И пальцы просятся к перу.... О поэтах и всякой поэзии.

Сергей Плотов
***
Мой друг поехал в Магадан.
Родня в печали. Друзья в печали.
Он в те края не рвался сам,
Но настучали. Но настучали.

Пока мой друг на кухнях пел,
С утра до ночи, с утра до ночи
Над заявлением корпел
Сосед доносчик. Сосед доносчик.

Он ждал момента много лет -
И вот вам счастье. Большое счастье.
Стучал отец его и дед -
У них династья. У них династья.

А где-то, сделав умный вид,
Принявши ванну, принявши ванну,
Как жить - доступно объяснит
Герой диванный. Герой диванный.

Он знает всё. Он прав всегда.
Хоть, взяв билетик, купив билетик,
Он не поедет в Магадан -
Он теоретик. Он теоретик.

Но спесь спадёт и вечный стук
На миг прервётся, опять прервётся
В тот день, когда вернётся друг.
А он вернётся.

Константин Бальмонт

Дурной сон

Мне кажется, что я не покидал России,
И что не может быть в России перемен.
И голуби в ней есть. И мудрые есть змии.
И множество волков. И ряд тюремных стен.
Грязь «Ревизора» в ней. Весь гоголевский ужас.
И Глеб Успенский жив. И всюду жив Щедрин.
Порой сверкнет пожар, внезапно обнаружась,
И снова пал к земле земли убогий сын.
Там за окном стоят. Подайте. Погорели.
У вас нежданный гость. То — голубой мундир.
Учтивый человек. Любезный в самом деле.
Из ваших дневников себе устроил пир.
И на сто верст идут неправда, тяжба, споры,
На тысячу — пошла обида и беда.
Жужжат напрасные, как мухи. разговоры.
И кровь течет не в счет. И слезы — как вода.
1913 г.

В высотке МГУ пели , но там были другие слова

Душевно!
Как «владимирский централ..» у одного известного, «видавшего жизнь», товарища..

Спой, птичка, спой!
И не стесняйся..
Тут все свои.

Панмонголизм! Хоть имя дико,
Но мне ласкает слух оно,
Как бы предвестием великой
Судьбины Божией полно.
Когда в растленной Византии
Остыл Божественный алтарь
И отреклися от Мессии
Иерей и князь, народ и царь, —
Тогда он поднял от Востока
Народ безвестный и чужой,
И под орудьем тяжким рока
Во прах склонился Рим второй.
Судьбою павшей Византии
Мы научиться не хотим,
И все твердят льстецы России:
Ты — третий Рим, ты — третий Рим.
Пусть так! Орудий Божьей кары
Запас еще не истощен,
Готовит новые удары
Рой пробудившихся племен.
От вод малайских до Алтая
Вожди с восточных островов
У стен поникшего Китая
Собрали тьмы своих полков.
Как саранча, неисчислимы
И ненасытны, как она,
Нездешней силою хранимы,
Идут на север племена.


О Русь! забудь былую славу:
Орел двуглавый сокрушен,
И желтым детям на забаву
Даны клочки твоих знамен.
Смирится в трепете и страхе,
Кто мог завет любви забыть…
И третий Рим лежит во прахе,
А уж четвертому не быть.


1894 г.


Владимир Сергеевич Соловьёв — русский религиозный мыслитель, мистик, поэт и публицист, литературный критик, преподаватель; почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности

КОНЦЕРТ ПО ЗАЯВКАМ

Ожидали тепла,
но в итоге опять подморозило.
Стать грозит потолком
многократно пробитое дно.
Я вас очень прошу
передать «Лебединое озеро»,
Что-то слишком давно не звучало
в эфире оно.

Результата не даст диалог
эрудита с бульдозером.
Пусть пройдут балерины,
пуантами в сцену стуча,
И уже, наконец, зазвучит «Лебединое озеро» -
Гениальный подарок стране от Петра Ильича.
Сергей Плотов

ы прости нас, Украина,
Это рушится русский Рим,
Мы не ведаем, что творим.
Ты прости нас за Крым и за Донбасс,
Все протесты и митинги зря,
Мы вскормили в Кремле упыря,
Все воруем и врём.
Как рабами мы были,
Так рабами помрём.
Когда упырь издохнет,
Что останется здесь?
У вас – небесная сотня,
У нас – рабская месть.
Борзыкин

Сегодня на земле

Есть такое трудное,
Такое стыдное.
Почти невозможное —
Такое трудное: Это — поднять ресницы
И взглянуть в лицо матери,
У которой убили сына.
Но не надо говорить об этом.
Гиппиус

Изыде сеятель сеяти семена своя.


Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды...
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

Цвейг отравился вероналом
И отравил жену,
Хоть дело было бы за малым –
Пересидеть войну,
Поскольку после Сталинграда
Случился бы подъём,
И гибнуть было бы не надо –
Тем более вдвоём.
Когда земля погрязла в войнах,
В окопах и во вшах,
Чреда уходов добровольных –
Неблагодарный шаг.
Спроси хоть ксендза, хоть раввина –
Грешно кончать с собой,
Когда планеты половина
Шагает на убой.
А вдруг не слабостью, а силой
Представиться могло б
Презренье к страсти некрасивой
Пережидать потоп?
Что, если это было жертвой,
Броском в страну теней,
Причем двойной, мужской и женский,
Чтоб приняли верней?
Пока ликующая свора
Рулила двадцать лет –
Мы столько приняли позора
В надежде на просвет!
Все потому, что нет позёра,
Эстета старых школ,
Который скажет, что позора
Довольно, я пошел.
Зачем покорно существует
Здравый экспат Цвейг,
Когда повсюду торжествует
Бравый солдат Швейк,
Собой заполнивший окопы
Пустых, как вата, лет,
Могилы сбрендившей Европы,
Куда возврата нет?
Среди горящего металла
Крушителю миров
Лишь их двоих и не хватало,
Чтоб переполнить ров.
Сползла коричневая ересь,
И мировое зло
Двумя австрийцами наелось
И тут же отползло.
А мы-то, нынешние, ну-тка!
В потопе проливном
Все хнычем: вот, ещё минутка –
И будет перелом!
Нам как-то кажется безвкусно
Швырнуть в кровавый фарш
Своё имущество, искусство
И спутниц-секретарш.
Ведь кто утешит наших старцев?
Почешет наших псов?
Без нас не будет наших стансов,
Заветных наших строф –
Без нас никто же не напишет
Всю эту ерунду,
Которой выкрашен и вышит
Любой наш день в аду.
Вот потому оно всё и длится
Без цели и конца,
Во тьму соскальзывают лица,
Лишённые лица,
И в свой окоп маршируют Швейки,
Расшатывая стих,
И ноют бледные белошвейки,
Оплакивая их.
Д.Быков

Сочится осень. Улетает грач.
У свежих кавалеров вид несвежий.
Вокруг надсадный плач, фейсбучный срач
И тусклая тоска углов медвежьих.

Хоть матом крой, хоть истово крестись –
От охуенья не отгородиться.
В провинции у моря не спастись,
Коль выпало в империи родиться.

Проклятия звучат то там, то тут.
Стратеги демонстрируют суровость.
Но те, кто «за», и те, кто «против», ждут
Единственную значимую новость.
Сергей Плотов

«Я прощаюсь со страной, где прожил жизнь»

Видео дня 2 октября 2023

Борис Гребенщиков нашел лучший способ отметить 50-летие пронзительной песни Евгения Клячкина “Прощание с родиной” – исполнил её сам. БГ спел эти стихи так, что теперь, не сомневаюсь, они заживут новой жизнью, и песню будут пересылать друг другу те, кто никогда не слышал оригинал.

Станислав Кучер, журналист

Я прощаюсь со страной, где
прожил жизнь – не разберу чью.
И в последний раз, пока здесь,
этот воздух, как вино, пью.
А на мне, земля, вины – нет.
Я не худший у тебя сын.
Если клином на тебе свет,
пусть я сам решу, что свет – клин.
Быть жестокой к сыновьям – грех,
если вправду ты для них – мать.
Первый снег – конечно, твой снег!
Но позволь мне и второй знать.
А любовь к тебе, поверь, есть –
я и слякоти твоей рад.
Но отрава для любви – лесть.
Так зачем, скажи, ты пьешь яд?!
Ты во мне, как я в тебе – весь,
но не вскрикнет ни один шрам.
То, что болью прозвенит здесь,
клеветой прошелестит там.
Я прощаюсь со страной, где
прожил жизнь – не разберу чью.
И в последний раз, пока здесь,
этот воздух, как вино, пью.

https://echoe.site/app/uploads/2023/10/img_5891.mov

https://t.me/StanislavKucher/2359
Борис Гребенщиков нашел лучший способ отметить 50-летие пронзительной песни Евгения Клячкина "Прощание с родиной" - исполнил её сам. БГ спел эти стихи так, что теперь, не сомневаюсь, они заживут новой жизнью, и песню будут пересылать друг другу те, кто никогда не слышал оригинал.

Я прощаюсь со страной, где
прожил жизнь - не разберу чью.
И в последний раз, пока здесь,
этот воздух, как вино, пью.
А на мне, земля, вины - нет.
Я не худший у тебя сын.
Если клином на тебе свет,
пусть я сам решу, что свет - клин.

Быть жестокой к сыновьям - грех,
если вправду ты для них - мать.
Первый снег - конечно, твой снег!
Но позволь мне и второй знать.
А любовь к тебе, поверь, есть -
я и слякоти твоей рад.
Но отрава для любви - лесть.
Так зачем, скажи, ты пьешь яд?!

Ты во мне, как я в тебе - весь,
но не вскрикнет ни один шрам.
То, что болью прозвенит здесь,
клеветой прошелестит там.
Я прощаюсь со страной, где
прожил жизнь - не разберу чью.
И в последний раз, пока здесь,
этот воздух, как вино, пью.

похоже на полный разьезд адекватных
Это уже не страна ,а пыточная камера . Всем бежать

Мне говорят, что нужно уезжать.
Да-да. Благодарю. Я собираюсь.
Да-да. Я понимаю. Провожать
Не следует. Да, я не потеряюсь.
Ах, что вы говорите — дальний путь.
Какой-нибудь ближайший полустанок.
Ах, нет, не беспокойтесь. Как-нибудь.
Я вовсе налегке. Без чемоданов.
Да-да. Пора идти. Благодарю.
Да-да. Пора. И каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
Над родиной деревья поднимают.
Всё кончено. Не стану возражать.
Ладони бы пожать — и до свиданья.
Я выздоровел. Нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставанье.
Вези меня по родине, такси.
Как будто бы я адрес забываю.
В умолкшие поля меня неси.
Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.
Как будто бы я адрес позабыл:
К окошку запотевшему приникну
И над рекой, которую любил,
Я расплачу́сь и лодочника крикну.
(Всё кончено. Теперь я не спешу.
Езжай назад спокойно, ради Бога.
Я в небо погляжу и подышу
Холодным ветром бе́рега другого.)
Ну, вот и долгожданный переезд.
Кати́ назад, не чувствуя печали.
Когда войдёшь на родине в подъезд,
Я к бе́регу пологому причалю.
Бродский

Диана Арбенина «Бар-мицва»


возвращайся домой. не бери ничего.
только скорбь и печаль. и немного тепла.
старший сын надевает военный костюм.
ты сейчас ты сейчас ты уже умерла.
замолчу. сконцентрируюсь на боли.
терпеливый гораздо больше стоит.
кровь течет. и по швам трещат границы.
Господи! ну скажи мне это снится!
мир ослеп. полыхает юг и север.
корабли разбиваются о берег.
что теперь называется любовью?
замолчу. сконцентрируюсь на боли.
постарайся оставить им память о том
где хранятся их детские светлые сны.
все наследство детей – золотое кольцо.
и бар-мицва в последнюю ночь до войны.
7-8. октябрь. 2023.

Имя её Рахиль


Вадим Жукактёр, сценарист, поэт

Мы о минувшем. О вечном, вечном,
Стирая седую пыль.
Вот у колодца стоит овечка,
Имя её Рахиль.
Будем теперь о нынешнем, нынешнем,
Мрак наползает, мрак.
Стройная девушка из дому вышла,
А на спине рюкзак.
Вышла из дома – выйдет из мрака
Вместе со всей страной.
Рядом идут Рахиль и Иаков
Гулкой порой ночной.
В небе сирены грозно завыли,
В небе ракеты летят.
Некогда, некогда плакать Рахили,
В руках у неё автомат.

13 октября 23

7 октября 2023 год. Израиль.
Автор: Владимир Шкляр.
«Звери»
В субботу, в еврейский праздник,
Недалеко от границы,
Собрались там люди разные,
Просто повеселиться.
Забыть о рабочих буднях,
Побыть немного другими.
Просто обычные люди,
А смерть уже рядом с ними.
Где-то в кустах трусливо
Оружием обвешанные
Крадутся другие люди,
Только они все бешеные.
Это не люди, а звери,
Похожие на людей.
Трудно в это поверить.
Они убивают детей.
Стреляют они в безоружных,
Диких животных стая.
Боже, кому это нужно?
Обвешанные все стреляют.
Кровь на разбитом блюде,
Все будто в жутком кошмаре.
Нет, это не люди,
Это подлые твари.
Лежат молодые убитые,
Застыли в последнем объятии.
Глаза у обоих открыты,
У девушки сорвано платье.
Раненый в спину рыдает,
Нет сил дать зверям отпор,
А звери людей догоняют,
Расстреливая в упор.
На свете зверей есть много,
Не их я имел в виду,
А выродков рода людского.
Им вечно гореть в аду.
В угаре кровавого пира
Всем, кто нам смерть принесли,
С террором не может быть мира,
Стереть их с лица земли.
Вечная память.
Оригинал

Марина Комаркевич

Отпусти меня, мама, с подругами, я - большая.
Я давно уже все сама за себя решаю:
Что мне есть, во что одеваться, с кем целоваться,
С кем одним одея‌лом от холода укрываться,
Как идти по этой земле молока и меда,
Как спешить туда, где радость и с ней свобода.
Хватит, мама, я послезавтра вернусь к обеду,
Я не знаю, зачем прошу, все равно поеду.
Все равно в Реиме под россыпью звёзд осенних
Петь мы будем почти что до воскресенья.
До твоих тревог какое мне дело,
У меня молодое живое тело,
Оно хочет музыки, ветра, друзей, в пустыню!
И, столкнувшись с землёй, не скоро остынет,
Даже сбитое пулей не сразу утратит силы,
Чтобы я успела понять, для чего просила,
Для чего мы на кухне с утра столкнулись,
Раскричались, плакали, обнялись, улыбнулись,
Для кого я была и останусь любимой самой...
Отпусти меня в небо, мама.