"Свобода или смерть". История легендарного бронепоезда

В боях за Симбирск летом 1918 года бронепоезда красных и белых таранили друг друга.



"Слава Украiни"

Бронепоезд №3 типа "Хунхуз" был построен в Заамурье и осенью 1915 года отправлен на Западный фронт, где принял участие в Нарочском наступлении, а в следующем году - в Брусиловском прорыве Юго-Западного фронта.

Справка 73online.ru:
Бронепоезд проекта генерала Колобова, тип "Хунхуз". Состоял из двух одинаковых двухосных бронеплощадок и бронепаровоза серии "О", защищенных 12-16 мм броней. Внутренний объем бронеплощадки разделялся на пулеметный каземат и башенную орудийную установку. В каземате на особых столах устанавливалось 12 пулеметов Шварцлозе (по шесть на борт). Боекомплект - 1500 патронов на пулемет. Башенная установка располагалась в передней части вагона и в ней устанавливалась 3-дюймовая горная пушка образца 1904 года (после боев под озером Нарочь была заменена на пушку образца 1909 года). Возимый боекомплект - 80 шрапнелей и 25 гранат. Команда бронепоезда состояла из трех взводов (пулеметного, артиллерийского, технического) и паровозной бригады - всего четыре офицера и 90 нижних чинов.


Бронепоезд типа "Хунхуз" справа-сзади. Киев, 1 сентября 1915 года

Революционный 1917 год бронепоезд встретил на ремонте в Киеве, где был присвоен Центральной радой и переименован в "Слава Украiни". Вскоре на Киев пошли войска краскома Муравьева, который вскоре будет убит в Симбирске во время неудачного мятежа. В разношерстных красногвардейских рядах шел и отряд черноморских матросов под командованием Андрея Полупанова.

Точнее, не шел, а ехал - сметливые и подкованные по технической части моряки по дороге построили себе импровизированный бронепоезд: "паровоз, зажатый двумя огромными четырехосными угольными платформами. Впереди на первой платформе и в конце второй стояло по одному трехдюймовому орудию. Их стволы были наглухо закреплены стальной проволокой и железными обручами; прицельных приборов, лафетов и колес у пушек не было. Поэтому стрелять можно было только в двух направлениях: вперед или назад. Во все стороны с платформ и тендера паровоза выглядывали тупые стволы "максимов", - описывал его Полупанов после войны.


Андрей Полупанов в 1918 году

После взятия Киева Полупанов нашел в местном депо железнодорожный линкор "Слава Украiни" и немедленно его экспроприировал. Вскоре в состав бронепоезда вошел мотоброневагон "Заамурец", который по тем временам являлся шедевром технической мысли — он был оснащен двумя двигателями (итальянские "Фиаты"), динамо-машиной, телефонной связью, нес вооружение в виде двух скорострельных пушек и десяти пулеметов и, несмотря на свою массу, развивал скорость в 45 км/ч и прекрасно преодолевал крутые подъемы.


Пулеметный каземат мотоброневагона "Заамурец"

По железным дорогам революционной Украины "Заамурец" разъезжал под черным анархистским знаменем и занимался чистым пиратством: грабил встреченные поезда и рэкетировал местных крестьян. А что они могли противопоставить такому монстру?

Матросы Полупанова мотоброневагон у анархистов отобрали, включили его в состав своего "Хунхуза" и назвали получившийся бронепоезд "Свобода или смерть". В этой истории не все ясно. Дело в том, что хотя про Полупанова и сообщается, что он был членом РСДРП с 1912 года, но в среде матросов - и черноморских, и балтийских - сильны были не большевистские, а анархистские настроения, и выбор названия бронепоезда заставляет задуматься об идеологических предпочтениях его команды. "Свобода или смерть" - это ведь главный лозунг Махно, под ним анархисты Гражданской войны вошли в историю и культуру.



Из к/ф "Неуловимые мстители". Обратите внимание, как оператор старательно не берет в кадр позитивную часть лозунга ("Свобода") на черном махновском знамени, концентрируясь на негативном "или смерть"

Под командованием Полупанова бронепоезд повоевал на Украине под Рыбницей, Мелитополем, Пятихаткой, Акимовкой и в мае 1918 года заслужил такую характеристику от большевистского комфронта Антонова-Овсеенко: "Это самый лучший и смелый из бронепоездов. Полупанов — смелый и сильный командир".

Летом в Самаре грянуло антибольшевистское восстание, Народная армия Каппеля погнала советские войска вдоль Волги, занимая город за городом, и бронепоезд "Свобода или смерть" был переброшен в Поволжье - спасать Революцию.

Первый "Orlik"

Тактику "эшелонной войны" (красные разрушали фронта противника, просто проезжая в его тыл на поездах), придуманную Муравьевым и успешно применяемую Полупановым на Украине, к лету 1918 года оценили и постарались перенять все участники разгорающейся Гражданской войны. Было очевидно, что главной ударной силой такого вида войны станут бронепоезда. Их созданием "красные" и "белые" увлеклись настолько, что к концу войны их будет насчитываться более сотни у каждой стороны.

Бойцы 4-го стрелкового "Прокопа Великого" полка Чехословацкого легиона свой первый импровизированный бронепоезд собрали в мае в Пензе. Они установили на железнодорожные платформы бронеавтомобили "Остин" (один из бронеавтомобилей назывался "Адский", другой был безымянным, но со знаком Корниловского полка "Адамова голова" - череп и кости), прицепили платформу с одним орудием, несколько платформ с пулеметами и назвали получившийся состав "Orlik".



31 мая 1918 года бронепоезд легионеров принял участие в захвате Александровского моста в Сызрани. Обороняющиеся большевики встретили "Orlik" тараном - со стороны станции Обшаровки запустили ему навстречу неуправляемый локомотив, который при ударе полностью разрушил платформу с бронеавтомобилем "Адский" и серьезно разворотил платформу, на которой стоял "Остин" с черепом и костями.



Несмотря на этот удар, мост чехи взяли, а в командование бронепоездом с 1 июня 1918 года вступил русский потомственный дворянин, подпоручик (с августа - поручик) Владимир Холявин. В июле, после ремонта, Холявину было приказано вести бронепоезд к Симбирску, чтобы помочь Народной армии Каппеля с захватом города.

"Сынок" "Ленин"

Туда же в это время шел и бронепоезд Полупанова. Большевистский состав с анархистским названием к концу июля 1918 года уже успел немало повоевать в Поволжье.

Всеволод Вишневский в 1938 году в очерке "Бронепоезд "Свобода или смерть" описывал те бои: "Остановились на станции Мелекес. Разведка с поезда донесла, что у станции Кошки, вблизи мельницы, появилась пехота противника. Двинулись в бой. Противник "принимал" бронепоезд стойко, организованно. Заговорило замаскированное трехдюймовое орудие белых. В ответ рявкнули морские орудия. Белые попробовали забросать поезд гранатами. Пулеметчики скосили подошедших. Поезд продвигался дальше… В пятнадцати верстах от мельницы спокойно стоял белый эшелон. На открытой платформе виднелись два трехдюймовых орудия и несколько пулеметов. Могучий матросский бронепоезд прибавил ходу и ринулся вперед. От выстрелов морских орудий лопались телеграфные провода, высоко взлетали рельсы и шпалы. Из белого эшелона врассыпную посыпалась пехота, бились кони… Противник, однако, оправился, его казаки стали заходить в тыл бронепоезду. Казаков опрокинули".

В боях в Самарской и Казанской губернии "Свобода или смерть" завел себе "сынка": вспомогательный бронепоезд, названный "Ленин" и отданный под командование комиссара Миссерштейна. "Обшили листовым железом, обложили песком одну площадку, поставили трехдюймовку, четыре пулемета, дали паровоз с нефтяным баком, две открытые платформы с рельсами и шпалами — и крой!", - описывал его Вишневский.

Красные бронепоезда встретились с белыми в районе станции Бряндино 19 июля 1918 года. У серьезно уступающего в огневой мощи "Орлика" шансов против "Свободы или смерти" не было никаких, но исход боя решили не зависящие от Полупанова обстоятельства: дрогнула красная пехота из венгров, а сочувствующие Народной армии крестьяне начали разбирать позади красных бронепоездов рельсы. Пришлось бросить бой и на всех парах прорываться к Симбирску. "Свобода или смерть" отступить успел, а "сынка" "Ленина" пришлось взорвать.

На телеграфе захваченной станции Бряндино народоармейский капитан Степанов прочитал шедевральную переписку красных командиров. "Сукины дети, дайте подкрепление!", - телеграфировал Полупанов из Бряндино в симбирский штаб. "Сукин сын, где мы тебе его возьмем?" - отвечал ему оттуда Тухачевский.

Тухачевский, надо сказать, в июльских боях за Симбирск вообще проявил себя большим стратегом. Все свои боеспособные силы (а "красные" раз в пять превосходили каппелевцев по численности) он сосредоточил для обороны волжского моста и переправы у Поливно, а Каппель переправился через Волгу значительно южнее и 21 июля ударил по городу с тыла, со стороны Киндяковки. Тут вся оборона "красных" и рухнула. Первым, конечно, драпануло начальство, забыв, например, о посланных прикрывать Поливно курсантах, которые в итоге просто разбрелись по деревням.

Вот что после войны написал о судьбе своего бронепоезда в Симбирске сам Полупанов: "Утром 22 июля готовились снова пойти в атаку, но в это время получили известие, что части симбирского гарнизона оставляют позиции и отходят в разных направлениях, что со стороны станции Чердаклы к Волге продвигаются белочехи. Атаку мы начали, но она быстро захлебнулась. Нам грозило окружение. Поэтому решили отойти и укрепиться между Винновской рощей и городом. Когда не стало чем стрелять, команда начала отходить к городу.
Бронепоезд стоял под прикрытием холма, в лощине. Возле первой бронеплощадки собрались бойцы. Некоторые стоят, другие присели на траву. Усталые, изможденные и суровые лица: каждый понимает, что подходит конец… Мы заняли круговую оборону, отбивались от наседавших врагов. Рядом с нами — взорванный мост, широкая Волга... С каждым часом усиливается угроза захвата бронепоезда белыми. Совместно с Самокишем, Васильевым, Гимельштейном, Кравчуком принимаем решение: уничтожить его. В молчании снимаем замки орудий, разбираем пулеметы. Пустеют вагоны и бронеплощадки. Зову Селецкого:
— Спусти поезд в Волгу!
Парень тупо смотрит на меня, словно не понимая приказа. Затем, опомнившись, кричит:
— Есть спустить в Волгу! — и направляется к паровозу.
Состав тяжело трогается с места. Бойцы снимают бескозырки, фуражки. В последний раз читают проплывающие мимо дорогие слова: "Свобода или смерть!". Пулеметчик Вася, прихвативший в вагоне свою гармонь, со злостью бросает ее, падает на землю вниз лицом. Плечи трясутся, как в лихорадке.
— Братцы! Погибнем вместе с бронепоездом! — слышу чей-то истерический крик, а затем выстрел.
Оглядываюсь — Леонид Петров падает замертво.
— Трус! — кричу в лицо мертвому Леньке и, повернувшись к другим бойцам: — Не сметь этого делать!
Селецкий спрыгивает с паровоза, когда состав уже входит на мост. Гудит первая уцелевшая ферма… На миг бронеплощадка повисает в воздухе, затем падает вниз. За нею с грохотом и железным скрежетом летят паровоз, вагоны… Огромные фонтаны и мириады брызг поднимаются вверх. Расступается и вновь смыкается бурлящий водоворот, расходится широкими кругами...".

Второй "Orlik"

Что и говорить, историю Полупанов поведал драматичную, вот только неправда в ней примерно все. Во всяком случае, чехи нашли бронепоезд "Свобода или смерть" брошенным на не взорванном волжском мосту: утопить его "красные" пытались, но не сумели. Его фотография стала одним из наиболее узнаваемых образов Гражданской войны в Симбирске летом 1918 года.

Состав был переименован чехами в "Orlik" (с названиями легионеры явно не заморачивались), отремонтирован и модернизирован - после того, как были израсходованы все снаряды к пушкам Норденфельда (горные трехдюймовки образца 1909 года), орудия "Заамурца" заменили стандартными трехдюймовками образца 1902 года.

До конца Гражданской войны второй "Orlik", бывший "Свобода или смерть", патрулировал Транссибирскую железнодорожную магистраль, сражался с красными партизанами на Дальнем Востоке, пытался отбить в Иркутске пленного Колчака, а потом с остатками Белой Армии ушел в Китай.


"Orlik" в Сибири


В 1919 году он был заснят американским кинооператором в районе Тулуна - это уникальные кадры легендарного бронепоезда:


Также он попал на одну из трех марок, которые выпускались "Воинской почтой Ческословенского войска на Руси" — теперь это филателистическая редкость, которая стоит баснословных денег:



В Китае следы бронепоезда теряются, но общепринятой считается история, изложенная М. Коломийцем и И. Дроговозом в книге "Броня русской армии": "В 1924 году генерал Нечаев — один из сподвижников атамана Семенова — сформировал в Китае дивизию из русских белогвардейцев. В ее состав был включен дивизион из семи бронепоездов (под командой полковника Чехова) — тех самых, которые ушли из Владивостока. Среди них был и "Orlik" с прицепленным к нему мотоброневагоном. В составе войск Чжан-Чзу Чана дивизия принимала участие в боях против Народно-революционной армии Китая. По воспоминаниям советских военных советников, бывших в составе НРА, бронепоезда Чехова наводили ужас на китайских солдат. В 1925 году мотоброневагон с русской командой был сфотографирован американским военным атташе. На сегодняшний день это самые поздние известные автору снимки бывшего "Заамурца". К сожалению, документальных сведений о дальнейшей судьбе этого прекрасного образца отечественной бронетехники нет, хотя некоторые данные свидетельствуют о том, что в 1931 году мотоброневагон мог быть захвачен японцами в Маньчжурии".

"Orlik" в Китае, 1925 год

Максим Кузнецов
Фото: warspot, honzales.livejournal, Brandergofer
Главное фото: брошенный 22 июля 1918 года на волжском мосту бронепоезд "Свобода или смерть", сфотографированный чешским легионером
https://73online.ru/r/svoboda_ili_smert_istoriya_legendarnogo_bronepoezda-71011

В фильме Красная площадь анархист Володя до последнего момента пытался повернуть заклинившую пушку, чтоб расстрелять бронепоезд беляков.

Мне кажется, что "Народная армия Комуча" - имя собственное. И называть её Народной армией Каппеля - это вождизм какой-то.

Да, конечно, но я же не историк, а публицист, что хочу, то ворочу. КОМУЧ это скучная депутатская аббревиатура, а Каппель - главная звезда той армии и одна из самых ярких звезд всей той эпохи. Поэтому да, вождизм )

"Каппелевцы...Красиво идут. Интеллигенция..."

А это, кстати, тоже из симбирской истории эпизод. Бой был 4 (по другим источникам - 8) августа 1918 года под селом Тетюшское. Каппелевцы пошли в психическую атаку на 1-ю Симбирскую Железную дивизию Гая, рассчитывали, что слабоорганизованные красные побегут. Получилось как в кино - их подпустили поближе и посекли пулеметами. Потом красные побежали в контратаку и историю повторилась: их тоже посекли пулеметами.

После войны советские пропагандисты перенесли этот эпизод во времени и пространстве, сделав частью чапаевской легенды. На самом деле каппелевцы и чапаевцы в бою не встречались.

Не сотвори себе кумира.

В кино Чапаев этот эпизод взят из истории обороны Царицына.
Вот как описывает те события Кулик.
Когда подъезжали к фронту, становилось уже светло. Густым непрерывным огнем била артиллерия белых. Выбежав на бугор, мы в первых же лучах солнца, пролившихся на утреннюю степь, увидели неповторимую картину. Белые войска уже были подняты в атаку и шли в бой развернутым строем на всей широкой полосе центрального участка. Издали казалось, что вся степь в глубине колышется от массы движущихся по ней людей. То густыми цепями, то сомкнутыми, мерно шагающими колоннами шли, как на парад, снаряженные, отборные войска. Казалось, им не было конца, а дальше, там, где глаз уже не миг разобрать отдельные ряды и фигуры, сплошными пятнами темнели казачьи сотни и кавалерийские отряды, дожидаясь решительной минуты.
...Много лет спустя я вспомнил про это утро 17 октября 1918 года, когда видел в фильме «Чапаев» кадры, посвященные «психической атаке». Атака, организованная белыми в тот памятный день под Садовой, выглядела еще грознее и внушительнее, но тогда не было времени для «переживаний». Возможно, что многие бойцы действительно почувствовали ужас перед непреклонно приближающимися колоннами врага. Даже наверное это было так. Подъезжая к позициям, мы встретили нескольких бойцов, которые вылезли из окопов и, тревожно оглядываясь, уже подавались назад. Ехавший со мной комиссар дивизии выхватил маузер и отчаянными угрозами повернул их обратно. Без сомнения, он не задумался бы привести свои угрозы в действие. Опасность велика, нельзя было допускать ни минутного колебания. Наши орудия и пулеметы все еще молчали, повинуясь приказу не открывать огонь до условленного сигнала. Между тем, артиллерия противника била все сильнее и сильнее и еще больше увеличивала растущий страх бойцов, сидевших в окопах и вынужденных молчать перед лицом грозно надвигающегося неприятеля.
Я, бегом взобравшись на свою водокачку и быстро оценив обстановку, прежде всего разрешил некоторым батареям открыть огонь по артиллерии противника, чтобы хоть немного ослабить орудийный обстрел со стороны белых и подбодрить нашу пехоту. Но момент для решительного артиллерийского отпора еще не наступил. Колонны белых нужно было допустить еще ближе.
Передовые отряды врага, шедшие боевым маршем во весь рост, находились уже в полукилометре от наших позиций. Каждую секунду можно было ожидать, что они сменят боевой шаг на стремительный бег и ринутся на защитников Царицына.
Я заранее заприметил одиноко стоявший столб, до которого можно было разрешить дойти вражеским колоннам. В эту минуту я уже почувствовал спокойную уверенность в победе. Мне стала понятна еще одна глубокая особенность задуманной операции, из-за которой весь ужас «психической атаки» должен был обрушиться против самого врага. По существу, с точки зрения артиллериста, такая открытая атака — верная гибель для того, [173] кто на нее решился. Люди густыми массами подставляли себя под гибельный огонь орудий и пулеметов. И если белые атаманы на этот раз решили бросить в массовую открытую атаку свои главные силы, то в значительной степени потому, что на опыте всех предыдущих шестидневных боев они были уверены в слабости нашего огневого отпора, вызванной тем, что у нас нехватало ни патронов, ни снарядов. Можно было подумать, что мы нарочно приучали их к этой мысли. И сейчас, когда белые бросили лучшие силы против самого слабого, как они думали, участка, они были уверены, что наш огонь не причинит им особенно большого урона, что масса войск сломит то упорное, но в основном штыковое сопротивление, которым наши бойцы до сих пор одерживали врага.
Примеченный столб был уже в гуще вражеской колонны. По телефону я передал приказ о сигнале. Четыре облачка шрапнельных разрывов высоко повисли в утреннем небе, и в следующую же секунду затрясся пол водокачки и ходуном заходила земля.
Мощность первого артиллерийского шквала поразила даже нас, красных командиров и бойцов, для которых этот удар не был неожиданным. Вся полоса фронта, расположенная перед позициями, превратилась в ад. Каждая батарея с неослабевающей силой обстреливала свой участок фронта. Выстрелы и взрывы слились в один непрерывный гул, от которого сотрясался воздух. Поле боя походило теперь на поверхность воды в гигантском кипящем котле. Земля загорелась под ногами врага. Дым и пыль от обстрела заслонили от нас всю картину боя, и только в редкие просветы можно было разобрать, как мгновенно залегли, словно скошенные, передние офицерские колонны, а следующие за ними смешались, дрогнули и подались назад.
Атака противника была отражена. Но, если бы мы теперь дали возможность врагу уйти и перестроиться для нового, более осторожного нападения, это было бы только временным успехом, который в тот же день мог перейти для нас в поражение.
Теперь вступил в действие план разгрома, тщательно продуманный Сталиным и Ворошиловым. С севера, по кольцевой ветке, к месту боя подошел бронепоезд. На правом и левом флангах вырвались вперед, за линию пехоты, грузовики, переделанные под бронемашины и вооруженные пулеметами. Батареям было приказано переносить огонь вглубь. Артиллерия создала «заградительную завесу», отрезающую путь к отходу. И все, что попадало в эту артиллерийскую зону, уничтожалось беспощадно. Это был полный разгром живой силы противника, рассчитанный на то, чтобы враг уже не мог больше оправиться.
Вскоре к гулу канонады примешался торжествующий крик нашей пехоты. Бойцы выскакивали из окопов и с винтовками наперевес бросались преследовать противника. Они даже рисковали попасть под огонь наших же батарей, так стремителен и безудержен был их порыв. И по мере того как орудия переносили свой огонь, перед глазами открывалось неузнаваемое, еще дымящееся поле боя, усеянное трупами, сплошь перепаханное снарядами.
Теперь уже наши бойцы шли в атаку на позиция белых, не давая возможности врагу привести себя в порядок. Ошеломленные неожиданным ударом, потерявшие свои лучшие отряды, белые оборонялись беспорядочно. В их стане росла неудержимая растерянность, захватывая и казачьи сотни и многоголосый табор кулаков-мародеров, которые, дрожа за свои шкуры, уносились по степи обратно в казачьи станицы, сея и распространяя по пути панику.
В разгар боя на позиции приехали Сталин и Ворошилов. Их автомобиль медленно двигался по степи, пробираясь между обозными повозками, зарядными ящиками, орудиями и передками. Бойцы, ездовые, артиллеристы, вооруженные рабочие, стоявшие в резерве, охваченные Энтузиазмом, узнавая вождей, приветствовали их восторженными криками. Многие бросались к машине и бежали с ней рядом. Автомобиль так и двигался среди этой живой стены, направляясь к командному бугру — небольшой возвышенности, куда выходили командиры следить за ходом боя. Я бегом бросился с водокачки, чтобы доложить о выполненном плане. Но докладывать, собственно, было не к чему. Сталин и Ворошилов уже узнали и оценили всю обстановку боя и, коротко переговорив [174] с командирами, направились к передовым позициям. Я шел рядом, обдумывая, как бы увести товарища Сталина в более безопасное место так, чтобы он этого не почувствовал. Бой еще был в разгаре, и хотя успех его очевиден, но враг, пойманный в ловушку, не хотел даром отдавать свою жизнь, и трескотня перестрелки не ослабевала.http://militera.lib.ru/h/sb_artilleristy/10.html