Лента Peantr'а

«Тот, кто становится пресмыкающимся червем, может ли потом жаловаться, что его раздавили?»
И. Кант

С Лаховой все ясно, но как быть вот с этим?

«Директор фабрики мороженого делает заявление, что его разноцветная "Радуга" - не пропаганда гомосятины, а он - "за семейные ценности и... голосовал за поправки"!

Жена, наверное, рюкзачок собрала, а главбух жжёт чёрную бухгалтерию.

Потому что спятившая Лахова на совещании с ВВ это самое морожено в этой самой пропаганде обвинила. Для детей.

Лидер, блядь, мирового масштаба. Обсуждает этикетку мороженки. А Терешковой всё "масса писем" приходит. Почта России всё находит отправленное в 75-м году, не иначе. Очень не хватает Кобзона.

Вы что, ребят, думаете, это остановится? А хрен. Нам не уровень дискурса показали - а только отправную точку. Мракобесие и доносы.

Не думаю, что их заставляют гопака отплясывать, как Сталин Хрущёва. "Сама-сама-сама". Но остальные подтянутся! И отбояриться вялой "респектабельностью" скоро не выйдет. И Мишустин споёт.

...А министр просвещения, вангую, фабрику тетрадей разоблачит (благо, есть исторический опыт) - обнаружит на таблице умножения свастику в фоновом узоре, да и профили Троцкого пионерам мерещиться начнут. Всё проходили.

Мороженка, блядь.

Технологи, наверное, остановили линию. Пусть нахер тает. Нельзя! Завтра ближайшая типография нашлёпает новую упаковку. Кстати, с чем? На наклейке советую нарисовать жопу. Только не простую - начальственную. Пусть с детства лизать приучаются.

Какой блядский цирк. Верните Брежнева!»
Аркадий Дунаев

В "этом"- то все и дело. Путин если и виноват в чем-то, то в том, что его это полностью устроило в свое время и устраивает сейчас.

"Однажды Гумилев приехал на взморье в Коктебель. Влекла его туда встреча с Черубиной де Габриак, но
вскоре поэт понял, что приехал напрасно.
Гумилев с иронией встретил любовную неудачу: в продолжение недели он занимался ловлей тарантулов.
Его карманы были набиты пауками, он устраивал бои тарантулов и писал поэму “Капитаны”.
Через неделю выпустил пауков и уехал."
(Окололитературная байка)

Равнодушной толпою оплеванъ
конквистадоръ, и преданъ огню.
Не пошла Габріакъ съ Гумилевымъ –
и сгубила его на корню.
Плачетъ ангелъ. Разбиты скрижали.
Что жъ ты, дура, такое творишь?!
Вышла бъ замужъ. Дѣтей нарожали
бы. Нджамена. Кейптаунъ. Парижъ.
Предавались бы нѣгѣ въ чертогѣ.
Путь бы не былъ туманно-тернистъ.
А Ахматовой блѣдные ноги
раздвигалъ бы другой акмеистъ,
и другого, плохого, поэта
увели бы въ ЧК на разстрѣлъ,
и сіяло бы вѣчное лѣто,
и боярышникъ спѣлый пестрѣлъ,
и плѣнительно рдѣла рябина,
и скрипѣла ночами кровать...
Ты - реально пиздецъ, Черубина.
Думать надо, кому не давать.
(с) Вадим Седов

Два мира - два Шапиро. Там не нравится мороженое "Эскимо", здесь - мороженое "Радуга". (с)

Хороший текст, согласен практически во всем. Автор Сергей Медведев.
https://www.facebook.com/sergei.medvedev3/posts/10223276595891487

RIP

«Фреска, действительно, больше всего напоминала росписи клубов в военных частях, рукописные агитационные плакаты поздней советской поры и прочие подобные арт-объекты.

Технику письма при этом нельзя было назвать совсем неумелой. Она тяготела к военному примитивизму, но грубые мазки широкой кисти создавали законченный и сложный образ.

Голый по пояс мускулистый мужчина в маскировочных штанах мчался по горам на яростном белом медведе. Лицо всадника выражало непреклонную решимость.

На склонах гор росли огромные цветы размером с деревья, летали пчелы и стрекозы, небо стригли ласточки – природа была изобильна. Из ущелья, оставшегося у медведя за спиной, выглядывали нездорово бледные, перекошенные злобой и исполненные порока лица.

Все доступные мне лекала указывали именно на такие эмоциональные паттерны. Сперва я не понял, чем они так недовольны – а потом заметил болтающийся на крупе медведя мешок, из которого на волю рвались разноцветные звезды и молнии.

Прочерченные от горловины мешка тоненькие стрелочки показывали, что все преувеличенное богатство красок на горных склонах вырвалось именно оттуда.

Над фреской была крупная надпись:
ПОДВИГ № 12
ПУТИН ПОХИЩАЕТ РАДУГУ У ПИДАРАСОВ».
В.Пелевин, «IPhuck 10»

Прошло 2 недели, теперь расскажу, как я болею (или не болею, хз) коронавирусом

24 июня
В понедельник 22 июня мне резко поплохело уже без всяких шуточек, врач приехал сразу, нормальный такой мужик, взял мазки, прописал ингавирин и был таков.
Два дня я лежал просто пластом, выспался на месяц, щас вроде ожил, теперь меня достает поликлиника звонками - приходите на прием. Ага, побежал.
Врач сказал, что главный симптом - это отсутствие вкуса и обоняния, запоминайте на всякий случай.

26 июня
Сегодня звонок из поликлиники - Здравствуйте, я ваш терапевт. Вы сможете подойти? - Нет, знаете, что-то страшновато. - Тогда я сама к вам приеду. -Ну ОК.
Приехала. Масочка с клапаном, перчатки, накидка.Послушала, замерила сатурацию (96),
Заговорили о КТ. Мы, говорит, не делаем, если тест положительный, отправляем в туберкулезный диспансер или поликлинику БОП. (пароходство).
Блять.
Это ведомственная поликлиника, замечу, ж/д.
Жители нашего района (официально его называют Железнодорожным) к ней приписаны еще при совдепии, хотели одно время на обычные перекинуть, да то ли те врачи забузили, то ли наши, так и оставили.
"Если тест положительный - вам сразу позвонят".
Хорошо, ждем.

30 июня
Решил позвонить в поликлинику, узнать судьбу тестов, девятый день все же.
Позвонил.
Мне устроили выволочку: "А чего вы звоните, мешаете работать, врач следит за вами, он вам скажет" и так далее.
Словно я в советский магазин позвонил, те же интонации.
В конце все же выдавили из себя, что результатов еще нет. Ну и ладно.

Сегодня, 7 июля
Результатов еще нет.

Щас обожрусь

Татьяна Мэй

15 мин. ·

Насладиться хотите? Все-таки не зря я так сильно Брэдбери люблю. Он великий писатель и провидец. И огромное спасибо Оксане Санжаровой, которая запостила этот текст, я его каким-то образом пропустила.
...Эту статью Рэй Бредбери написал в далёком 1979 году, как своеобразное послесловие к своему роману «451 по Фаренгейту». По неизвестной причине она так и не была переведена на русский язык до недавнего времени. Но вопросы, затрагиваемые в ней, актуальны до сих пор.
Глава 1
Около двух лет назад [этот текст Брэдбери написал в 1979 году - прим. Иафет] я получил письмо от серьёзной молодой воспитанницы колледжа Вассара [один из семи старейших и наиболее престижных женских колледжей на восточном побережье США]: она писала, как ей понравились «Марсианские хроники», мой эксперимент в космической мифологии.
«Но, — добавляла она, — почему бы не переписать книгу, добавив больше женских характерных персонажей для соответствия веяниям времени?»
Несколькими годами ранее мне присылали множество писем с жалобами на те же «Марсианские хроники»: чернокожие в книге такие же пассивные, как дядя Том [главный персонаж романа Гарриет Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома", направленный против рабовладения в Америке], почему бы мне не переделать их?
Примерно тогда же пришло письмо от белого южанина, считавшего, что я неравнодушен к чернокожим и поэтому книгу нужно выбросить.
Недели две назад гора писем породила крохотную мышь: письмо от широко известного издательства, желающего переиздать для школьников мой рассказ «Ревун».
В рассказе я описал маяк как источник «Божественного огня» в ночи. И что с точки зрения любого морского существа он ощущается как Присутствие.
Редакторы удалили «Божественный огонь» и «Присутствие».
Около пяти лет назад составители ещё одной антологии для школьников собрали в одну книгу четыреста (примерно) рассказов. Спрашивается, как удалось втиснуть четыреста рассказов Твена, Ирвинга, По, Мопассана и Бирса в одну книгу?
Легко и просто. Сдерите с тела рассказа кожу, удалите кости, мозг, разрушьте, расплавьте, уничтожьте и выбросьте. Каждое количественное прилагательное, каждый глагол действия, каждую метафору тяжелее комара — вон! Каждое сравнение, которое даже идиота заставит улыбнуться — прочь! Любые авторские отступления, раскрывающие простоту мировоззрения первоклассного автора — долой!
Каждый рассказ, сокращённый, высушенный, отцензурированный, высосанный и обескровленный стал похожим на все прочие. Твен читался как По, который читался как Шекспир, который читался как Достоевский, который читался как Эдгар Гест. Каждое слово длиннее трех слогов было безжалостно вымарано. Каждый образ, требующий более чем мгновение для понимания — пристрелен и выброшен.
Начинаете осознавать эту проклятую чудовищную картину?
Как я отреагировал на всё это?
Послал их всех куда подальше.
Разослал им отказы — всем и каждому.
Выписал всей этой куче идиотов билеты в один конец в адское пекло.
Суть очевидна. Сжигать книги можно разными способами. И мир полон суетливых людей с зажжёнными спичками. Представители любого меньшинства, будь то баптисты/унитарии, ирландцы/итальянцы/траченные молью гуманитарии, дзен-буддисты/сионисты/адвентисты/феминисты, республиканцы, члены общества Маттачине [одно из первых открытых гей-движений в Америке], пятидесятники и т.д., и т.п., считают, что у них есть право, обязанность, воля, чтобы облить керосином и поднести спичку. Каждый болван-редактор, считающий себя источником этой всей занудной, безвкусной, похожей на манную кашу литературы, сладострастно вылизывает лезвие гильотины, примериваясь к шее автора, который осмеливается говорить в полный голос или использовать сложные рифмы.
В романе «451 по Фаренгейту» брандмейстер Битти рассказывал, как были уничтожены книги: то или иное оскорблённое меньшинство выдирало неугодные им страницы, пока книги не стали пустыми, умы — чистыми от мыслей и библиотеки закрылись навсегда.
«Закроешь дверь — они в окно пролезут, закроешь окно — они пролезут в дверь», как поётся в одной старой песне. Эти слова описывают мои постоянные злоключения с цензорами-палачами текстов, число которых ежемесячно растёт. Только полгода назад я узнал, что на протяжении многих лет редакторы издательства Ballantine Books вносили цензурные изменения в семидесяти пяти местах моего романа[«451 по Фаренгейту»], удаляя ругательства, дабы уберечь молодёжь в нравственной чистоте. Об этой изысканной иронии — подвергать цензуре книгу, посвященную цензуре и сжиганию книг в будущем, мне сообщили читатели. Джуди-Линн дель Рей, одна из новых редакторов издательства, получила текст книги без изменений и этим летом роман будет переиздан со всеми проклятиями и чертыханиями на своих местах.
Вишенкой на торте: месяц назад я послал студенческому театру свою пьесу «Левиафан 99». Она посвящена Мелвиллу и строится на мифологии «Моби Дика»: команда космического корабля, возглавляемая слепым капитаном, преследует и пытается уничтожить Разрушителя — большую белую комету. Премьера моей драмы должна быть в Парижской опере этой осенью. Но сейчас университет написал мне, что вряд ли возьмутся за постановку, потому что в пьесе нет женских ролей! И сторонницы равноправия полов обрушатся на драмкружок с бейсбольными битами на первой же репетиции.
Скрежеща зубами, я представил себе как впредь не будет более постановок, где только мужчины или только женщины; или смешанных постановок, где всё хорошее получают одни мужчины (как в большинстве пьес Шекспира).
Я ответил им, что возможно они смогут сыграть мою пьесу, чередуя недели игры мужским и женским составами. Они, вероятно, подумали, что я пошутил, и я сам не уверен, что говорил всерьёз.
Ибо этот мир безумен, и он станет еще безумнее, если мы позволим меньшинствам, будь то гномы или великаны, орангутаны или дельфины, сторонники гонки вооружений или экологи, компьютерщики или неолуддиты, простаки или мудрецы вмешиваться в эстетику. Реальный мир — общая игровая площадка для всех и для каждого, для любых групп, чтобы они устанавливали свои правила. Но под обложкой моей книги (прозы или стихов) их законы заканчиваются и начинается моя территория с моими правилами. Если мормонам не нравится моя пьеса, пусть напишут свою. Если ирландцев бесят мои «Дублинские рассказы»[Ирландский цикл] — пишущие машинки к их услугам. Если школьные учителя или редакторы считают, что мои труднопроизносимые предложения не для их зефировых зубов, пусть сосут окаменелые печеньки, размоченные в жиденьком чайке собственного производства. Если интеллектуалы из чикано [латиноамериканское население Юго-Запада США] захотят перекроить мой «Чудесный костюм цвета сливочного мороженого» в костюм стиля «Зут» [стиль одежды гангстеров мексиканского происхождения], пусть у них ремень лопнет и штаны спадут.
Ибо, скажем прямо, отклонение от темы — душа остроумия. Уберите философские отступления у Данте, Мильтона или призрака отца Гамлета и от них останутся иссушенные кости. Лоренс Стерн сказал: «отклонения от темы, бесспорно, это солнце, жизнь, душа чтения! Выбросьте их прочь и на страницах воцарится одна лишь вечная зимняя стужа. Но отдайте их писателю и он выступая как Творец, воспоёт им славу, внесет разнообразие и не даст аппетиту пропасть».
В общем, не оскорбляйте меня планами своих измывательств (отрубанием голов, отрезанием пальцев и разрывом легких) над моими работами. Мне нужна моя голова на плечах, чтобы ею трясти в отрицании или кивать в согласии, руки — чтобы размахивать ими или сжимать в кулаки, легкие — чтобы шептать или кричать. Я не встану тихо на полку, выпотрошенный, чтобы стать не-книгой.
Эй вы, контролёры, марш на зрительские трибуны. Арбитры, ваша игра окончена. Это моя игра. Я — бросаю бейсбольный мяч, я — отбиваю, я — ловлю. Я — бегу по базам. Я — выиграю или проиграю на закате. Я — на рассвете вновь выйду на поле, и буду стараться изо всех сил."

А было ли это рациональным решением?

Ну, что тут жрать Петя?

80

Гуру? :)

Увы, уже нет.

Сева Новгорожцев