принципу хранящихся образов). И вот, нейросети начинают работать уже не только с реальными сенсорными и двигательными образами, но и с образами этих символов, манипуляции с ними во время оперативного мышления создают мыслительные навыки, в том числе навык постоянно фиксировать последовательности речевых (виртуальных) событий, постоянный участник которых понятие «Я». Рождается СОЗНАНИЕ. С неограниченными способностями к экстраполяции и МОДЕЛИРОВАНИЮ по времени и пространству. Какие преимущества это даёт, думаю, не надо подробно описывать. Человек разумный начал свою историю абсолютного доминирования над другими видами.
Оперируя понятиями времени и пространства разумный вид, прежде всего, меняет и собственное поведение. Появляется поведение с сильно отсроченным результатом. Очень сильно – на часы, дни, годы.
Изготовление орудия охоты, ловушки на зверя, хоть и имеет целью удовлетворение пищевой потребности, непосредственно этого удовлетворения не приносит. Для такого поведения помимо разума необходим ещё и волевой аппарат, с помощью которого особь контролирует и сами мыслительные акты, удерживая их логическую связность, и свою сложную деятельность, направленную на запланированный результат. У животных волевой аппарат отсутствует. Часто с человеческой волей путают настойчивость животного в достижении цели. Это совершенно разные явления, даже противоположные в чём-то. Животное проявляет настойчивость под влияние некой потребности, которую стремится удовлетворить. Тем более, если видит источник этого удовлетворения. Пищу, самку, и т.п. Человеческая же воля даёт особи возможность выполнения весьма сложных действий, как раз отказавшись от немедленного удовлетворения потребности, сильно отсрочив это удовлетворение, хотя, разумеется, мотивами такого сложного поведения остаётся удовлетворение тех же самых потребностей, которые присущи и животным. Пища, комфорт, размножение, доминирование. Волевой аппарат человека – это тот же навык, который формируется в очень раннем детстве посредством приложения к поведению ребёнка внешней воли, то есть, насилия в конечном итоге, со стороны родителей или других особей, когда ребёнку не позволяют удовлетворить какую-то его потребность, пока он не выполнит некие сложные действия. Типичный пример: «давай уберём игрушки, и пойдём гулять». Надо заметить, что это очень сложный момент в воспитании человеческих детей – волевой аппарат будет плохо сформирован и в том случае, если этого вообще не делать, и в том, если «насилие» действительно будет осуществляться в жёсткой, конфликтной форме. Но, проблемы воспитания – отдельная тема.
По мере усложнения социальных связей уже разумного человечества, и особенно орудийной деятельности, технологий, повседневная деятельность людей принимала всё более сложные формы, отвлечённые, на первый взгляд, от удовлетворения базовых потребностей. Поэтому начали появляться во множестве как бы промежуточные, «вставочные» потребности, имеющие целиком культурный генезис и призванные формировать в сложном поведении людей культурные мотивации, следовать в повседневной жизни порой совершенно антибиологичным нормам поведения. И всё это смогло возникнуть именно потому, что мозг абсолютно не отличает рецепторные и двигательные образы реальной среды от рецепторных и двигательных образов ЯЗЫКА, то есть РАЗУМА, то есть КУЛЬТУРНОЙ (виртуальной) реальности. Получив в детстве разум, спроецированный на него родителями, социумом, культурой, человек, с одной стороны становится одним из «всемогущих», но с другой стороны, как индивидуальность, становится абсолютным пленником социума. А стены его «тюрьмы» выстроены из виртуальных образов, принимаемых его мозгом за реальность.
Думаю, на этом рассказ о мозге можно окончить, и перейти к последней части, посвящённой культуре. Осталось только немного сказать о свободе воли и детерминированности нашего существования. Очень уж многих волнует этот вопрос!
В последнее время появилось много сообщений об опытах, которые свидетельствуют о том, что наш мозг принимает решение даже до того, как мы его осознаём, как «своё». Даже приводится время, на сколько «до того». Девять секунд. Огромный промежуток времени!
Да, это так. Нашим телом целиком и полностью управляет мозг. Его нейронная система опознания образов и двигательных ответов. Для того, чтобы наше тело что-то сделало, наше «Я» должно его об этом «попросить». Да и то, если мы загодя не сформировали навык того, о чём просим (если это не врождённый навык), вряд ли выйдет что- то хорошее. Но, с другой стороны, у нас есть воля, с помощью которой мы инициируем мышление, и можем нарабатывать новые навыки. А для мозга нет разницы между подлинной реальностью и нашей «говорильней» - вербальной реальностью. Он только опознаёт образы, и осуществляет движение. Формируйте образы того, что хотите сделать или осуществить, настолько значимые по сравнению со всеми другими, хранящимися в нейросетях, чтобы на решение влияли именно они! Программируйте свой мозг! Свобода воли есть, но она даётся тяжким трудом.
Сложнее с детерминированностью. У нас слишком большой полиморфизм именно по индивидуальным особенностям мозга, во-первых. И мы попадаем в весьма разные условия в самый ответственный период нашей жизни – в период импринтинга. Здесь детерминированность имеет место. Эти два обстоятельства и определяют, КАКИМ будет каждый из нас. И потом уже ничего исправить не получится. Случайности рождают детерминированность. Правда, вопрос КЕМ кто будет, и какую жизнь проживёт – тоже сплошная стохастика.

Глава 9. Культура.
Существует огромное количество определений культуры и узкоспециальных значений этого термина. От обиходного понимания культуры как культурности – то есть соблюдении личностью неких, принятых в данном обществе, правил поведения, до археологической культуры – как комплексе ископаемых артефактов и следов технологий, специфических для живших, когда-то, групп людей. Но, на мой взгляд, все существующие определения частных проявлений культуры прекрасно укладываются и могут быть выведены из одного, довольно краткого и исчерпывающего определения: культура, это негенетическое хранение, передача и эволюция алгоритмов приобретаемого поведения и его материальных результатов. И даже это определение можно свести к ещё более краткому, если выразить его через понятие информации: «Культура – это биогенная информация негенетической природы».
Очень интересен тот момент, что многие элементы культуры являются феноменами, проявляющими дуальность и реверсивность. Рассмотрим наиважнейший из них – ЯЗЫК. Собственно, именно язык, как негенетический код, с одной стороны, и является основой и источником культуры. Именно на человеческих языках и «записана» культурная информация, начиная с самих алгоритмов МЫШЛЕНИЯ.
С одной стороны, «хранится» эта информация, прежде всего, в «живой», вербальной форме, в коллективах людей, связанных языковой коммуникацией и обладающих свойством ПРЕЕМСТВЕННОСТИ между поколениями. С другой стороны, на каждую вновь рождённую в социуме особь при её развитии из этого «хранилища» проецируется ЧАСТЬ общей культурной информации, начиная с языка, опять же.
С одной стороны, человеческая особь, развивающаяся вне социума не способна ни начать говорить, ни выработать за свою внесоциальную жизнь хоть что-то, хотя бы отдалённо похожее на язык или культуру. Более того, и культурная человеческая особь не способна ни открыть, ни изобрести что-то действительно НОВОЕ, то есть не существовавшее в целостном, функционально совершенном виде до этого. Даже учёные и изобретатели, относимые обществом к рангу «великих», по сути, делают свои изобретения и открытия способом комбинаторики, интеллектуальных манипуляций с теми знаниями, которые они получили, при своём собственном развитии из «культурного хранилища».
С другой стороны, именно отдельные особи в масштабе РАЗВИТИЯ культуры является источником абсолютно всего нового, что накапливается в культуре. И здесь, как и в генетической эволюции, «работают» те же самые принципы. Уже при проецировании части культурной информации на развивающуюся особь происходят неизбежные «ошибки» ретрансляции, и информация, перенесённая из культуры на особь, уже будет сильно видоизменённой. И главное, в процессе своего культурного существования каждая особь, постоянно воспроизводя культурную информацию, поведение, технологии на высшем культурном уровне, ПОСТОЯННО вносит во всё это какие-то случайные или сознательные ИЗМЕНЕНИЯ, за счёт чего и происходит эволюция культурной информации в целом. Касается это и НАУКИ, как части культуры, равным образом. Деятельность каждого отдельного учёного – это и есть сознательное внесение изменений (ошибок ретрансляции, в общем-то) положительного характера в научную часть культурной информации.
Хорошо видно, что скорость культурной эволюции поведения и информации о нём, на порядки быстрее чисто биологической эволюции на генетической основе, в чём и заключается смысл её появления. Если особь, имеющая положительное изменение в геноме, должна для закрепления этого изменения ещё произвести потомство, то изменения культурной информации, которые мы производим на протяжении своей жизни постоянно, мы же и ретранслируем обратно на общество с таким же постоянством в процессе коммуникаций самого разного характера.
Образно говоря, каждый отдельный член общества, это «геном», несущий часть культурной информации, и все члены преемственного общества в целом – «генофонд», на котором записана вся культурная информация общества. Каждый такой «геном» за свою жизнь производит массу «потомства», в виде изменений самого себя, которые ретранслирует, и часть которых закрепляется на какое-то время (пока так же не будет изменена) в культурном «генофонде». При этом, в обществе вечно сосуществуют и оказывают влияние на эволюцию культурной информации две тенденции – консервативная и инновационная. В какой момент какая из этих тенденций оказывает влияние на развитие культуры зависит от очень многих факторов, но всегда нужно помнить, что самый ничтожный из всех по влиянию фактор – это чья то (особи или группы) сознательная попытка воздействия и коррекции культурной эволюции. Процессы этой эволюции напрочь лишены субъективного контроля, хотя многим может казаться и обратное. Культурная эволюция строго объективна, и даже те её тенденции, которые кому-то могут очень не нравиться, имеют источником нашу биологию, и особенности среды. В полной мере это касается и таких сторон культуры, как мораль, идеологи и тому подобное.
Эта мысль станет более понятной, если выразить определение культуры через понятие «энергетические ресурсы», не забывая и сказанного выше. Культура – это сумма технологий повышения эффективности использования энергетических ресурсов. Кстати, пригодится это определение и далее, если я рискну начать разговор о человеческой социальности и её культурных типах. А пока что, поясню, что стоит за этим определением.
Любое животное пользуется энергетическими ресурсами двух типов. Первый тип- это требующие постоянного пополнения энергетические ресурсы его собственного тела. Второй – энергетические ресурсы среды, с помощью которых и пополняются первые. Но, для того, чтобы это осуществить, особь или группа особей должные ещё эти ресурсы присвоить! В очень многих случаях в животном мире с этим проблем нет. К примеру, у травоядных животных. Если нет проблем с достаточностью самого ресурса. Проблемы же имеют разный генезис – в том числе и перенаселение потребителей ресурса. Вот тут то и нужен энергетический ресурс первого типа. Говоря проще – просто физическая сила особи, его способность к добыче и отстаиванию (присвоению) источника энергетических ресурсов второго типа.
Когда первый гоминид взял в руки палку и использовал её для более успешного присвоения внешнего энергетического ресурса – не важно, ударив ей по голове другую особь, стремившуюся к тому же, или именно умертвив добычу, он и совершил первое повышение эффективности использования энергетического ресурса. Пока что – ресурса своего собственного тела. Сделав «палку» более удобной в качестве оружия, и, главное, научив этому других особей с помощью ЯЗЫКА, наш гипотетический предок создал уже ТЕХНОЛОГИЮ повышения эффективности энергоресурса. Далее известно – обработка камня, кости, совершенствования орудий и оружия. Эволюция ТЕХНОЛОГИЙ. Следующий шаг – использование огня. Прежде всего, для приготовления пищи. По сути, это появление НАРУЖНОГО пищеварения. Первая технология повышения эффективности использования ВНЕШНИХ, то есть, ПРИСВАЕВАЕМЫХ энергоресурсов. И так далее, вплоть до паровоза, электричества и атомной энергии, возделывания почвы, селекции, и генной инженерии. Суть остаётся той же – повышение эффективности использования энергоресурсов.
Весьма важным для дальнейших рассуждения является тот момент, что именно эволюция технологий повышения эффективности использования энергоресурсов является ОСНОВОЙ всей остальной эволюции культуры, а никак не наоборот. Именно эта сторона культуры «тянула» и продолжает «тянуть» за собой эволюцию всех остальных сторон культуры по мере усложнения социальности – науки, технологий межличностного общения (в том числе морали), управления (в том числе технологий использования идеологий, религий, массового внушения через вербальность), искусства, как вспомогательных технологий , имеющих и самые разные поведенческие истоки как культурная сублимация инстинктивных программ поведения, и самые разные функции, дополняющие выше перечисленные группы технологий.

Ждите продолжение))) Вот его анонс:
Глава 10. Эволюция социального поведения и социальных систем.

Чтобы получить наглядные представления об основе социальности человека лучше всего сходить в зоопарк, где есть вольер со стадом шимпанзе. Именно обыкновенные шимпанзе! Я категорически не согласен с авторами, считающими, что по социальности мы ближе к бонобо. Этот вывод делается только на основании нашей близости с ними в сексуальной активности. Собственно, на этом вся схожесть и заканчивается. По приоритету инстинкта доминирования (даже над половым инстинктом), по агрессивности, по склонности к конфликтам внутри стада и даже по способности к убийству себе подобных мы, без всякого сомнения – поведенческая копия шимпанзе обыкновенного.

Всё верно, но не в той рубрике. Надо создать подфорум "Бред продвинутых идиотов".

Содержательно и интересно. Спасибо.

Интересно и хорошо написано. Спасибо.
Может следует немного доработать и опубликовать в каком-нибудь научно-популярном журнале?

Спасибо за отзывы! Оклемаюсь, возьмусь за обработку. Это так, "из головы". Почти "дневниковые" записи.

Мы готовы немного подождать. Побыстрее оклёмывайся.

Возможно, Вам, будучи школьником, приходилось подгонять решение трудной задачи.

Вот когда ответ заранее известен, но как его получить, не знаешь.

И вот какие-то сомнительные расчёты вдруг дают нужный ответ!

Вот радость то - решил!

Только решил ли?

Вы написали много об эволюции, не подумав над тем, а есть ли она вообще?

Ведь эволюция предполагает саморазвитие, самосовершенствование (вне какой-либо программы), а такого, на мой взгляд, просто не бывает!

Всякий процесс, называемый учёными, эволюцией, есть селекция, проводимая невидимым (ми) для нас селекционером (селекционерами).

Вы бы хоть задумались над правомочностью термина "естественный отбор". Это же нонсенс.

Под естественностью подразумевается отсутствие вмешательства какого-либо разума.

А отбор невозможен в отсутствие разума!

Если некому отбирать, то и отбора быть не может.

Не думайте, что это лишь игра слов.

Это фундаментальная нестыковка, на которую учёные закрывают глаза.

И потому остаются слепы.

Что же касается самой темы, Вы правильно заметили, что человек не сможет состояться человеком, если его мозг с первых же дней жизни не будет загружаться вербальной информацией.

И это указывает на наше происхождение.

Наши предки были созданы чьим-то разумом и мозг их был загружен информацией, которую они передали своим детям. И так далее.

Возможно, при создании наших предков использовалась некая универсальная программа (ДНК).

«Поедание» синапсов микроглией впервые засняли на видео

Приблизительно каждая десятая клетка в вашем мозге – это клетка собственной иммунной системы ЦНС, так называемой микроглии. Наш портал уже посвящал подробную статьюэтому типу клеток. Достаточно давно нейробиологи предполагают, что именно микроглия разрушает и «поедает» ненужные синапсы – соединения нейронов, через которые одна нервная клетка передаёт сигнал другой. Однако только сейчас ученые из Отделения эпигенетики и нейробиологии Европейской лаборатории молекулярной биологии (EMBL) сумели визуализировать этот процесс, и показать, насколько важна микроглия для нашего обучения и памяти. Результаты опубликованы в журнале Nature Communications.

Микроглия, окружённая филоподиями синапсов. Credit: Gross et al
На исследование у группы под руководством Корнелиуса Гросса ушло пять лет. Для того, чтобы суметь запечатлеть «работу» микроглии с синапсами, авторам пришлось объединить усилия корреляционной световой — электронной микроскопии (CLEM) и световой флуоресцентной микроскопии.
Визуализация показала, что примерно в половине случаев, когда клетка микроглии взаимодействует с синапсами, пресинаптическая терминаль («головка» окончания дендрита или дендритного шипика) «вытягивает» в сторону микроглии тонкий отросток, который получил название «филоподия». В одном из случаев (см. иллюстрацию вверху) авторы сумели увидеть, как сразу 15 синапсов тянутся к одной клетке микроглии.
Микроглия показана красным, нейроны — зелёным и жёлтым

«Когда мы пытались увидеть, как клетки микроглии разрушают синапсы, мы поняли, что микроглия на самом деле вызывает их рост большую часть времени», – объясняет соавтор работы Лэтития Вайнхард.

Таким образом, выходит, что микроглия может образовывать двойные синапсы, в которых терминальный конец нейрона высвобождает нейромедиаторы сразу к двум соседним «партнерам» вместо одного. Этот процесс может поддерживать эффективную связь между нейронами.
Вайнхард поясняет: «Это показывает, что микроглия широко вовлечена в структурную пластичность и участвует в перестройке синапсов, механизма, лежащего в основе обучения и памяти».

Взаимодействие микроглии (красный) и дендритных шипиков (зелёный)

«Это то, о чем многие годы фантазировали нейробиологи, но никто никогда раньше не видел. Наши результаты позволяют предложить механизм роли микроглии в ремоделировании и эволюции нейронных путей в процессе развития», – говорит Корнелиус Гросс.

В будущем авторы работы планируют исследовать роль микроглии в развитии мозга в подростковом возрасте (как мы помним, именно в этом возрасте максимально активен процесс так называемого синаптического прунинга, уменьшения количества синапсов в мозге) и возможную связь с началом шизофрении и депрессии.
Текст: Алексей Паевский
“Microglia remodel synapses by presynaptic trogocytosis and spine head filopodia induction” by Laetitia Weinhard, Giulia di Bartolomei, Giulia Bolasco, Pedro Machado, Nicole L. Schieber, Urte Neniskyte, Melanie Exiga, Auguste Vadisiute, Angelo Raggioli, Andreas Schertel, Yannick Schwab & Cornelius T. Gross in Nature Communications. Published online March 26 2018.
doi:10.1038/s41467-018-03566-5

Интересно, полудурок в реанимации перед исчезновением будет лихорадочно набивать свои куриные мозги сказками?

Глава 10.
Социальность и природа собственности.

Для начала напомню кратко о природной (генетически определяемой) социальности человека. Человек - обезьяна стадная. Со способностью к образованию стай. Поясняю: СТАДО - форма постоянной видовой социальности. В стаде присутствуют особи на всех стадиях жизненного цикла и осуществляются все основные формы поведения особей. СТАЯ - временная группа животных (совсем не обязательно стадных), образуемая для достижения каких то конкретных поведенческих целей. Стая обычно состоит из особей далеко не всех стадий развития, присущих виду, и осуществляются только некоторые формы поведения. Примеры: летние стаи самцов некоторых птиц, собирающиеся с целью безопасной кормёжки и выживания в тот период, пока самки сидят на гнёздах и выращивают птенцов (дрофы). Зимние стаи волков из разновозрастных самцов и самок, собирающиеся для повышения эффективности охоты и выживания в зимний период. Осенние стаи птиц, собирающиеся для жировки и перелёта. И т.п... Молодые шимпанзе часто образуют однополые стаи самцов с целью захвата новых территорий, реализации полового поведения и поведения доминирования путём захвата чужих стад , питания набегами на чужие территории и т.п...
Стада и стаи могут быть нетерриториальными и с чётко определённой территорией обитания, пусть даже и сменяемой в ходе кочёвок и истощения ресурсов. Нетерриториальные стада и стаи обычно присущи копытным и птицам. Стада приматов строго территориальны. Территория обитания стада захватывается на какое то время и постоянно защищается от других стад (особенно того же вида, так как один вид - одна пищевая ниша и один ярус обитания). При этом приматы проявляют ярчайшее агрессивное поведение, в котором участвует всё стадо. Захватывается территория , естественно, ради ресурсов, находящейся на ней. Уже у обезъян это далеко не только пища. Это водопои, деревья, удобные для строительства гнёзд, укрытия и т.п.. И уже на самых первых стадиях сапиентации список необходимых ресурсов начинает только расширяться. Таким образом, стада приматов в процессе своего существования постоянно реализуют поведение ПРИСВОЕНИЯ РЕСУРСОВ. В первую очередь - территории, как ресурса, вмещающего все остальные. Каждая отдельная особь стада высших приматов, с одной стороны, является так или иначе , с той или иной социальной ролью участником поведения присвоения ресурсов, с другой стороны, она является потребителем присвоенных ресурсов. Вот тут то и начинается всё интересное.)
Для начала обосную тезис, что именно КАЖДАЯ особь участвует в процессе присвоения ресурсов стадом. Обосновывается это тем, что само СТАДО - сложное и ЦЕЛЬНОЕ надорганизменное образование, в котором у каждой особи есть своя социальная роль и место в УСВОЕНИИ присвоенных ресурсов. И "лишних" особей в стаде не бывает. Контролирует это сам естественный отбор. И ни с какими то мифическими "целями", которых в природе не существует, а очень и очень просто: выживает та особь, те процессы, происходящие в живом, те формы поведения, те популяции и те виды, которые просто напросто дают потомство. МНОГО потомства. И если мы наблюдаем стадную форму существования у тех или иных животных, то она сохранилась и существует просто потому, что дала возможность успешно размножаться данной форме жизни.
Теперь вернёмся к усвоению присвоенных ресурсов внутри самого стада. Является ли присвоенный стадом ресурс или его части чьей то СОБСТВЕННОСТЬЮ? Вроде бы нет? Ну какая собственность может быть у шимпанзе, скажем? Они даже тайники не делают, как те же белки. Просто потому, что другие особи тут же всё найдут. Хотя, шимпанзе имеют привычку прятать всё за щёки. Значит, собственности у шимпанзе таки нет.
Но равномерно ли особями стада усваивается присвоенный этим же стадом ресурс? Может каждая и любая обезъянка свободно, как мечтали коммунисты, взять, и от пуза поесть сладеньких фруктов, каждый самец покрыть любую самку (опять же, как мечтали коммунисты), а на ночь занять идеальное место на деревьях для строительства гнезда? Может, да. Только если ресурс НЕ ЛИМИТИРОВАН. То есть, со сладкими фруктами , если стадо живёт на фруктовой плантации это ещё может пройти, а вот с самками и гнёздами уже сильно врятли! Не достанется каждому сколько бы он хотел и мяса убитой зверушки, и личинок из трухлявого пня. То есть, присвоенные ресурсы внутри стада распределяются НЕ РАВНОМЕРНО и НЕ ХАОТИЧНО. Их распределение подчиняется существующей внутри стада ИЕРАРХИИ, устанавливаемой в ходе реализации поведения ДОМИНИРОВАНИЯ. Которое, в свою очередь, определяется генетически и подвержено,стало быть, естественному отбору. В соответствии с местом в иерархии стада и получает каждая обезъянка (в среднем) свою часть ресурса. Ей это как бы РАЗРЕШАЕТСЯ её местом в иерархии, которого она добивается в процессе реализации поведения доминирования, которое определяется её индивидуальными биологическими особенностями, которые определены её ГЕНЕТИКОЙ. Обратите внимание ещё раз - обезъянке это РАЗРЕШАЕТСЯ, то есть даётся ПРАВО н а усвоение определённого ресурса в определённую очерёдность (от чего зависит качество ресурса) и в определённом объёме. Даётся кем? Выше мы выяснили. что в конечном итоге её индивидуальным генотипом! И не возникает ли на этот короткий момент усвоения (использования) ресурса ни что иное, как ОБЛАДАНИЕ этой долей ресурса? То есть СОБСТВЕННОСТЬ?) Чем принципиально эта собственность отличается от нашей, "юридической? Да ни чем, кроме ВРЕМЕНИ использования, УСВОЕНИЯ. Важно ещё то, что особь стадного вида , особенно такого сложно организованного стада, как стадо высших приматов практически не способна присвоить какой то ресурс, и следовательно - усвоить. Таким образом, мы имеем некую чрезвычайно важную для дальнейшего рассмотрения природы собственности и вообще социальности человека дуальность: с одной стороны особи стадных видов усваивают жизненно важные ресурсы особенно лимитированные, которых довольно много (эти ресурсы ещё и сами являются лимитирующими уже в обратную сторону - в отношении численности вида) , только после ПРИСВОЕНИЯ этих ресурсов всем стадом как цельной, выживающей единицей; с другой же стороны, уже присвоенный стадом ресурс УСВАИВАЕТСЯ внутри него каждой отдельной особью в соответствии с её рангом в стаде, устанавливаемым через реализацию поведения доминирования в стаде , эволюционирующим и определяемом генетически. Разумеется, у таких поведенчески высоко организованных животных, как высшие приматы, существуют и другие поведенческие аспекты, регулирующих усвоение особями присвоенного стадом. Это и имеющиеся у них иерархические подсистемы (иерархия самок), и родительское поведение, и гаремное поведение. Всё это вносит коррективы в роль особи в усвоении ресурса и является так же генетически определяемым. А значит, играет роль обратной связи в процессе эволюции стадности. То есть, изменения в этих типах поведения, приводящие к повышению "пайки" усвоенного повышают шансы носителей данного изменённого поведения оставить потомство.
С появлением культуры и культурной эволюции (подробно описано в предыдущей главе) все виды врождённого(генетически определяемого) поведения модифицируются, получая "надстройку" в виде сложных форм поведения, вырабатываемых уже в ходе культурной эволюции. Изменения эти закрепляются (в культуре) в силу того, что прежде всего повышают эффективность использования присвоенных ресурсов (выше я давал в качестве варианта определение культуры именно как суммы технологий повышения эффективности использования ресурсов). Повышение эффективности использования ресурсов приводит к росту численности стад, популяций гоминин и их видов. Соответственно, эволюционируют и технологии использование как ресурса самих членов стад. Возникают различные типы брачных отношений, возникает более сложная, чем в простом стаде стратификация и различные области доминирования. Это неизбежно ведёт и к более сложному распределению присвоенного ресурса. Если формы распределения ресурса между членами стада повышают плодовитость стада, то, соответственно, такие формы закрепляются в культуре в виде ТРАДИЦИЙ, ОБЫЧАЕВ, ПРАВИЛ. Возникает и переработка ресурса, появляется такой специфический ресурс, как ОРУДИЯ и артефакты, одновременно являющийся и продуктом культурной эволюции и средством повышения эффективности использования ресурсов, то есть фактором интенсификации самой культурной эволюции. Параллельно эволюции культурного поведения по той же схеме изменения - отбор- закрепление начинается бурная эволюция артефактов, и невозможно одно отделить от другого, так как изменение артефактов (орудий) неизбежно влияет на поведение и наоборот. В этом состоит ЦЕЛОСТНОСТЬ культуры.
В такой обстановке усложнения внутренней материально-поведенческой среды стада (социума) становится ЭВОЛЮЦИОННО ВЫГОДНЫМ распределять ресурс, которым владеет социум более сложным образом, увеличивать время усвоения каких то его видов (использования) определёнными особями, и охранять ТРАДИЦИЕЙ, ОБЫЧАЕМ, ПРАВИЛАМИ ВЛАДЕНИЕ отдельными индивидами ПРИСВОЕННЫМИ ИМИ РЕСУРСАМИ. Появляется вторичное , уже "внутристадное" присвоение присвоенного всем стадом ресурса, которое уже смело можно назвать СОБСТВЕННОСТЬЮ. И ПРАВО владения этой СОБСТВЕННОСТЬЮ на данном этапе даётся и охраняется существующим в социуме обычаем,традией, правилами, выработанными в ходе культурной эволюции.
Но при этом важно не забывать "начало начал"! Про то, что все ресурсы, которыми владеет целостный социум (стадо, племя, союз племён, государство) присваиваются ВСЕМ СОЦИУМОМ КАК ЕДИНЫМ НАДОРГАНИЗМОМ, а вторичное (внутри социума) присвоение ресурса в виде различных форм СОБСТВЕННОСТИ есть лишь наиболее выгодная НА ДАННЫЙ МОМЕНТ культурной эволюции форма внутреннего же РАСПРЕДЕЛЕНИЯ ресурса.
Уже на очень ранней стадии существования и развития культурной традиции распределения присвоенного ресурса возникает потребность в защите данной традиции с помощью насилия. Возникает такое явление как ВЛАСТЬ, узурпированная или делегированная - не важно. На мой взгляд, никакой "делегированной власти" первично и не существует. Это лишь вторичная форма воспроизводства власти, устанавливаемая в "периоды покоя социума" узурпатором. Но прежде, чем говорить об этом, необходимо разобраться в ПРИРОДЕ ВЛАСТИ, о чём поговорим в следующей главе. Здесь же закончим тем, что именно ВЛАСТЬ в любом социуме является той силой, которая обеспечивает соблюдение существующего на ДАННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ МОМЕНТ эволюционно выработанного обычая (позже формализуемого в виде ЗАКОНА) распределения присваиваемых социумом ресурсов в виде различных форм СОБСТВЕННОСТИ.
Таким образом концепция "классического либерализма" о праве собственности как "естественном" праве человека никак не подтверждается именно с естественнонаучной точки зрения. Но, в тоже время, общество, в котором в процессе культурной эволюции не возникает институт гарантированной частной собственности, не происходит и дальнейшей эволюции.