Квирин Кульман. Еретик в Московии

Квирин Кульман родился в 1651 году в австрийском городе Бреслау (ныне польский Вроцлав).

Слабый здоровьем и мальчик все детство провел в городской библиотеке. После окончания гимназии он очень серьезно заболел и чудом выжил. Судя по всему, перенес он что-то вроде тяжелой формы менингита, потому что следующие пять лет Кульман утверждал, что за ним постоянно следуют два ангела.

Галлюцинации не мешали ему писать стихи. Сборник сонетов Кульмана «Небесные поцелуи любви» стал известен в Европе и получил значимые премии. Вот для примера начало одного сонета:

Двадцать третий поцелуй любви

О ночь! Величья ночь! О ночь светлее дня!

О ночь! О свет! И свет, превосходящий солнце!

О ночь! В кругу времен такая ночь одна!

О ночь! Во всей красе в ней чудо распахнется!

Ну что тут сказать... Главное, что в XVII веке творчество Кульмана людям нравилось.

Он подавал большие надежды, три года изучал право в Йенском университете, но потом ангелы взяли свое: Кульман бросил учебу и с головой ушел в труды немецкого мистика Якоба Бёме, который произвел на Квирина колоссальное впечатление.

Бёме еще более радикально развивал идеи недавней Реформации. Если лютеране отрицали пышную католическую церковь, общаясь с Богом без посредников и ориентируясь на Библию, то для Бёме и Библия была не авторитет. Он считал, что в каждом человеке живет божья искра, и потому в жизни надо ориентироваться на внутренний голос — он и есть голос Бога…

И Квирин Кульман начал ориентироваться на свой внутренний голос. Вскоре он пришел к твердому убеждению, что является «Сыном Сына Божьего» и послан в этот мир, чтобы «сокрушить Вавилон и построить иезуэлитское царство, в котором люди будут жить, как до грехопадения Адама».

Человек, за которым годами следуют ангелы, на мелочи не разменивается. К основной задаче с Вавилоном Кульман придумал себе еще и дополнительный квест: объединить христианство, ислам и иудаизм в одну религию.

Все это было вполне серьезно: в 1678 году он пешком отправился в Константинополь, чтобы крестить турецкого султана. Султан встречаться с Кульманом отказался и приказал выгнать из страны, выдав на память сто ударов палкой по пяткам.

Потерпев столь болезненную неудачу, Кульман веры не утратил. Следующие несколько лет он странствовал с проповедями по Англии, Швейцарии и Нидерландам, постоянно попадая под аресты церковных властей. В 1682 году вновь попытался объединить мировые религии и для этого понес благую весть о себе в Иерусалим, но через неделю вернулся, захваченный уже другой идеей.

Кульман где-то услышал, что в далекой Московии жители Немецкой слободы известны как приверженцы идей Якоба Бёме. Кульман срочно написал своим потенциальным единомышленникам послание, в котором коротко изложил свои взгляды на мироздание и дал множество страшных пророчеств. Но возникла сложность с доставкой: почта была не по карману нищему бродяге.

Кульман решил проблему просто: сам понес свое письмо адресатам. Пешком он пересек половину европейского континента и в апреле 1689 года дошел до Москвы.

Так тепло его, пожалуй, нигде не встречали. В Немецкой слободе поклонники Бёме действительно жили, причем жили скучно, и новому человеку, да еще столь необычному, были очень рады, охотно слушали его проповеди и обсуждали его идеи. Кульман сразу стал в слободе популярной личностью и даже нашел богатого покровителя — купца Конрада Нордермана.

От жизни в русской столице захватывало дух. Кульман еще не успел привыкнуть к новому положению в обществе, как купец Нордерман договорился с русскими представить его при дворе. Об этом визите мало что известно, но Кульман срочно подготовил к нему проект строительства своего «иезуэлитского царства» и выступил перед московскими правителями с готовой программой государственных реформ…

Ослепленный своим взлетом Кульман даже не догадывался, в какой опасной ситуации он находится.

В Немецкой слободе под постоянным давлением официального православия уже конкурировали две европейские религии — католичество и лютеранство. Яркий проповедник с собственным религиозным учением был здесь им не нужен.

Уже через месяц лютеранский пастор Иоахим Мейнеке написал православному патриарху донос на своего соотечественника. Кульман и Нодерман были внезапно арестованы, их бумаги конфискованы и переданы для исследования переводчикам Посольского приказа. Составленное ими «Мнение переводчиков» сыграло решающую роль на суде, поскольку приговор выносился только на основании этого доклада.

Основную часть написал Юрий Гивнер — давно живущий в Москве саксонец, ревностный лютеранин, приятель пастора Мейнеке.

Он классифицировал Кульмана как члена новой опасной секты — квакеров:

«Веру держат той ереси, имянуемой квакори, которых в Галанской и в Англинской землях и в иных тамошных местех множество, подобны здешним раскольщикам: живут своеобычно, и всё имеют у себя в обще, и никого не почитают, и предо монархами шляпы не снимают, и не токмо их государями, но и господами не имянуют, и говорят, что началствует над ними един Господь Бог, а они де, монархи, люди такие ж, что и они».

Стоит отметить грамотную аргументацию переводчика. Он понимал, что в Москве все приговоры выносит не суд и не церковь, а царь, которому на религиозные споры просто плевать. Поэтому Кульман в докладе представлен не столько еретиком, сколько революционером, не снимающим перед монархом шляпы… Да, Гивнер откровенно манипулировал решением царя. Надо думать, немногочисленные образованные люди, вроде переводчиков Посольского приказа, вообще вытворяли в темном Московском государстве что хотели.

В сентябре 1689 года в Москве прошел довольно забавный процесс: Русская Православная церковь судила квакера по доносу лютеранского пастора. В приговоре ничего забавного не было: смертная казнь за распространение ереси.

На Руси, как и в Европе, за преступления против веры сжигали заживо. Таково было христианское милосердие: очистительный огонь спасал душу еретика для вечной жизни.

Московиты в деле сжигания людей отличались прогрессивностью и заботились об общественных нравах: жертву помещали в закрытый сруб, где агонию никто не видел (впрочем, слышимость была отличная). Из Москвы открытые костры европейской инквизиции виделись сущим варварством.



Сожжение в срубе. Картинка из летописи.

4 октября 1689 года Квирина Кульмана босым провели через Красную площадь — он шатался, крестился и плакал, — помогли подняться на эшафот и там закрыли в узком срубе…

В последний момент казнь была остановлена.

Оказалось, палач кое о чем забыл. Он открыл сруб, вручил в трясущиеся руки Квирина Кульмана все его литературное наследие — религиозные письма, любовные сонеты и проект «иезуэлитского царства» — признанное в Москве ересью и тоже подлежащее казни, после чего сруб закрыл и поджег.


Эта плита была случайно найдена в Москве в начале XIX века. Все, что осталось от забавного человека Квирина Кульмана.